— Развалины я не поджигала, — возразила Ева. — Знаешь, Антоха, этот Трубач… мне он не по зубам. Он не признался.
— Скромность украшает киллера, — ухмыльнулся Антон.
— Да ну тебя… Надо позвать Валерку, и пусть он его загипнотизирует, — предложила девочка. — А в гипнозе преступник сразу скажет, куда девал Муринду.
— Правильно, — одобрил Антон. — Я тоже это придумал, но ты первая сказала.
Ева промолчала. Она знала, что соображает быстрее брата.
— Ужинать, — выглянула из кухни бабушка. — И расскажите, узнали вы что-нибудь о кошке?
— Работаем, — сказал Антон.
— Надо мобилизовать все силы на поиски, — вмешалась мама. — Нам доверили животное, а мы его прошляпили. Пусть каждый делает что может. Я завтра дам объявление в свою газету: «Украдена чёрная кошка. Вора прошу вернуть за вознаграждение».
— Я подключусь к американским разведывательным спутникам НОРАД, наблюдающим за нашей территорией, — прогудел папа. — Я уже подумал над программой. Пусть высматривают кошку из космоса.
— А тебя не заругают за то, что ты к чужим спутникам пристаёшь? — спросила Ева.
— Мне за это премию дадут, — улыбнулся папа. — Это же моя работа.
Когда папу спрашивали, что он делает у себя на работе, он всячески отпирался насчёт изготовления атомной бомбы, а всё остальное не отрицал. Но и не подтверждал. Потому что там была жуткая секретность.
— А я, пожалуй, схожу на хор, — задумчиво сказала бабушка, убирая сковороду с остатками картошки. — Может, кто-то из наших что-то слышал.
Вообще-то, это бабушка из конспирации сказала. Под хор пенсионеров была замаскирована Тайная Лига Бабушек-волшебниц. Но это секрет.
— Я не понимаю, как тебя терпят в хоре, — пожала плечами мама. — У тебя же нет ни слуха, ни голоса.
— Зато я красивая, — сказала бабушка. — Может, меня за экстерьер взяли. Мой нос украшает собой весь хор. Такого ни у кого нет.
Нос у бабушки и вправду был выразительный. Он ей достался от предков с Кавказа. Когда в городе началась борьба с терроризмом (которого здесь, слава Богу, отродясь не было), бабушку регулярно арестовывала милиция по подозрению в пронесении бомбы в метро. Потому что у бабушки был подозрительный вид с кавказским носом. Особенно свирепствовал милиционер Алёшин. Бабушка сначала ругалась, что это расизм — арестовывать человека за то, что у него нос большой. Потом ей надоело, и она сделала себе значок с надписью: «Проверено — бомб нет». Только милиционер Алёшин хочет её арестовать, как видит значок и понимает, что бабулю уже кто-то разминировал.
— А что на сладкое? — спросил Антон, покончив с картошкой.
— Пирожки с яблоками, — сказала бабушка. — Только их кто-то зубной пастой измазал.
— Что? — рассердился Антон. — Да я сейчас этого Митяя не то что пастой — клеем измажу и к потолку приклею, чтоб жить не мешал!
— У Митяя алиби, — возразила бабушка. — В это время я выпутывала его из пододеяльника, в котором он заблудился. Да не волнуйся, Антоша, я пасту вытерла.
На самом деле бабушка уничтожила пасту волшебным заклинанием, заменив её на шоколадную помадку. Но внуку про то знать не полагалось.
— У нас на кухне вообще странные вещи творятся, — сказала бабушка. — Сегодня кто-то обгрыз кусок земляничного мыла и положил в сахарницу котлету. Я думаю, домовой завёлся. Я ему вечером блюдце с молоком поставлю.
За плитой кто-то одобрительно засопел. Но бабушка не заметила, она была поглощена задачей: как незаметно вынести из квартиры веник, если всё семейство торчит на кухне.
Вообще-то, приличные волшебницы летают на заседания Лиги на мётлах. Но метла очень длинная, её не спрячешь, и бабушка не могла бы внятно объяснить, почему она ходит на хор с метлой. Поэтому она прятала веник под пальто, а в подъезде доставала и летела на нём. Но обычно семья к этому часу уже рассредотачивалась в комнатах, а сегодня с ужином припозднились и могли заметить.
«Пусть, — решила бабушка. — Я уже опаздываю. Скажу, что у нас субботник и всем велели принести веники».
Уже одетая, она заглянула в угол, где обычно стояло её транспортное средство. Веника на месте не было.
— Кто-то брал веник? — поинтересовалась бабушка.
— Никто не брал, — пожала плечами Ева. — Ты вроде на хор торопилась. Иди, бабуля, я сама замету на кухне.
— Веника нет, — нервно сказала бабушка.
— Домовой украл, — хихикнул Антон.
— Я попозже пойду на хор, — печально сказала бабушка. — У нас занятия перенесли на одиннадцать.
— Почему у вас так поздно начинаются занятия? — возмутился папа. — Я тебя провожу.
— Ни в коем случае, — испугалась бабушка. — Это близко, я сама дойду.
Постепенно все разошлись по комнатам. «Полечу на половнике», — решила бабушка. Она зашла в кухню за половником и тихо вскрикнула.
По тёмной кухне, урча, медленно летал холодильник. Он был включён в сеть, поэтому летал на шнуре, как собака на поводке.
— Ой, — сказала бабушка. — Что ты себе позволяешь? Ты же приличный холодильник, а не самолёт какой-нибудь.
Холодильник виновато шлёпнулся посередине кухни и сделал вид, что так и было.
— Я тебя спрашиваю, — строго сказала бабушка и щёлкнула пальцами. Холодильник вздохнул:
— Я же не виноват, что я холодильник. В душе-то я самолёт. Сам папа сказал, что похож.
— Ладно, — сжалилась бабушка. — Летай на здоровье. Сейчас ты отвезёшь меня на заседание Лиги.
— Правда? — не поверил холодильник. — Можно, да?
Бабушка вытащила вилку из розетки. Счастливый холодильник лёг на бок, бабушка села на него и вылетела в дверь. Она уже опаздывала.
Глава десятаяО дуэлях и мышах
— Ты чего вертишься? — спросила Ева, когда близнецы уже легли и потушили свет в спальне.
— Да понимаешь, никак подушку не пристрою, торчит, и всё, — ответил брат. — Словно там лежит что-то. И шевелится.
— Тебе лечиться пора, — сказала Ева. — То у тебя в кармане платок резвится, то подушка шевелится… И ещё ты бросил меня, слабую женщину, на съедение Чёрному Трубачу.
— Ты? Слабая женщина? — возмутился Антон. — Да ты девка-суперменка с винтовкой, Рэмбо в юбке… то есть в пижамке.
Ева, в восторге от комплимента, швырнула в брата подушкой. Антон бросил в Еву своей, промазал, конечно… и обомлел. С места, где только что лежала его подушка, поднимался слабый голубоватый дымок, на котором угадывалось нечто вроде мундира.
— Милостивый государь, вы оскорбили даму непристойными словами, — срывающимся фальцетом сказал дымок. — Вызываю вас на дуэль.
— Чего? — изумился Антон. — Где дама? Евка, что ли? А ты тут откуда взялся?
— Сударыня, я защитю вашу честь… то есть защищу… защичу… — обратился призрак к Еве.
— Я сама её защищу… защитю, если надо, — сказала Ева. — У меня есть винтовка и рогатка. А вы кто?
Призрак вытянулся и сделал попытку щёлкнуть каблуками.
— Корнет Курганов к вашим услугам, — отрекомендовался он. — Убит на дуэли в одна тыща восемьсот девяносто седьмом году. До сего дня пребывал в состоянии призрака в заведении под названием «Призрак-лимитед». Но, будучи томим страстью к свободе, покинул означенное заведение в три часа пополудни сего дня в кармане этого господина.
И он кивнул на Антона.
— Так вот кто у меня в куртке шебуршился! — обрадовался Антон. — Ужас до чего щекотно было.
— Я вас обеспокоил? — встревожился призрак. — Прошу простить великодушно. Если же прощение невозможно, то соблаговолите вызвать меня на дуэль. К вашим услугам, сударь.
И призрак корнета Курганова опять вытянулся по стойке смирно.
— Никаких дуэлей, — решительно сказала Ева. — Они давно вышли из моды. Если хотите воевать, помогите нам поймать негодяя, укравшего Муринду.
— Сочту за честь, — обрадовался призрак корнета Курганова. — Гнусный злодей, похитивший даму, будет примерно наказан.
— Она не дама, она кошка, — поправил Антон. — Лучше бы злодей какую-нибудь даму спёр. Кстати, это вы обгрызли пирог и положили котлету в сахарницу?
— В последний раз я имел дело с котлетами в одна тыща восемьсот девяносто седьмом году на офицерском банкете в «Астории», — вздохнул призрак. — А вы что, подозреваете меня в сих неприличных деяниях? Вы забываетесь, милостивый государь. Я вызываю вас на дуэль. К барьеру!
— Потом, — сказал Антон. — Ты пока считай, сколько дуэлей я тебе должен и потом одним махом разочтёмся.
Призрак озадаченно захлопал ресницами.
— Этот Чёрный Трубач вредный, как Пылюгин, — сказала Ева. — Если он под гипнозом не признается, куда дел Муринду, я просто не знаю, где её искать.
— Эх, господа, сюда бы мою легавую Мэри, — вздохнул призрак корнета Курганова. — Вот чутьё было! И по перу работала, и на зверя — вмиг бы вашу кошку нашла! Это не собака, это был ангел какой-то!
Тут раздался негодующий писк, и откуда-то из кургановского мундира высунулась призрачная мордочка мышки.
— Сиди тихо, Дэзи, здесь дама, ты можешь её напугать, — нежно сказал призрак, поглаживая мышке голову. — Сударыня, умоляю вас, не бойтесь, Дэзи весьма благонравна и не опасна даже самым нервным дамам.
— С чего это я должна мыши бояться? — возмутилась Ева. — Я даже Крокодила не боюсь… это пес такой, покруче собаки Баскервилей.
— Никогда не видел мышиного привидения, — сказал Антон. — Дай погладить.
И потянулся к мышке. Та сразу спряталась.
— Конечно, не видели, — сказал призрак. — Их просто нет. Дело в том, что при жизни я очень любил всякое зверьё. Но самые нежные чувства я испытывал к своей легавой Мэри и вот к этой белой мышке Дэзи. Мышка, кстати, ревновала к Мэри и даже пыталась её укусить. Во время роковой дуэли Дэзи находилась в моём кармане… и была убита одним выстрелом со мной. Так мы и мыкаемся с тех пор по белу свету вдвоём. Она — мой единственный друг. И по-прежнему не любит, когда я вспоминаю Мэри.
Мышка опять пискнула.
— Грустно, — сказала Ева.
— Мне кажется, что Дэзи нам пригодится в этой истории. Кошка, мышка, собака… всё это должно как-то связаться.