— Я не знала, где это находится. Знала, что где-то в деревне…
— Из рассказа Джинджер я как-то не очень понял, что же конкретно они там делают… Она не склонна откровенничать.
Я сделал осторожную паузу.
— Какие-то лучи, что ли… — неопределенно заметила Поппи. — Что-то в этом роде. Направляют космические лучи. — И тут же с готовностью разъяснила: — Ну как русские!
Я решил, что при ее ограниченном воображении сама Поппи до этого додуматься не могла.
— Да, похоже, — согласился я. — Но это может оказаться очень опасным. Я имею в виду — для Джинджер, то, что она заболела.
— Но ведь заболеть и умереть должна была ваша жена, разве не так?
— Да, — сказал я, соглашаясь на роль, уготованную мне сценарием Джинджер и Поппи. — Но что-то, наверное, сработало не так, как надо, и произошла обратная реакция.
— То есть как же это? — Поппи делала невероятные умственные усилия. — Как с испорченным утюгом, когда вас ударяет током?
— Совершенно верно, — сказал я. — Именно так! Не слышали, чтоб и раньше происходили такие вещи?
— Ну, не совсем такие…
— А какие?
— Ну если заказчик не заплатит… потом. Один мой знакомый не захотел платить, — она таинственно понизила голос, — так его в метро убило. Упал с платформы перед приближающимся поездом.
— Это мог быть несчастный случай.
— О нет! — Поппи даже возмутилась от подобной мысли. — Это все они!
Я подлил в бокал Поппи шампанского. Я чувствовал, что сидящая передо мной девушка может оказаться полезной, если удастся извлечь из нее разрозненные сведения, в беспорядке кувыркавшиеся в некой области, именуемой ее мозгом. Усвоила она лишь половину из них и перепутала остальные, и все-таки кое-что она слышала, потому что никого особенно не заботило, что он говорит в ее присутствии, ведь это была «всего лишь Поппи».
Ужасней всего было то, что я не знал, какой бы ей задать вопрос. Попади я впросак, и она в панике затворится, как раковина, и станет играть со мной в молчанку.
— Моя жена, — сказал я, — по-прежнему болеет, но хуже ей не стало.
— Плохо дело, — сочувственно сказала Поппи и отхлебнула шампанского.
— Так как же мне теперь быть?
Поппи явно не претендовала на роль советчицы.
— Видите ли, это ведь Джинджер все… я-то никакие переговоры не вел. Не знаете ли кого-нибудь, с кем мне стоило бы связаться?
— Есть одно место в Бирмингеме, — с сомнением в голосе сказала Поппи.
— Они прикрылись, — сказал я. — А вы не знаете, кто еще в курсе?
— Эйлин Брендон могла бы что-то знать — но нет, не думаю…
Совершенно неожиданное возникновение какой-то Эйлин Брендон встревожило меня. Я спросил, кто такая Эйлин Брендон.
— Это ужас, — сказала Поппи. — Тоска зеленая. Голова прилизана, а туфель на шпильках вообще не носит. Это финиш! — И пояснила: — Я с ней в школе училась. И уже тогда она была жуткой занудой. Она здорово знала географию.
— Какое отношение она имеет к «Бледному коню»?
— Вообще-то никакого. Она о чем-то догадалась. И бросила эту работу.
— Какую работу она бросила? — спросил я озадаченно.
— Работу в ИПС.
— А что такое ИПС?
— Ну, точно я не знаю… Просто ИПС, и все. Какое-то изучение покупателей или исследование потребителей. Маленькая такая фирма.
— И Эйлин Брендон в ней работала? В чем же состояли ее обязанности?
— Просто ходить и задавать вопросы — о зубной пасте, газовых плитах и какими губками кто пользуется. Очень, очень унылая работа, повеситься можно! То есть я хочу сказать, кому это надо?
— По всей вероятности, это надо И ПС.
Я ощутил легкий охотничий зуд. Ведь отец Герман в тот роковой вечер был вызван к женщине, тоже работавшей в подобной фирме. И… да, конечно, на квартиру к Джинджер приходил кто-то в этом же роде.
Выстраивалась некая цепочка.
— Почему же она бросила свою работу? Скучно стало?
— Не думаю. Платили они вполне прилично. Но она вроде бы догадалась о чем-то — что на самом деле все эти расспросы только видимость.
— Ей пришло в голову, что деятельность этой фирмы может быть каким-то образом связана с «Бледным конем»? Так или не так?
— Ну… я не знаю… Возможно, и так… Во всяком случае, теперь она служит в кафетерии возле Тотнем-Кортроуд[212].
— Дайте мне ее адрес.
— Она совершенно не ваш тип!
— Я не куры ей строить собираюсь, — грубо сказал я, — а узнать кое-что о Потребительском Спросе. Подумываю купить акции похожего предприятия.
— А, понятно, — сказала Поппи, вполне удовлетворенная этим объяснением.
Почерпнуть у нее больше было нечего, поэтому мы допили шампанское, и я проводил ее домой и поблагодарил за чудесный вечер.
На следующее утро я попытался дозвониться Лежену, но безуспешно. Вместо этого я не без труда, но смог пробиться к Джиму Корригану.
— Что там этот недотепа психолог, которого ты приводил ко мне, а, Корриган? Что он говорит по поводу Джинджер?
— Массу мудреных слов. Но, по-моему, Марк, ты его здорово поставил в тупик. А ведь воспаление легких — болезнь очень распространенная. В ней нет ничего таинственного или необычного.
— Правильно, — сказал я. — И те, кого мы знаем в небезызвестном списке, умерли от бронхопневмонии, гастроэнтерита, паралича, вызванного мозговыми нарушениями, от опухоли мозга, эпилепсии, паратифа и прочих хорошо изученных заболеваний.
— Понимаю твои чувства, но что мы можем сделать?
— Ей хуже, да? — спросил я.
— Ну… в общем, да…
— Надо срочно что-то предпринять.
— Что именно?
— Есть у меня некоторые идеи. Например, отправиться в Мач-Дипинг, заграбастать Тирзу Грей и заставить ее, хорошенько припугнув, снять заклятие или что там она натворила…
— Что ж, это могло бы помочь.
— Или же заявиться к Венейблзу.
— К Венейблзу? — резко спросил Корриган. — Но он то тут при чем? Какая может быть между ними связь? Он же калека.
— Интересно, калека ли. Отправиться бы к нему, сорвать с него этот его плед и посмотреть, на самом ли деле у него ноги не действуют или все это игра!
— Мы это выясняли…
— Подожди. В Мач-Дипинге я случайно наткнулся на этого коротышку-аптекаря, на Осборна. Так вот, я хочу изложить тебе его предположения.
Я обрисовал ему осборновскую версию перевоплощения.
— Чудак человек! — сказал Корриган. — Ему, видите ли, обязательно надо настоять на своем!
— Но, Корриган, скажи мне, разве такое исключено? Ведь это в принципе возможно, разве не так?
После некоторого размышления Корриган медленно произнес:
— Да. Должен согласиться, в принципе возможно. Только многие обязательно были бы об этом осведомлены, и им надо здорово платить, чтобы держали язык за зубами.
— Ну и что? Ведь он же купается в деньгах! Кстати, Лежену не удалось выяснить, откуда они у него?
— Нет. Толком нет. Вынужден в этом тебе признаться. Есть в этом типе что-то подозрительное! Темное у него прошлое. Но все денежные счета у него в полном порядке. А разузнать что-либо без всестороннего расследования невозможно, а на это могут уйти годы. Полиции надо было бы раньше этим заняться. Возможно, он — мошенник, запутавший всех в паутине финансовых тонкостей и сумевший ловко замести следы. По-моему, департамент внутренних налогов давно что-то унюхал насчет Венейблза. Но он ловок — не подкопаешься. А ты считаешь, что он и есть главарь этого бесовского предприятия?
— Да. Считаю. Думаю, что он мозговой центр.
— Может быть. Судя по твоим рассказам, ума у него для этого хватит, согласен. Но сам бы убивать отца Германа он бы не стал! Нанял бы кого-нибудь.
— Может, его уж очень припекло! Возможно, отца Германа надо было срочно заставить замолчать, прежде чем он успел бы сообщить о том, что узнал относительно «Бледного коня» и всех тамошних художеств. А потом…
Я осекся.
— Алло, ты куда пропал?
— Я здесь… Мне тут… пришла в голову одна мысль…
— Какая?
— Еще и сам толком не пойму. О том, что их безопасность могла достигаться одним-единственным путем. Но надо хорошенько поразмыслить. А сейчас должен бежать. У меня свидание в кофейне, в Челси.
— Не знал, что ты такой завсегдатай кофеен Челси!
— Это не совсем в Челси. Это возле Тотнем-Корт-роуд, если уж быть точным.
Положив трубку, я покосился на часы.
Я уже собрался уходить, когда опять раздался звонок.
Я медлил в нерешительности. Наверняка это снова Джим Корриган; хочет узнать поподробнее о том, что за мысль пришла мне в голову.
Продолжать беседу с Джимом мне сейчас было бы крайне некстати. Я двинулся к двери, но телефон все звонил, настойчиво, неотвязно.
Конечно, могли звонить из больницы… от Джинджер.
Нет, я подойду, а то буду терзаться потом неизвестностью. Я нетерпеливо ринулся к телефону, рывком поднял трубку.
— Алло?
— Это вы, Марк?
— Да, кто это?
— Ну конечно же я, — с упреком произнес голос. — Послушайте, мне надо вам кое-что рассказать.
— Ах, это вы! — наконец-то я узнал миссис Оливер. — Знаете, я ужасно спешу. Стою на одной ноге. Я вам потом позвоню.
— Никаких потом, — твердо заявила миссис Оливер. — Вы должны выслушать меня сейчас же. Это важно.
— Ну хорошо, только побыстрее, пожалуйста. У меня свидание.
— Пф, — фыркнула миссис Оливер. — На свидание не грех и опоздать. Привлечете к себе больше внимания.
— Но мне и вправду нужно бежать.
— Послушайте, Марк. Это важно. Я в этом уверена. Это непременно окажется важно.
Я изо всех сил сдерживал раздражение, поглядывая на часы.
— Ну так что?
— У моей Милли тонзиллит[213]. Она очень скверно себя чувствовала и потому уехала в деревню. К сестре.
Я скрипнул зубами.
— Мне ужасно жаль ее, но я действительно…
— Слушайте. Это только пролог. Так на чем я остановилась? Ах да! Милли надо было уехать, и я позвонила в бюро по найму, с которым всегда имею дело. «Регент» — так оно называется. Не устаю удивляться, что за идиотское наименование, прямо как у кинотеатра!