Итак, уделив этой части достаточно времени, переходим к сбору семиологической информации. Практикующий специалист на данном этапе начинает играть роль переводчика: ему необходимо преобразовать характерные признаки и наблюдения клиента, рассказанные простым, бытовым и бесхитростным языком, в симптомы, знакомые каждому специалисту, связанные, по возможности, с выработкой того или иного нейромедиатора, которые помогут поставить точный диагноз или назначить адекватную терапию. Наши консультации длительны, но не имеют ничего общего с простой болтовней, все детали, превращенные алхимией знаний в симптомы, позволяют врачу составить свое представление о состоянии животного. Таким образом, в унисон с мыслями Пауля Вацлавика[42], мы идем по конструктивистскому пути: «Конструктивистская психотерапия не питает иллюзий, что сможет заставить клиента увидеть мир таким, какой он есть на самом деле. Напротив, конструктивизм полностью осознает, что необычное мировоззрение – это не что иное, как еще одна конструкция, еще один вымысел, но более полезный и менее болезненный» [6]. Ветеринар-психиатр на базе выявленных симптомов строит свое представление о реальности, в соответствии с которым он будет действовать в согласии с людьми и кошкой. Поэтому нет ничего удивительного в том, что два разных врача могут создать отличные друг от друга, но эффективные конструкции. Однако вселенная возможностей не бесконечна.
Ветеринар изучает все модели поведения животного и не ограничивается только проблемным. Другие компоненты поведенческого репертуара позволяют лучше понять функционирование животного на уровне нейромедиаторов, что необходимо для назначения правильных препаратов. Иначе говоря, мы рассматриваем все «центростремительные» формы поведения, связанные с отношением животного к своему телу, – прием пищи, питье, сон, туалет, соматосенсорное поведение (уход за собой и т. д.), а затем «центробежные» – отношения с окружающими, игры с другими существами, агонистическое поведение (агрессия и бегство) и особенно исследовательское поведение. Наконец, нас интересует и смешанное поведение, отношения тела животного с окружающим миром и другими живыми существами, имеющее у кошек очень богатый репертуар – от маркировки до привязанности, полового и материнского поведения, если животные не стерилизованы.
Изучив все эти виды поведения, нельзя забывать и об условиях развития кошки, ее медицинском анамнезе, который мог повлиять на ее развитие и стать причиной возникновения поведенческих расстройств. Помимо этого, мы проводим медицинский осмотр, он не всегда бывает возможен, но почти всегда необходим и бывает очень информативен.
Вот почему консультация кошачьего психиатра никак не может длиться десять минут (с собаками и того дольше)!
Понимание проблемы и серьезность предполагаемого вмешательства целиком и полностью основываются на глубоком погружении в жизнь Усатика, Флоры или Вельзевула, любого другого сидящего перед нами конкретного пациента, а не на общих знаниях. Не забывайте о богатстве комбинаций, вытекающих из двойственной природы хищника и добычи, и вы поймете, что подход всегда должен быть индивидуальным, основанным на некоторых общих принципах.
Поведенческая терапия
После постановки диагноза ветеринарный психиатр рассказывает о нем своему клиенту и должен получить одобрение на принятие того или иного комплекса мер, разработанного на основании собранной информации. Если клиент не будет разделять его видение проблемы, шансы на успех крайне малы. Поэтому крайне важно убедить хозяев в целесообразности применения тех или иных лекарств.
Как только общее понимание методов и инструментов лечения будет достигнуто, ветеринар может дать назначение, расписать порядок приема лекарств (сколько таблеток или капель, сколько раз в день, как), а также, что крайне важно, дать все необходимые разъяснения относительно процесса поведенческой терапии. У кошек, о чем уже неоднократно упоминалось, она почти всегда начинается с отказа от физических наказаний. Да-да, не округляйте глава, если вы из тех, кто и подумать не мог о том, чтобы дать оплеуху своей кошке. Если бы вы обратились в муху и поприсутствовали на сотне консультаций, то с удивлением обнаружили бы, какое огромное количество людей наказывает, бьет, тычет носом, громко кричит на своих питомцев. В качестве примера я часто привожу одну солидного возраста даму из высшего общества, которая призналась мне, что лупила своего кота телефонным справочником: «Я читала в одном детективном романе, что это не больно и не оставляет никаких следов, но результаты впечатляют…» Естественно, больше всех впечатлился я… и кот.
Когда владельцы доверяют нам такие подробности, это значит, что они поняли наше предназначение – мы здесь не для того, чтобы судить, а для того, чтобы помочь (но это не значит, что мы со всем согласны, особенно с телефонным справочником!). Они предоставляют нам много ценной и точной информации, которую можно использовать в лечении, и, вооружившись эмпатией, мы часто благодарим их за это, а точнее за то, что оказали нам доверие.
Диагноз поставлен, лечение назначено, но для того, кто живет с кошкой, самым важным остается прогноз. Излечимо ли заболевание? Сколько на это уйдет времени? Сколько это будет стоить? Какова вероятность успеха? Все это вполне резонные вопросы, более точные ответы на которые мы учимся давать по мере развития нашей отрасли медицины.
Первостепенная роль сопровождения
Наконец, осталось установить рамки вмешательства со стороны медицины… Мы не волшебники, и длительность и степень вовлечения в поведенческую терапию хозяев зависит от поставленного диагноза. Мы уже затрагивали вопрос о видеонаблюдении в истории Пуши, но в наши дни значение этого инструмента нельзя недооценивать, он очень помогает в нашем деле, особенно в части сопровождения и регулярного мониторинга. Порой возникают мнения, что с введением видеоконсультаций медицина начала деградировать, но мой опыт подсказывает, что сейчас рождается другой, обладающий еще большими возможностями вид медицины.
Естественно, пока провести полноценный физикальный осмотр дистанционно невозможно, хотя это становится вопросом времени и совершенства технологий. Мне уже доводилось проводить дистанционную проверку постуральных рефлексов домашней кошки руками заинтересованных и готовых пойти на это хозяев, что позволило мне исключить нервозные состояния. Помимо этого, такой метод сопровождения дает потрясающую возможность наблюдать за кошкой в ее естественной среде обитания, не провоцируя у нее стресс от появления чужого человека в доме или не перевозя ее в клинику, где она будет чувствовать себя скованно и не сможет проявить себя должным образом. Регулярный мониторинг помогает оценить эволюцию состояния животного, сначала в рамках комплексного подхода, а затем путем проверки всех дисфункциональных на момент первичной консультации систем, отмечая при этом новые отклонения, если таковые появляются. Это позволит внести корректировки в поведенческую терапию.
Обзорный осмотр организации жизненного пространства кошки может выявить неупомянутые во время консультации детали и скорректировать выбранные меры по изменению окружающей среды.
Если в процессе мониторинга обнаружатся какие-либо побочные эффекты, мы сможем адаптировать терапию, изменив дозу или частоту приема или, как чаще всего бывает, ничего не меняя, но последовательно разъясняя и успокаивая хозяев.
Продолжительность терапии
На лечение расстройств поведения и устранение патологических состояний часто уходит несколько месяцев или, как минимум, несколько недель, поэтому одной консультации, какой бы качественной она ни была, недостаточно. Именно мониторинг и сопровождение позволяют достичь полного излечения: момент, когда можно объявить об окончании лечения и достижении намеченных целей очень важен. Что возвращает нас к упомянутому различию между причиной и запросом. Классическая ловушка, в которую легко угодить во время периода сопровождения, заключается в переформатировании требований: бывает, что первоначальная жалоба удовлетворена, но на радостях от подтвержденной возможности что-то изменить у хозяев кошки появляются другие пожелания. В таком случае крайне важно зафиксировать, что первичная цель достигнута, первоначальный запрос удовлетворен, и затем вместе решить о целесообразности продолжения работы.
Это все, что необходимо повторять всегда и везде, но на что не всегда хватает времени, я очень надеюсь, что отраженная мной на страницах этой книги информация поможет многим людям лучше понять суть нашей профессии, свести на нет сомнения и недоверие к этой новой отрасли медицины, занимающейся поведенческими расстройствами животных.
Но вернемся к нашему телефонному разговору с Натали, терзаемой сомнениями по поводу необходимости консультации с очередным врачом. Спустя несколько минут разговора она поняла, что я готов ее выслушать, и мы назначили встречу.
Мелли, безумица, рвущая на себе волосы
Первое, что я услышал от Натали: «Мне кажется, что каждый раз, когда я рассказываю свою историю, меня принимают за сумасшедшую». Пришлось ее успокоить: «Я часто слышу подобное, и это понятно: психиатрия животных не преподается в ветеринарных вузах, и большинство специалистов не проходят подготовку по этой дисциплине. Поэтому часто встречающиеся симптомы шокируют их и не вписываются ни в одну из их областей знаний. Расскажите мне все, но для начала познакомьте меня с этой дамой».
Натали ставит на стол переноску, я подхожу ближе и обнаруживаю в ней великолепную абиссинскую кошку. Происхождение этой породы окутано тайной. Может, она пришла из Эфиопии, как следует из названия породы и легенды о первой абиссинской кошке Зуле, которую предположительно привезли из Аддис-Абебы? Или из Азии? Или она просто продукт селекции [7]?