Итак, Оливье Жакмо составляет трактографию (см. с. 167) домашних животных. Первые попытки были неудачными, как у собак, так и у кошек, но все технические процессы постепенно наладились, и результаты не заставили себя долго ждать. Количество кошек, участвовавших в исследованиях, невелико – удалось изучить мозг только шестерых из них. Все они отличались одной и той же особенностью: их мозолистые тела[56], зона, обеспечивающая связь между двумя полушариями, оказались разделены на две части, переднюю и заднюю. Мы еще далеки от понимания, зачем кошкам эта анатомическая особенность и у всех ли она есть.
Если окажется, что это свойственно всем кошкам, мы получим еще одно подтверждение их двойственной природы и параллельного функционирования двух схем: обеспечивающей безопасность им как добыче и эффективность как хищникам. Чтобы составить карту настолько уникального мозга, расшифровать и понять его, потребуется много времени. Отныне он становится предметом нашего пристального внимания и уважения. Совершенно очевидно, что, при всей его сложности и многофункциональности, нельзя игнорировать наличие сбоев в его работе, которые мы только начинаем изучать. А вдруг нам потребуется разработать абсолютно новый психиатрический подход, учитывающий дисфункции обоих контуров мозга кошки? Может ли дереализация затрагивать только один из двух кошачьих «мозгов»? Нечто подобное уже описано у дельфинов, полушария мозга которых спят по очереди и бодрствующее полушарие обеспечивает непрерывность процесса выхода на поверхность для дыхания. Мы уже говорили о Тиликуме, косатке-убийце, чей мозг состоит из двух практически независимых полушарий. Было ли его расстройство связано только с дисфункцией одного полушария или с нарушением связи между ними? Какие головокружительные перспективы исследований открываются перед научным миром, и кошки доктора Жакмо – яркое тому подтверждение.
На данный момент мы ограничиваемся описанием того, что видим на приеме и что провоцирует выраженную дереализацию. Мы все еще тратим слишком много времени на борьбу со скептицизмом, иногда наивным и ограниченным руссоизмом[57], который отрицает наличие психической патологии у животных, но возлагает всю ответственность на человека.
Наша миссия в том, чтобы провозгласить начало новой эры восходящего развития знаний: мы обязаны должным образом позаботиться о кошках, ставших нашими главными спутниками, повысить уровень знаний о них, создать доказательную базу и установить четкие ориентиры, забыть о том, что мы знаем о людях и других видах, чтобы поставить медицину на службу кошкам. Нам нужно больше таких первооткрывателей, как Оливье Жакмо, поддержка ветеринарных вузов Франции, сотрудничество с производителями психотропных препаратов. Только общими усилиями мы сможем создать теоретическую базу, которая позволит нам получить еще больше знаний о кошках. Я сейчас обрисовываю путь, который всем нам еще предстоит пройти, чтобы продвинуть вперед отрасль медицины, целью которой является благополучие, а оружием – знания, но, к счастью, нас, несущих свет этого знания, становится все больше и больше.
Чтобы окончательно убедить вас в существовании дереализации, я вызываю в качестве свидетеля Ганнибала, домашнего кота с трагической судьбой.
Ганнибал, сериал с плохим финалом…
Этот красивый серо-белый домашний кот с зелеными глазами мог вообще не попасть ко мне на прием, и, пожалуй, это до сих пор меня удивляет.
Мы искали кошек с интересными историями для съемок шоу, и это лишний раз свидетельствует о том, что в кабинете психиатра они редкие гости. При помощи сарафанного радио из одной из ветеринарных клиник ко мне в кабинет попал кот Ганнибал. Причина визита в клинику была весьма банальной: подруга его хозяйки наступила ему на хвост, кот в ответ укусил ее за икру. Я уже предвкушал, какую информацию я смогу предоставить широкой аудитории, чтобы обогатить ее кругозор: агрессия вследствие физического воздействия, вызвавшего раздражение, голод, боль, отсутствие иерархии, повышенная чувствительность, уважение к телу, перегрузка и ослабление прочности отношений, даже если раннее развитие котенка отвечало формированию привязанности. Моя задача на съемках – много говорить, но на консультации я должен больше внимания уделять рассказу клиентов, поэтому я внимательно слушаю Вероник, которая рассказывает мне о своем коте.
Одновременно я ставлю переноску на смотровой стол и открываю ее, Ганнибал смотрит на меня спокойно и безразлично и даже позволяет гладить себя. После нескольких поглаживаний я заметил, как задергался кончик его хвоста и прервал контакт. Кот несколько раз облизал место, где к нему прикоснулись, но с места не сдвинулся, хотя у него была возможность выйти из переноски и осмотреть комнату. Пробую погладить снова, опять появляется раздражение, продолжаю осторожно, чтобы понять уровень его терпения и интенсивность реакции. Менее чем через минуту кот прикусил мою руку с той же интенсивностью, с какой я его гладил, – я едва ощутил прикосновение зубов, и, когда перестал двигать рукой, он тут же открыл пасть и освободил мою руку, на которой, кстати, не осталось никаких следов. Таким образом, он производит впечатление вполне адекватного кота. Идем дальше.
– Вы сказали, ваша подруга наступила ему на хвост?
– Да, но она говорит, что нет.
Тут я настораживаюсь…
– Вот как, а что она говорит?
– Что она стояла на балконе рядом с котом. Почувствовала, что он смотрит на нее, но вдруг он набросился на ее ногу. Хотя мне трудно в это поверить. Он очень сильно ее поранил, прокусил кожу клыками и даже ободрал кусочек.
– Ничего себе! Такое уже бывало ранее?
– Да, причем с ней же.
– Расскажите подробнее…
– Через две недели после того эпизода она снова пришла ко мне в гости, и мы сидели на диване… Ганнибал проходил по комнате, остановился, посмотрел на мою подругу и пошел к ней, затем прыгнул на нее и укусил в живот, разорвал футболку, ободрал кожу, а потом вцепился в руку, буквально вырвав кусок…
– Это уже проблема совершенно иного характера… Очень странные нападения… Были и другие?
– Вы не поверите, но та подруга больше к нам не заходит, – сказала Вероник с улыбкой.
– Неожиданно. Нападения на других людей были?
– Да, через три недели в дом пришла другая подруга… Я была настороже. До сих пор Ганнибал нападал только на женщин. Внезапно я увидела, как изменился его взгляд… Я успела схватить подругу за руку и выпрыгнуть на балкон, а Ганнибал бросался на нас из-за двери. Он бился о стекло и был вне себя. Я дозвонилась до мужа, он приехал в байкерском экипе, в сапогах и перчатках, и нам общими усилиями удалось запереть Ганнибала в комнате.
– Вы, наверно, сильно испугались…
– В тот момент я в основном думала о другом человеке, но потом меня осенило, что, если бы я встала между ними, он бы не пощадил и меня.
Мы много говорили о важности повышенного внимания к состоянию кошки, но нельзя забывать и об эмоциях хозяев. Вероник была шокирована этими нападениями, а ее подруги тем более. С того дня кота запирали в комнате каждый раз, когда в квартиру приходили гости женского пола.
Абстрагировавшись от процесса съемки, я полностью погрузился в раздумья об этом случае, оценивая его масштабы.
Заговариваю о возможном психическом расстройстве у Ганнибала и чувствую сопротивление моей случайной клиентки.
Она любезно согласилась прийти на шоу, не ожидая, что мы заговорим о безумии… Тревожно, не так ли.
Я даю ей время свыкнуться с этой идеей и действую предельно осторожно, так как на данном этапе я не могу говорить о диагнозе со стопроцентной уверенностью, даже несмотря на то, что все доказательства налицо.
Изучение основных функций Ганнибала составляет клиническую картину нормотипичного состояния кошки, если бы не эти эпизоды агрессии. У нее нет проявлений тревожности, дефицита самоконтроля, скорее это состояние тотальной дереализации во время приступов.
Я предлагаю хозяйке кота лечение, сочетающее медикаментозную и поведенческую терапию. Лекарство, которое я уже назначал Нугатин, – является препаратом первой линии в таких случаях, хотя мы знаем, что, если мы имеем дело с диссоциативным расстройством кошки, эквивалентом шизофрении человека, он будет мало– или совсем неэффективным.
К этому необходимо было добавить адаптированную поведенческую терапию:
• умение считывать малейшие, порой незаметные, намеки на агрессию, чтобы обезопасить себя;
• перенаправление атак на другие объекты, когда это возможно;
• превентивные меры, например с использованием пульверизатора для растений.
Все это перестает работать, когда начинается приступ и состояние кошки переходит в «безумную» ярость, тогда ничто не способно ее остановить. Важнейшей мерой в этом случае является обеспечение безопасности гостей, в особенности женщин, недопущение их контакта с Ганнибалом-людоедом.
Мы с Вероник продолжили много общаться в течение нескольких месяцев после этой консультации.
В первую очередь о диагнозе: хозяйке кошки, ее мужу, никому не приходило в голову, что Ганнибал может быть «безумным», а многие из их друзей говорили, что это сам ветеринар, вероятно, свихнулся.
В таких случаях я избираю выжидательную позицию… Иногда я ошибаюсь, но тем лучше для животного. Повторяющиеся припадки в конечном счете убедили Веронику в том, что у ее кота есть все симптомы, описанные в диагнозе.
Затем о лечении. Сначала Вероник боялась, что эффективность назначенного мной препарата сомнительна в терапии этой болезни и он в итоге «разъест мозг» бедному животному. Могу вас успокоить, этот препарат не только регулирует настроение, но совершенно безопасен и даже является протектором нейронов.
Да, он безопасен, но выпускается только в форме больших таблеток, удобных для собак, но кошкам их проглотить очень трудно. Это еще больше усложнило дело: Ганнибал, как и все кошки, бурно реагировал на попытки впихнуть в него лекарство. В первый день дать таблетку было нелегко, во второй – сложно, а на третий день стало невозможно… вот вам и сенсибилизация в действии.