Ей снова было страшно, но не так, как раньше. Никита назвал бы это даже не страхом, а сильной тревогой. Он слышал чужие шаги, и эти шаги ее не пугали, а заставляли волноваться и напрягаться. Будто она тоже не видит того, кто ходит вокруг, и это ее пугает, но не так сильно, как должно бы, если бы она не знала того, кто рядом с ней. Неужели знает?.. А потом снова на руках липкая, горячая кровь. И к страху примешивается что-то еще. Удовольствие? Или, скорее, удовлетворение. И ожидание.
Никита аккуратно отпустил руку Яны и задумчиво посмотрел на нее.
— Что? — спросила она. — Что вы увидели? То есть почувствовали.
— А что чувствовали вы? — вместо ответа спросил он.
— В этот раз мне было не так страшно, скорее… — Яна замолчала, подбирая слова.
— Тревожно? — подсказал он.
Она кивнула.
— Да! Именно тревожно. Страх появился, только когда я вновь увидела кровь на своих руках и это бьющееся сердце. — Она передернула плечами, будто даже вспоминать ей было неприятно. Хотя, конечно, неприятно.
— Странно, — произнес Никита. — В этот раз мне даже показалось, что не только я, но и сама жертва не видела убийцу. Почему тогда не боялась?
Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и Яна первой осторожно предположила:
— Может быть, знала его?
Никита неопределенно кивнул. Может быть, знала. Может, договорились о встрече, но что-то казалось ей неправильным. Всякое может быть.
Никита завел машину и тронулся с места. Думать можно и на ходу, зачем терять время?
— А вы что узнали?
— Ничего конкретного, к сожалению, — вздохнул он. — Но пришла мысль, что маньяк мог общаться с жертвами через соцсети. Надо проверить такой вариант.
Яна не стала откладывать дело в долгий ящик, вытащила из кармана телефон и принялась листать ленту.
— Хм… — наконец пробормотала она, и Никита осторожно поинтересовался:
— Что-то нашли?
— А у Андреевой, и у Маркес есть аккаунты в Инстаграме. Андреева там действительно предлагает услуги, но подписчиков у нее немного, страница почти пустая. Думаю, она создала ее после переезда в наш город, что логично, если скрывалась. Вот клиентскую базу еще и не наработала. У Маркес больше двадцати тысяч подписчиков. Она рассказывала о себе и работе в цирке, услуги не предлагала, но не скрывала, кем именно работает, так что убийца мог найти ее там. Я даже подумала: чем черт не шутит? — и проверила их общих друзей, но… — Яна развела руками.
Никита усмехнулся.
— Это было бы слишком просто и слишком глупо для убийцы: добавиться в друзья к своим жертвам. Но убийца мог списаться с ними там и не добавляя в друзья, верно? Скажу Лосеву, пусть проверят тщательнее, у них наверняка есть специалисты.
Яна не ответила, должно быть, даже не услышала, снова вернувшись к телефону. А Никита подумал, что в этой идее есть одна небольшая, но серьезная дыра: каким образом в таком случае убийца проверял способности Серегина? Где нашел его? Едва ли у бездомного есть аккаунт в Инстаграме. Хотя, возможно, если бы он там рассказывал о своей жизни, подписчиков было бы хоть отбавляй. И Сатинова перед бездомными уже раскрыли! Придется теперь полиции опрашивать их официально, а люди их круга обычно крайне подозрительные, лишнего чужим не скажут. Впрочем, если вывернуть ситуацию таким образом, что смерть угрожает им всем, наверняка расскажут. Не то чтобы Никита сомневался в догадливости Лосева и следователя, но сделал себе мысленную пометку подкинуть им такую идею.
Они выехали на трассу, и Никита позвонил Леше. Пока он пересказывал ему все, что они узнали в лагере, новый сон Яны, а также мысли про соцсети, Яна смотрела в окно, о чем-то думая, но после того, как он положил трубку, телефон зазвонил у нее. О чем и с кем она говорит, Никита не вслушивался, думая о своем. И только когда Яна мельком взглянула на него и сказала: «Пап, я не одна», невольно прислушался. Впрочем, после этого Яна тоже молчала, недовольно слушая то, что говорит ей отец.
— Ну, па-а-ап, — наконец протянула она, еще немного послушала и сказала: — Не приехала и не приехала. Ладно, все, пока!
— Надеюсь, у вас не будет проблем с отцом из-за этой поездки? — уточнил Никита, когда она положила трубку.
Яна тяжело вздохнула.
— Я обещала ему приехать на эти выходные и совсем забыла, честно говоря, — призналась она. — И сдуру ляпнула, что мы как раз проезжаем недалеко от них. Он требовал, чтобы заехали к ним на ужин.
— Почему вы отказались?
Яна одарила его удивленным взглядом.
— Я очень даже не прочь нормально поужинать, — усмехнулся Никита. — Вчера кормили жуткой дрянью.
— Вас хоть кормили, — вздохнула Яна, а потом с подозрением прищурилась: — Вы с Элизой хотите познакомиться?
Отнекиваться было глупо после того, как он расспрашивал ее о мачехе. Да и какой дурак откажется от знакомства с человеком, умеющим укрощать огонь? Никита, конечно, не думал, что у нее растут фиолетовые рога или она прямо за столом продемонстрирует что-нибудь эдакое, но все равно не мог удержаться.
— А как же расследование?
— Я все рассказал Лосеву, он им займется. Не забывайте, что мы всего лишь добровольные помощники. Причем помощники в той части, которой полиция, во что бы она ни верила, официально заняться не может. Поэтому вполне можем позволить себе выходной.
Яна еще несколько секунд сверлила его взглядом, а потом снова вытащила телефон.
— Смотрите не влюбитесь в нее, — предупредила она, набирая номер. — Иначе папа вас ржавыми гвоздями к стене мастерской приколотит.
— Этого в моих планах точно не было, — со смешком заверил Никита.
— Влюбляться или быть приколоченным к стене? — уточнила Яна, но ответа не дождалась. — Пап, ну, короче, мы приедем.
Глава 13
Ехать домой с Никитой Андреевичем Яне страшно не хотелось. И вовсе не потому, что она боялась, будто он на самом деле может влюбиться в Элизу. Влюбляются ведь не за способности, а за что-то гораздо большее. Яна просто слишком хорошо знала своего отца. Он под микроскопом готов рассматривать любую особь мужского пола, которая к ней приближается, и ни разу еще ни один парень ему не понравился. А в том, что между ней и Никитой Андреевичем ничего нет, его определенно придется убеждать. И это казалось Яне еще более унизительным, чем его привычное недоверие к ее настоящим поклонникам. Для папы Яна так и осталась той десятилетней девочкой, которую он когда-то забрал в аэропорту и привез домой. Элиза постоянно ей об этом напоминала, да и Яна сама это понимала, но все равно не могла не раздражаться на его гиперопеку.
Родители Яны развелись, когда ей было восемь. Папа собрал вещи и уехал в другой город, а Яна осталась с мамой в Санкт-Петербурге. Но через два года мама снова вышла замуж, собралась с новым мужем переезжать в Европу, и малолетняя дочь перестала вписываться в ее жизнь. Мама обещала, что Яна поживет с отцом совсем чуть-чуть, пока она устроится на новом месте, а потом заберет ее к себе, но проходило время, а планы все не осуществлялись. То у маминого нового мужа были проблемы с работой, то они переезжали на другую квартиру, то Яне нужно было подучить язык. Годы шли, а Яну так никто и не забирал. Пока однажды папа не раскрыл ей глаза, что никто и не собирается ее забирать.
К тому моменту, как мама посадила ее в самолет, поцеловала на прощание и дала свое первое невыполнимое обещание, Яна не видела отца уже почти два года. Порой ей казалось, что, если бы не фотографии, она уже начала бы забывать черты его лица. В десять лет два года — это огромный срок. Это пятая часть жизни. И почти половина сознательной. Но, даже несмотря на фотографии, Яна с трудом узнала в лохматом небритом мужчине, раскрывшем для нее объятия в зале прилета маленького аэропорта, своего папу, которого помнила всегда гладко выбритым и коротко подстриженным. Пока он вез ее в новый дом, Яна с опаской поглядывала в окно. Вокруг простирался бесконечный лес, с трех сторон окружающий крохотный городишко, в который переехал папа. А с четвертой стороны город упирался в непролазное болото. Даже в десять лет Яна понимала, что место весьма депрессивное, и переживала, что папин вид говорит об одном: с этим городом можно мириться только в компании с бутылкой алкоголя.
Но оказалось, она зря переживала. Ее папа по-прежнему оставался ее папой, просто из следователя превратился в столяра, осуществив детскую мечту. Теперь у него была своя мастерская по изготовлению мебели, и, уйдя с головой в какой-нибудь интересный и важный заказ, он забывал и бриться, и стричься. Вдвоем с Яной они прожили пять лет, и, хоть порой Яна злилась, мечтала уехать к маме, оглядываясь теперь назад, она понимала, что это были неплохие пять лет. По крайней мере, папа старался сделать все, чтобы они такими были для нее. А уж после того, как в их жизни появилась Элиза и они втроем уехали из того беспросветного болота в маленькую деревушку на берегу моря, ей и вовсе не на что стало жаловаться. Если бы только еще папа наконец вспомнил, что ей уже девятнадцать, а не десять…
Они на самом деле проезжали почти рядом с деревней, в сторону пришлось свернуть всего на двадцать километров, а потому приехали, когда ранние зимние сумерки только робко тронули верхушки деревьев. На центральной улице еще не зажигали фонари, но окна домов уже светились желтым электрическим светом.
Несмотря на небольшой мороз, папа вышел встречать на крыльцо. И Яна почему-то ужасно разволновалась, будто на самом деле привезла знакомиться с родителями своего парня. Казалось, что, если бы на месте Никиты Андреевича сидел Саша, ей не было бы так страшно. Тот улыбнулся бы своей очаровательной улыбкой и как минимум понравился бы Элизе, а Элиза умела влиять на отца.
— У вас молодой отец, — с удивлением заметил Никита Андреевич, паркуясь во дворе.
— Ему было всего двадцать, когда родилась я, — сдала родителя Яна.
Папа приветственно улыбался, но Яна видела настороженную оценку в его взгляде, когда он смотрел на Никиту Андреевича. Очевидно, при