Яне о многом хотелось расспросить, но в коридоре послышались шаги, и вскоре в гостиной появился Шевелев. От него не укрылось, какую именно фотографию рассматривала Яна, и он улыбнулся.
— Никита был самым перспективным моим учеником. По правде сказать, у него одного из всей группы дар не исчез с возрастом, а благополучно пережил подростковый период, когда у детей частенько появляются необычные способности, и остался с ним, я думаю, уже навсегда.
Шевелев подошел к креслу напротив Никиты Андреевича, сел, и Яна тоже опустилась на ближайший диванчик.
— Итак, чему обязан? — поинтересовался хозяин дома.
— Яна сказала, что не так давно у вас была передача про религию вуду и зомби, — начал Никита Андреевич.
— И там еще был настоящий бокор, — добавила Яна.
Шевелев кивнул.
— Была такая передача. Не знаю, слышали ли вы, но этим летом в Челябинской области группа подростков возомнила себя некромантами, оскверняла могилы. После этого я и решил сделать цикл передач, посвященных этой теме. Вот так и добрался в конце концов до вуду и зомби. В некотором роде это тоже некромантия.
Хайпанул дедуля, в общем, перевела себе Яна. Конечно, она слышала про эту историю с подростками. Невозможно было не слышать, если только не живешь в вакууме. В год тотальной самоизоляции любые новости кажутся острее и будоражат сознание людей. А уж тех, кто вовремя умеет ловить волну и делать на этом деньги, всегда хватало. Собственно, именно такие люди и становятся известными.
— И что рассказывал этот бокор? — спросил Никита Андреевич.
— В общем и целом, ничего нового для тех, кто интересуется этой темой, — пожал плечами Шевелев. — Или тебе надо подробнее?
— Надо подробнее, — улыбнулся Никита Андреевич. — В вуду я не эксперт.
Шевелев устроился поудобнее и заговорил неторопливо, чем очень напомнил Яне того ведущего, которого она видела на экране. Очевидно, именно так он и рассказывает на камеру.
— Начать следует с того, что вуду — не религия в общем понимании этого слова. Вуду — это общее название культов и верований, распространенных в странах Карибского бассейна: Гаити, Доминикане, Ямайке и других. Но на Гаити вуду приняла наиболее ортодоксальный вид, поэтому, когда мы слышим о вуду, то в первую очередь думаем о Гаити. И, на мой взгляд, именно там она и должна была появиться.
— Почему? — не удержалась Яна.
— Из-за истории этого острова, дитя мое, — снисходительно улыбнулся Шевелев. — Гаити открыл Христофор Колумб, и, естественно, туда сразу ринулись испанцы. Колонизаторы они были жестокие, местное население под их гнетом практически вымерло за последующие пятьдесят лет. Испанцы вывозили все съестное, зато привозили с собой эпидемии тифа, холеры, гриппа. А пока испанцы грабили остров, на другой его конец высадились французы. И, поскольку местного населения, которое можно было бы превратить в рабов, практически не осталось, а кто остался, предпочитал погибнуть голодной смертью в джунглях, а не на плантации, французы стали завозить рабов из Африки. Французы отличались двумя особенностями: во-первых, они были крайне жестоки, уели даже испанцев, а во-вторых, очень религиозны. Рабов заставляли принимать католичество, но те не забывали и свои верования, в которых росли дома. Именно эта смесь — их собственных верований и католицизма — и легла в основу вуду. Чтобы вы понимали: бокоры — это не жрецы вуду. Даже в самом вуду они считаются «черными колдунами», многие жрецы не признают в них адептов религии. Они практикуют черную магию. Ну, конечно, «магию» в понимании малообразованного населения.
Улыбка Савелия Павловича стала еще более снисходительной, как бы говоря: «ну мы-то с вами люди образованные, мы-то знаем». Только вот Яна не знала и не постеснялась об этом сказать:
— А вы думаете, это не магия?
— Увы, — Шевелев развел руками.
— Как же в таком случае они поднимают мертвых? — не понял Никита Андреевич. — Ведь выжить в гробу человек может максимум пять с половиной часов, а потом задыхается.
— Это если дышать так, как дышим мы, — заметил Шевелев. — А если еще и паниковать, что непременно делает человек, похороненный заживо и проснувшийся в гробу, то и пяти часов не протянешь. Поэтому бокоры заранее готовят намеченную жертву: подсыпают ему в еду или питье специальный порошок. Этот порошок не убивает человека, но погружает его в некое подобие летаргии или очень глубокой комы. Порой даже аппараты не фиксируют сердцебиение и дыхание, а люди так и вовсе ошибаются. И если человек дышит всего два раза в минуту, представьте, сколько времени он может провести в гробу! Но бокоры всегда стремятся вытащить похороненного в первые же сутки. После этого дают ему отвар, нейтрализующий действие порошка. Но, конечно, даже несколько часов такой угнетенной жизнедеятельности не могут не повредить мозг человека. Плюс в отваре наверняка содержатся еще некие компоненты, делающие из человека истинного зомби: послушную куклу, сильную физически, но потерявшую всякую способность мыслить и узнавать родных.
Яна мысленно поморщилась, во всех красках представив такую перспективу. Пожалуй, это еще хуже, чем проснуться в гробу.
— А что входит в состав порошка? — поинтересовался Никита Андреевич.
Шевелев снова усмехнулся.
— Ну, Никки, ты как маленький. Кто ж тебе правду скажет? Бокоры его состав хранят как зеницу ока. Некоторые компоненты установлены, но далеко не все. В его составе точно есть яд тетродотоксин — сильнейший токсин, который вырабатывают некоторые виды земноводных. Именно он, скорее всего, и парализует жертву до состояния летаргии. Но в порошке определенно есть что-то еще, что позволяет яду не убить будущего зомби.
— А что насчет бокора, которого вы приглашали на программу? Он действительно настоящий?
— Она, — поправил Никиту Андреевича Шевелев. — Это женщина. Шарисса Бернарден. Она моя старая знакомая. Мы познакомились лет двадцать назад, когда я собирал материалы для диссертации, еще не зная наверняка, о чем именно она будет. Я тогда, как и многие, пытался узнать состав порошка, так мы с Шариссой и познакомились, подружились. Каждый раз, когда я бывал в тех краях, заезжал к ней, да и просто переписывались. Мне пришлось долго уговаривать ее сняться в передаче, и, только когда я пообещал ей оплатить путешествие на наш Север, она согласилась.
— Зачем ей путешествие на Север? — не поняла Яна. Ей еще очень хотелось спросить, создавала ли знакомая Шевелева зомби, но она не стала. Понимала, что тот не скажет, если и знает.
— Такая вот мечта, — развел руками Шевелев. — Хотелось не просто посмотреть на снег, но еще и узнать историю тех краев. Не забывайте, на нашем Севере тоже много колдовства, тайн и шаманов, ей это интересно.
— И что, она уже уехала? — разочарованно выдохнула Яна.
— Сразу же после съемок, — кивнул Шевелев. — Сначала в Москву, а потом уже по своему плану, который пришлось сильно подкорректировать из-за пандемии.
— А сейчас она где?
— Дома, где же ей еще быть. Я оплатил ей двухнедельное путешествие на Север, а затем билет домой.
— А вы с ней связывались после этого?
— Зачем? Сейчас у меня нет времени, съемки отнимают все, я даже сплю по четыре часа в сутки, что в моем возрасте уже проблематично. Да мы и не настолько близкие друзья, чтобы созваниваться каждый месяц и делиться впечатлениями.
Шевелев был, конечно, прав, но что, если гаитянский бокор не уехала домой после путешествия, а вернулась обратно? Ведь кто-то же должен был поднять Макарова из могилы! Яна посмотрела на Никиту Андреевича, встретилась с ним взглядом и поняла, что он думает в том же направлении.
От Шевелева они вышли в половине девятого. Сатинов еще не приехал, и оставлять Яну ждать его одну где-нибудь на лавочке Никите показалось не просто невежливым, а совершенно невозможным. Район хоть и был приличным, но город давно укутала темнота, из домов наверняка повылезали не самые благополучные элементы. Да даже обычный подвыпивший мужчина, у которого, может, и нет в мыслях ничего криминального, может доставить одинокой девушке неприятные минуты, а то и вовсе напугать. Откуда ей знать, что именно у него на уме?
— Как насчет выпить по чашке кофе? — предложил Никита, указывая в сторону ярко освещенного окна в доме напротив, через которое были видны столики с сидящими за ними людьми. — Ужинать не предлагаю, понимаю, что это вы уже пообещали Сатинову, но просто кофе же можете выпить?
— Могу, — с радостью согласилась Яна.
Кафе было уютным не только снаружи, но и внутри. Впрочем, Никите казалось, что перед Новым годом практически все становится уютным, мерцающим в загадочно-желтом свете. Вот и здесь с потолка свисали большие разноцветные шары, в углу стояла огромная украшенная елка, на витрине висела яркая гирлянда, а на головах у всех официантов были небольшие красные колпаки Санты.
Они заказали по чашке капучино, Яна отказалась даже от пирожного, очевидно, чтобы не перебивать аппетит перед ужином, а есть одному Никите снова показалось невежливым. Хотя сладкое он любил и никогда не упускал случая попробовать что-нибудь новенькое в очередном месте. Но пришлось всыпать в высокий стакан лишний пакетик сахара и остановиться на этом.
— Мне показалось, или вы тоже думаете, что гаитянская колдунья после своего путешествия на Север вернулась сюда? — спросила Яна, когда официантка поставила перед ними заказ и удалилась к другому столику: в кафе было многолюдно. Очевидно, люди стремились по максимуму выгулять себя до того, как общественные места снова закроют на карантин.
— Я думаю, что она могла никуда отсюда и не уезжать, — усмехнулся Никита. — Первое убийство произошло через девять дней после того, как передача вышла в эфир. Еще три дня до этого они монтировали, итого двенадцать дней от съемок до убийства. А уезжать бокор планировала на две недели. Так что если это она, то она здесь.
— Но зачем ей это?
На этот вопрос у Никиты ответа не было. Точнее