– Я тебя спас, между прочим, – фыркнул и рухнул на скамейку.
Наконец-то мир перестал вращаться. Тимофей оглянулся и с удивлением обнаружил себя в парке около собственного дома (тот бетонным айсбергом возвышался над кронами деревьев). Они с Микки стояли на разбитых трибунах старого баскетбольного поля. Здесь не было модного резинового покрытия и заграждений, а следы старой разметки едва виднелись на потрескавшемся асфальте игрового поля. Щиты кто-то помял, а вот проржавевшие кольца каким-то чудом ещё оставались круглыми. Три ряда лавок. Судя по кучам мусора из пивных бутылок вперемешку с пакетами от чипсов, местная молодежь голосовала не за ЗОЖ.
– Спас? Ты себя чуть не угробил!
Микки бесцеремонно подошла и, обхватив рукой его голову, дёрнула на себя, заставляя продемонстрировать ей разбитый затылок. Тим зашипел от боли, уткнувшись лбом в плоский живот, и вдохнул неожиданно приятный запах лаванды.
– Терпи, рыцарь. Иначе придется тебя в травмпункт тащить.
Тим продолжал шипеть, пока она копошилась в его волосах, разглядывая рану.
– Что там? – закусил губу, когда стало слишком больно.
– На первый взгляд ничего серьезного. Этот кретин тебя приложил не так сильно, как ему хотелось. Да и черепушка у тебя крепкая. Но в травмпункт стоит зайти. Голова – не жопа, просто так не отшлёпаешь. Особенно кирпичом.
– Сотрясение у меня, сотрясение, – Тим пару раз моргнул, мир был вполне стабилен и больше не пытался экономить на электричестве, пытаясь на пару минут выключить свет.
– Кэп, – хохотнула Микки. – Дураку понятно, что сотрясение. Вопрос в том, насколько сильное…
Тим на секунду завис, всё ещё упираясь лбом в напряжённый живот и, наконец, заметил всю прелесть своего положения. Убегая с места нападения, девушка и не подумала застегнуть брюки и теперь его взгляд свободно скользил вниз по животу, полоске бледной кожи и упирался в светлый треугольник белья.
Фантазия в подбитой голове сорвалась с места и рванула галопом прямо по разбитой мостовой самоконтроля. Он чувствовал себя долбанным извращенцем, но не мог отвести взгляд…
– Виды черепно-мозговых травм, – прошептал он в живот Микки. Та дёрнулась, будто наконец осознала, что парень слишком близко, вот только увернуться от обвившей её талию руки не успела. – Сотрясение мозга. Случается чаще всего. Признаки: головокружение – это есть; боль – есть; неприятные ощущения при движении глазных яблок – в наличии, – он перечислял медленно, наслаждаясь тем, как глубоко и рвано дышит стоящая рядом девушка. – Травмпункт всё-таки нужен. Но сначала…
– Охренел?! – девушка чуть не подпрыгнула от возмущения, когда парень застегнул пуговицу на её брюках, и получил по рукам, пытаясь добраться до молнии. – Лапы убрал!
– Королевы с расстёгнутой ширинкой по городу не бегают, – довольно улыбнулся Тим, глядя на негодующую девушку снизу вверх.
И раньше, чем она успела в очередной раз отбрехаться от титула, схватил её за руку и потянул к выходу из парка.
Но не успел сделать и пары шагов, как на него обрушилась темнота и, кажется, девушка.
***
Микки
– Да что б вас всех!
Микки быстро поднялась с парня, на которого так неаккуратно налетела, и поспешила перевернуть его на спину. Светлые волосы растрепались и перепачкались в грязи, на распухшей губе засохла кровь, а дыхание едва-едва заметное и неровное. Привычным жестом проверила пульс – норма.
Липкий страх медленно полз по телу. Страх? Микки часто видела людей без сознания, а некоторых даже в состоянии близком к коме, но никогда ей не было так страшно, потому что большинство из них были виноваты сами. А вот Тим… он хотел помочь. Не прошёл мимо, а бросился сломя голову и, кажется, ему на самом деле проломили черепушку.
А всё из-за чего? Из-за её дурацкого плана! Понимание острой иглой шприца впрыскивало в кровь открытый огонь, сжигающий изнутри. Не дотла, но до приступов боли, заставляющих умолять о том, чтобы всё закончилось, а лучше – оказалось дурным сном.
Дрожащими руками Микки выудила из рюкзака мобильник и, с трудом разбирая буквы на треснувшем экране, нашла нужный номер.
– Что, решила извиниться за кирпич? – голос Гиены звучал весело. Вот кому хоть молотком по башке бей, хоть бы что.
– Про кирпич мы отдельно поговорим! – огрызнулась Мышкина. – И о том, какого хрена он вообще появился в плане. Ты решил угробить прокурорского сынка? У тебя вообще есть мозги, Слав?
– Нет, ты мне их кирпичом отшибла, – проворчал парень. – Если звонишь ругаться, иди нахер.
– Стой-стой! Здесь проблема. Он в обморок грохнулся. Срочно нужен врач.
Мат на том конце невидимого провода был не то что трехэтажный, а потянул бы на хороший такой небоскрёб. И заканчивалась вся эта тирада выразительно-цензурным:
– Акела меня убьёт.
– Не убьёт, если мы все исправим. Бери тачку и гони сюда. Мы в парке около дома.
– Я рядом. Буду через пять минут. Слабенькие мажоры…
Микки выдохнула и опустилась прямо на траву и устроила голову парня у себя на коленях.
– Тим, ты меня слышишь? – убрала с его лба светлую прядь и, не удержавшись, провела кончиком пальца по ровной линии носа. – Очнись, пожалуйста.
Горло стянуло горечью. Микки не сразу заметила, что по щекам потекли слёзы. Чертов кирпич! Кто из помощников Гиены додумался приложить её одноклассника кирпичом? Они так не договаривались. Всё планировалось совсем не так.
Да, они подстроили нападение. Гиена и два его друга натянули маски и сыграли “очень плохих парней” из банды Свина, а Микки должна была стать принцессой, которую прекрасный принц спасет от разбойников и всё такое прочее. Романтика. Лямур. Тужур. Бонжур. Мля…
Она потерялась во времени, разглядывая черты лица, что последнее время сами по себе возникали под кончиком её карандаша. Микки испугалась. Впервые в жизни испугалась того, что сделала. Небольшой обман, ничего не значащая постановка, а он может умереть.
Человек, который прошёл по самому краю её жизни, едва коснулся и остался. Остался набросками на листах бумаги, силуэтом в окне, а большего она не желала.
Только одного не могла понять. Почему, если представить мир без него, он кажется беспросветно тёмным, словно рисуешь углём по чёрной бумаге?
Наверное, потому что вместе с ним из мира внезапно исчезнет белый цвет. Ничего светлого, только тьма, в которой она блуждает уже много лет.
– Слабость – худший наркотик, мой недо-герой, – прошептала Микки, пропуская между пальцами светлые пряди. – Испытав однажды, подсаживаешься. До тремора рук, до расширенных зрачков и болезненной ломки ты хочешь одного – вновь ощутить себя слабой и защищенной. Что же ты со мной сделал, придурок?
Микки последний раз всхлипнула и успела вытереть слёзы до того, как к ним прибежал взъерошенный Славик с феерической шишкой на бритом затылке.
***
– А если там что-то серьёзное? Представляешь, как мы попали?! – Диана мерила шагами узкий коридор травмпункта. Ёжилась в тепле, будто здесь минус тридцать, а она в одной кожанке.
– Микки, ты сама в порядке? С каких пор ты такая нервная? Думал, тебя ничем не пронять.
– Раньше я никогда не становилась убийцей, – прошипела она. – Это был мой план, понимаешь? Это всё моя вина!
– Давай так, – Гиена подошел ближе и сжал её плечи, – ты ни в чём не виновата. Особенно в том, что Гоша – тупорылый козёл. Ему ясно сказали, что нужно напугать, а он решил проявить характер. Такое Акела не простит.
– Значит, ещё и Гошу прикончат? Класс…
– Мик, я не понял. А как ты собралась выполнять заказ, если такая совестливая? – задумчиво протянул парень.
– Так меня не просят его убивать, только привести в назначенное место.
– То есть ты ничего не знаешь, – Гиена отпустил ее плечи и уселся на жёсткую кожаную лавку. На его тонких губах играла странная, задумчивая улыбка, от которой у Дианы по спине пробежали мурашки.
Что не так? Что Славик знает такого, чего не знает она?
Несколько минут Гиена молча смотрел на девушку, а потом внезапно выдохнул и хлопнул ладонями по коленям.
– Да хрен с ним! Расскажу. Не могу я тебя обманывать, дурочка, совсем не могу, – дёрнул девушку на себя и привычно усадил на колени.
– Эй! – Микки дернулась. Ее талию обвила жилистая, но сильная рука с ранками от ногтей на запястье.
– Сиди смирно, малышка, иначе сказочки не будет, – прошептал он, обжигая горячим дыханием ухо. – Ты была права, я урод и кретин, который ни в чем не разобрался. Когда мы ссорились в клубе, я был не прав. Прости.
Славик мягко коснулся губами шеи, явно намекая на бурное примирение. Но вместо привычного ответа не получил ничего. Микки замерла статуей, а ожив, сжалась от подкатившего к горлу отвращения. Раньше ссоры и примирения с Гиеной будоражили кровь и раскалённым маслом летели в огонь её девичьей гордости, ведь её хочет взрослый парень. Она желанна. Она женщина. Этого было достаточно, чтобы взлететь и упасть. Сейчас же Микки чувствовала себя так, будто по её шее медленно проползла змея, оставив отвратительный влажный след. А живот всё ещё помнил горячее дыхание другого человека, талия помнила другую руку и другое прикосновение. Тёплое до головокружения.
На одну сотую толику секунды она представила, что будет, если так сделает тот самый другой человек. Усадит на колени и прикоснётся губами к шее, прошепчет…
Вспышка огнём по коже и, будь проклят этот новенький, у неё, кажется, покраснели щеки.
– Хватит! – Микки дёрнулась, как от легкого удара током, но не встала. – Говори о важном.
– О важном? – хмыкнул Гиена и чуть отстранился. – Хорошо. Вот ответь. Серьёзно веришь в то, что он выживет? Ты собираешься сдать этого парня Зверю и на полном серьёзе…
– Что?! – оборвала Микки.
Новость ударила её кирпичом наотмашь, даже в глазах на секунду потемнело, а по коже при одном упоминании о Звере пробежал холодок страха. Этого человека знал весь теневой мир города. Он серым кардиналом восседал на своем невидимом троне и одним взмахом руки решал, кто остается в игре, а кто навсегда её покинет. Зверь – беспощадный убийца, подмявший под себя все банды региона. О нём ходили самые страшные слухи, но никто из знакомых Микки не видел его лично. Хотя были у неё подозрения, что Акела с ним знаком, но у него спрашивать о криминальном вершителе судеб она не решалась. Ей хватало одного знания: все, кто попадал в лапы Зверя, живыми не возвращались.