– Да-да, тот самый. Ты через посредника заключила с ним сделку. И я сильно сомневаюсь, что он сохранит жизнь сыну прокурора, который хочет посадить его брата.
Микки не сдержала порыв: выхватила из кармана Гиены телефон. Ходили слухи, что прямой номер Акелы был только у него. Нужно позвонить и сказать, что всё отменяется!
– Башкой ударилась?! – Славик перехватил её руку и отобрал мобильник. – Если Акела узнает, что ты в курсе, перережет мне глотку. А соскочить у тебя всё равно не получится. Ты под колпаком, Микки. Зверь наблюдает за тобой. Этот сопляк ему очень нужен и, если ты что-то сделаешь не так, тебя никто не спасёт. Поняла?
Она не успела ответить, но парень всё прочитал на побледневшем лице. Поняла. Наверное, впервые за несколько лет Диана Мышкина точно знала, во что вляпалась, и понимала насколько глубоко увязла во всём этом дерьме.
Их красноречивое молчание прервал доктор.
– Что ж, вашему другу удивительным образом повезло. Мы сделали МРТ. Сотрясение мозга, но ушиба как такового нет. Обморок был спровоцирован быстрым бегом сразу после травмы. Раны обработали. Я хотел бы подержать его несколько дней под наблюдением, но он рвётся домой. Попробуете его убедить остаться?
Микки с Гиеной переглянулись.
– Пусть сам решает, – отрезала девушка.
– Сергеич, он не наш, – поддержал Гиена, – пусть как хочет, так и рыпается!
Микки чувствовала себя стоящей на кончике любимого ножа Акелы: куда ни шагни – проиграешь, стоять и не двигаться невозможно, рано или поздно лезвие жизни проткнёт тебя насквозь. Выход один – падать. Делать шаг и лететь в бездну…
Выбор казался мучительным и тяжёлым, но стоило на одну чашу весов поставить жизнь сестры, а на другую судьбу малознакомого парня, как все вопросы и угрызения совести пропали сами собой.
И когда автомобиль Гиены замер рядом с домом прокурора, Микки холодно попрощалась и вошла в подъезд элитного жилища следом за пошатывающимся Тимофеем.
Игра началась.
***
– Ты уверен, что мне сюда можно? Твоего отца нет дома?
Микки настороженно переступила порог квартиры и по привычке принюхалась. Она всегда уделяла особое внимание запахам. И если в её доме пахло пылью, старыми одеялами и пивной, то в квартире Котиковых витал приятный свежий аромат моря. Девушка огляделась в поисках освежителя воздуха, но ничего не нашла. Может, они полы с шампунем моют?
Просторная квадратная прихожая с длинной вешалкой и узкой софой казалась пустой.
– Отец уехал до завтра, – спокойно ответил Тим и уселся на софу, чтобы разуться. Но стоило ему наклониться, тряхнул головой и зашипел от боли.
– Стой! Я помогу.
Микки скинула берцы и, подбежав к нему, под ошарашенным голубым взглядом опустилась на колени.
– Не надо, я сам.
– Сто грамм, – передразнила девушка, ловко управляясь со шнурками на светлых кроссовках.
Аккуратно освободила одну ногу, потом другую и даже надела на них найденные рядом серые тапочки.
– Профессионально.
– У меня большой опыт в раздевании мужчин, – хмыкнула Диана и чуть не прикусила себе язык.
Она должна его обольщать, а не отталкивать. Вот только быть фальшивой под пристальным голубым взглядом не получалось. И не скажешь же, что весь опыт – это один пьяный сорокалетний мужик, он же отец, который приползал домой и падал прямо у порога. Приходилось затаскивать, разувать и приводить потом в чувство, чтобы на следующий день всё повторилось опять.
– Не напугала, – улыбнулся Тим. Он смотрел так, будто видел насквозь: каждое сомнение, внезапное желание оправдать себя и страх перед собственным выбором.
– Я и не пыталась. Показывай, где спальня. Буду укладывать тебя в постель.
Ну почему всё, что она говорит рядом с ним, звучит нелепо и двусмысленно? За два года работы в клубе Диана научилась контролировать себя, идеально изображать соблазнительную красотку и усыплять бдительность. Сейчас же ей хотелось стукнуть себя кулаком по лбу.
Буду укладывать тебя в постель! Серьезно? Глупее ничего не могла ляпнуть?
– Скажи ещё, что разденешь, потому что так привыкла.
Тим продолжал улыбаться так, будто знает всё не свете. Смотрел в упор, на мгновение их взгляды встретились. Тишина квартиры наполнилась для Микки странным ритмичным стуком, она не сразу поняла, что это трепыхается в груди её сердце.
Его лицо приближалось медленно, как в фильмах Зака Снайдера. Если бы в прихожей вдруг пошёл дождь, то капли красиво замерли бы кристаллами вокруг.
Их носы едва не соприкоснулись, но Тим остановился и прошептал:
– Встань, наконец, с колен. А то я начну думать, что ты фанатка “Пятидесяти оттенков серого”.
Микки очнулась мгновенно и с силой шлёпнула его по бедру.
– Дурак!
– Ай, больно! – он потёр ушибленное место ладонью.
– Скажи спасибо, что не по голове. Извращенец.
Развернулась и сама устремилась вглубь квартиры, пряча второй раз за день пылающие щёки. На что он вообще намекает? Придурок!
Вот только в глубине души пышущая гневом Микки сожалела о том, что они не в фильме Зака Снайдера, а в комнате никогда не пойдёт дождь.
***
Стоило им разместиться в просторной спальне – больной на постели, а девушка в просторном белом кресле в углу – Тим провалился в сон. Диана под голодное урчание желудка решила не терять времени даром и раздобыть еды. Вот только холодильник оказался по-мужски пуст: полбатона вареной колбасы, коробка молока и несколько яиц.
Вообще, устроив себе небольшую экскурсию, девушка заметила, что женская рука к квартире не прикасалась: нет атрибутов уюта, типа статуэточек и салфеточек, нет семейных фотографий, а в ванной никаких дамских кремов и шампуней. Зубных щеток насчитала всего две: зеленую и синюю.
Выкинув из головы догадки и предположения, где может быть мама Тимофея, девушка бесцеремонно пролезла по кухонным шкафам и к своему удивлению обнаружила килограмм муки, а в нижнем ящике три банки варенья.
Вариантов было немного: что-то испечь или нарезать бутербродов с колбасой. Второе проще, но девушке гордость не позволила кормить человека, который пострадал из-за неё, бутербродами.
– Ладушки-оладушки, – протянула Микки и, хлопнув в ладоши, принялась раскладывать на широкой столешнице ингредиенты, которые в скором времени превратились в высокую стопку воздушных оладьев.
Пока готовила, активно отгоняла от себя мысль, что всё это выглядит как замаливание грехов, а не соблазнение, подкат или чего там от неё хотели большие бандитские боссы. Она определенно всё делала не так, но руки будто сами сервировали ужин на небольшом столике на ножках (больше похож на подставку для ноутбука, но сгодится). Чай, оладьи, варенье. Набор нехитрый, но искренний.
– Откуда ты это взяла?
Тимофей озадаченно почесал подбородок, разглядывая угощение. На одну сотую секунды Микки показалась, что его взгляд стал грустным, но стоило девушке моргнуть, как в голубых глазах снова поблескивала хитринка.
– Ты не поверишь, приготовила.
– Из чего?
– Из продуктов. Извини, пришлось перевернуть вверх дном вашу кухню. Как вы здесь вообще выживаете? На колбасе и пельменях?
Микки скрестила руки на груди и чуть выгнула бровь. Похоже этот принц на своей кухне дальше полки с колбасой не заглядывал.
Мужчины – удивительные существа. Они могут вечно жить на пельменях, бутербродах с колбасой и яичнице, но когда в их жизни появляется женщина, начинают требовать борща. Или леща. Зависит от уровня наглости.
– К нам три раза в неделю приходит тетя Сара, помощница по хозяйству. Убирает, гладит, готовит сразу на несколько дней вперёд. Она просто выходной взяла и мы всё сожрали, кроме пельменей. Папа завтра должен заехать в магаз, – объяснял Тим, увлечённо наворачивая оладьи. Микки только диву давалась, как он умудрялся и пережёвывать, и внятно изъясняться.
Внушительная стопка оладий была уничтожена с такой скоростью, будто парень голодал лет сто, не меньше. Хорошо, что она успела поесть до того, как он проснулся, иначе сидеть ей голодной, ну или приложиться к бутербродам с колбасой.
– Ничего себе! У тебя клички “пылесос” никогда не было?!
– Прости, – он стушевался и озадаченно почесал испачканный вареньем подбородок. – Я десять лет ничего такого не ел…
Снова эта едва уловимая грусть в голосе. Вопрос чуть не слетел с языка, но Микки вовремя его поймала. Следом пришлось ловить руку, что хотела коснуться плеча одноклассника в попытке утешить невысказанную боль.
“Не лезь ему в душу, Микки, – одернула она себя. – Чем лучше ты его узнаешь, тем сложнее будет предать”.
– С возвращением в детство! – слишком резко, чем стоило, ответила Микки и забралась с ногами в огромное светлое кресло. Пальцы привычно мазнули по разбитому стеклу смартфона, оживляя гаджет.
Разговаривать с Тимом она не хотела. Совесть требует накормить, уложить в кроватку и проследить, чтобы ночью его состояние не ухудшилось. Интересно, может он сейчас уснуть и до утра ни гу-гу? Что-то ей подсказывало, вряд ли, и заставляло кусать губы. Она тупо смотрела на несколько новых сообщений и не хотела открывать ни одно из них, просто бездумно скроллила страницу вниз, делая вид, что очень увлечена.
Тишина давила на плечи, абсурдом звенела в ушах, а перед глазами расплывались и так нечитабельные из-за трещин на экране телефона интернет-мемы.
– Расскажешь, что произошло в том переулке? Кто эти парни?
– Нет, – отрезала Микки.
На несколько минут в комнате вновь повисла тяжёлая тишина, но заткнуть Котикова резким ответом оказалось невозможно.
– Будешь всю ночь здесь сидеть?
Тяжесть слетела с плеч, густой воздух вдруг пришёл в движение и стал приятным бризом.
– Да. Врач сказал за тобой наблюдать и, если что-то случится, сразу отправить в больницу. Раз твой отец приедет только завтра, придётся мне стать сиделкой.
– Ты ещё утку мне предложи! – хохотнул парень.
– А клизму не надо?
– И кто после этого извращенец?