Я не стал диктовать служебную записку миссис Кауфман, напечатал сам – чтобы обойтись без ненужных вопросов и советов. Записка должна была стать наживкой, на которую рыба непременно клюнет.
Отправитель: Дж. М. Анселл
Получатель: Нобл Барклай
Дата: 07.12.1945
Нераскрытая загадка (дело Уоррена Вильсона)
По информации моего источника из полиции, убийство раскрыто.
Тем не менее мы уже подготовили иллюстрации, верстку и прочее. Поэтому имеет смысл уменьшить понесенные затраты и все-таки опубликовать материал, подав его под другим углом. Все спорные моменты – упоминание алкоголя, непочтительный тон в адрес курсов дистанционного обучения и прочее – могут быть устранены.
Ваши личные возражения против использования этой истории в качестве «Нераскрытой загадки» потеряли актуальность, поскольку убийца найден и статья пойдет в другой рубрике.
Я сделал три копии, одну отправил в свой архив, две других разложил по большим офисным конвертам, надписал, прилепил красные наклейки «Срочно» и положил в лоток для исходящей корреспонденции.
Появилась миссис Кауфман, подозрительно глянула на конверты в лотке, но воздержалась от комментариев.
– Вы бы поторопились, – сказала она. – Мистер Барклай не придет в восторг, если новый редактор опоздает на собрание.
Я принял деловой вид и быстрым шагом направился в конференц-зал. Когда я проходил мимо открытой двери «Правды и любви», Элеанор подняла глаза от пишущей машинки и послала мне воздушный поцелуй. Рискуя заставить ее отца ждать, я забежал обнять ее. Она взвизгнула.
– Что такое? Тебе не нравится?
– Конечно, нравится, но дверь же открыта!
– Вчера ты не была так осторожна.
– Я забочусь о твоей репутации, Джонни.
Лола Манфред на работу не пришла, Элеанор беспокоилась.
– Звонила ей уже три раза, никто не берет трубку. Не знаю, что могло произойти. Она всегда предупреждает, что ее не будет.
– Наверняка просто похмельем мается. Поужинаем сегодня? Надо отпраздновать. Выбери какой-нибудь дорогой ресторан. Ты меня еще любишь? Тогда поцелуй меня скорее на удачу, я иду на первое совещание в роли редактора «Дайджеста правды».
Спуск нового корабля на воду обошелся без шампанского – наш босс был трезвенником. Крещение нового журнала отметили обедом, заказанным в гриль-баре «Старый британец». Обед обошелся в полтора доллара на человека, но поскольку конференция была устроена с целью укрепления командного духа и дружбы между отделами, Барклай с чистой совестью мог списать эту сумму на представительские расходы.
Стол в конференц-зале был накрыт крахмальной скатертью, все тарелки и бокалы украшала монограмма Барклая, увитая лавровыми ветвями. Вилки были так тяжелы, что легкость еды становилась практически незаметной.
Во главе стола сидел Барклай, напротив него – его жена Глория. Он нашел ее в Калифорнии, в Беверли-Хиллз; говорят, такой типаж там встречается повсеместно. Высокая, длинноногая, полногрудая красотка. Раз в три месяца журнал «Правда и здоровье» печатал ее фотографию в подтверждение того, что здоровое материнство не мешает женщине сохранять великолепную фигуру. Она родила Барклаю сыновей-близнецов.
На совещаниях Глория была ответственна за «женский взгляд». Традиция возникла давно, еще при второй жене Барклая, выпускнице колледжа Вассар, которую офисные старожилы называли высоколобой. Глорию в этом не обвинил бы никто.
Я на этом сборище был почетным гостем и удостоился места по правую руку от Барклая. По левую сидел старый добрый Эдвард Эверетт Манн, рядом с ним Лорин Винс из отдела рекламы, Джей Джейвс из юридического, Бертон Инглиш из отдела распространения, редактор журнала «Правда» Генри Ро и доктор Мэйсон из совета религиозной координации.
Мы расселись по местам, и воцарилась почтительная тишина, будто совещание планировалось начинать с молитвы. Лишь приглушенный гул машин доносился с улицы да слышно было, как доктор Мэйсон дышит ртом.
– Джентльмены, – начал босс, – и миссис Барклай. Сегодня мы собрались по радостному поводу. В первую очередь давайте поприветствуем нового редактора нашего нового журнала. С первого дня, когда этот юноша пришел к нам на работу, я возлагаю на него большие надежды. Разрешите представить вам Джона Анселла.
Это было похоже на вручение похвальной грамоты на школьном собрании – со всеми присутствующими, кроме Джейвса из юридического и Глории, я уже был знаком. Я заметил, что Манн кивает, словно и он вместе с Барклаем с самого начала возлагал на меня большие надежды.
Миссис Барклай нежно улыбнулась мне.
– Почему же вы не едите салат, мистер Анселл?
– В нем морепродукты, а у меня на них аллергия.
– Мы не верим в аллергию. – В улыбке Глории было снисхождение к моему невежеству. – Мы доказали, что вся шумиха, раздутая вокруг нее медиками, устроена лишь с целью их обогащения. Все-таки «Правда и здоровье» просто чудесный журнал, вы не находите?
– Но я на самом деле не переношу дары моря, – возразил я. – В рот их не брал с тех самых пор, как на первом году колледжа попро…
Барклай кашлянул, и я вспомнил, почему я редактор нового журнала и почетный гость на этом собрании.
– А! – воскликнул я, словно ударившись лбом в каменную стену. – Ну, то есть я тут недавно поел креветок и очнулся в больнице.
Барклай заулыбался. Глория нахмурила фарфоровый лобик.
– Наверное, у вас в детстве был какой-нибудь неприятный эпизод, связанный со страхом или унижением, который в вашем подсознании ассоциируется с креветками. Вы не помните, может, вас когда-то наказали или чем-то обидели в то же время, когда…
– Дорогая, – перебил ее Барклай, – твои намерения благородны, но у нас сейчас нет на это времени. Тут собрались занятые люди.
Глория выслушала замечание со смиренной улыбкой.
– Цель сегодняшней встречи – обсудить новый журнал, – объявил Барклай.
Все перестали жевать и закивали головами.
– Это будет потрясающе. Кратко, емко, актуально и, – тут Барклай сделал театральную паузу, – смело!
Все закивали, а Манн благоговейно повторил: «Смело!»
– Не то чтобы прежде мы были недостаточно смелы, – продолжал Барклай. – Без ложной скромности скажу, что нет более храброго глашатая, возвещающего истину читающей публике, чем наши журналы. Мы не боимся обнажать правду о таких предметах, на которые другие смотрят через микроскоп и боятся тронуть без антисептических перчаток.
– Истинно так, – подтвердил доктор Мэйсон, подбирая соленым крекером остатки соуса.
– Когда я изложил Анселлу идею нового журнала, знаете, что он ответил? Что мы столкнемся с жесткой конкуренцией в сегменте дайджестов. Как будто я этого сам не знал! Как будто наши журналы впервые сталкиваются с конкуренцией!
Забежал рассыльный, положил в лоток корреспонденцию для Барклая, покосился на накрытый стол и вышел с презрительным видом. Я заметил в лотке большой желтый конверт с красной наклейкой.
– …но мы выдержим борьбу, как выдерживали и прежде. Как? Нашим обычным способом – снизив цену. Помните, Винс, как мы запускали «Правду и любовь»? Лидерами рынка тогда были «Правдивая история» и «Сердечные признания», они продавались по двадцать пять центов. А мы стали продавать по пятнадцать. Макфэдден пришел в бешенство! А уж когда я вывел «Правду и здоровье» в сегмент, где лидировала его обожаемая «Физическая культура», и снова установил цену на десять центов ниже, он был готов меня четвертовать!
Барклай вспоминал это с явным удовольствием. Мы, его подчиненные и гости, вынуждены были терпеливо слушать пространную речь о том, как хитроумен он в издательском деле. Однако я заметил, что он умолчал о журналах, которые пришлось закрыть. «Правда в картинках» не смогла конкурировать ни с журналом «Лайф», ни даже с его подражателями. Юная аудитория отвергла «Правду и молодежь», а «Правда и красота» хоть и держалась пока на плаву, все же существенно отставала от конкурентов в так называемом «женском сегменте». Журнал о кино, «Правда в Голливуде» также встретил бесславную кончину, несмотря на вложенные в него внушительные суммы.
Пока Барклай развлекал нас детальным рассказом о своих победах, две официантки убрали тарелки из-под салата и поставили перед каждым гостем тарелку с курицей в сливочном соусе, картофельным пюре, стручковой фасолью и вялой свеклой.
– Наше новое издание будет отличаться такой смелостью, которая не снилась ни одному дайджесту. С сегодняшнего дня, парни, никаких тормозов. «Дайджест правды» войдет в историю. Берите выше, он оставит след в истории цивилизации.
– А что там по части рекламы? – спросил Лорин Винс.
Барклай покачал головой.
– Обойдемся без нее. Так мы больше заработаем. Как вам нравится эта идея? Журнал без рекламы!
– А что в этом такого нового? – ответил Бертон Инглиш. – Ни один дайджест на рынке не печатает рекламу.
Манн поморщился, как от боли. Он никак не мог повлиять на дерзких типов из отделов рекламы и распространения. Они приносили компании деньги и могли позволить себе непочтительность.
– Что касается содержания первого номера… – Барклай сменил тему. – Я просмотрел, что у нас выходило за последние десять лет, и нашел много всего интересного. Доктор Мэйсон…
Глава совета религиозной координации поднял глаза от тарелки с виноватым видом, словно получать удовольствие от еды было недостойно.
– Ваша кампания по разоблачению лжепроповедников и прочих паразитов от веры по-прежнему актуальна. Думаю, можно добавить свежих фактов и пустить это в номер. Теперь вы, Генри… – Барклай обратил свое обаяние на Генри Роу. – Я бы хотел снова напечатать вашу блестящую серию статей тридцать восьмого года.
– Я надеюсь, вы не о критике Администрации рабочих проектов?[47] – перебил Бертон Инглиш.
– А почему бы и нет? – парировал Барклай.