Чёрная кошка пробиралась через заросли вслед за большим рыжим котом. Они остановились на краю скалистой котловины. Со всех сторон её обступал голый мокрый лес.
Туда вёл пологий спуск, по которому звери сбежали вниз. Из трубы маленького некрашеного дома на дне этой природной впадины вился дымок.
Кошка сморщила мордочку:
– Тут на деревьях везде твои метки. Так и Бьёт-В-Нос!
– Не зря же меня назвали, – мурлыкнул кот. – Отпугивает не только мелких зверей, но даже волки не суются. Не говоря уж о собаках.
Внутрь дома они пробрались через лаз во входной двери.
– Вот, значит, где ты живёшь, – проговорила кошка, принюхиваясь.
Из единственной комнаты выглянул человек, косматый и неопрятный.
– Рыжий, нна! – заорал он. – Ты где шлялся три дня? Жрать, небось, хочешь?
От человека несло потом, мочой, табаком, перегаром, грязной одеждой – всем сразу. Кошка молча шмыгнула на кухню.
– А! И шалаву себе привел, нна! Идите жрать, паршивцы!
В вытянутом свитере и засаленных брюках, он проковылял за зверями и навалил им две миски кошачьих консервов. Тёплая Пыль недоверчиво понюхала еду.
– Ешь, ешь, – мяукнул Бьёт-В-Нос. – Несмотря ни на что, кормит он неплохо.
Человек вернулся в комнату, где бормотал телевизор.
Пообедав, кошки уселись на крыльце хижины. С козырька над дверью капало. Тёплая Пыль умиротворенно вылизывала бок, потом принялась умываться.
– Скоро выпадет снег, – задумчиво бросил кот. – В город по снегу не набегаешься.
– Переселяйся ко мне, – предложила кошка.
– Ага, и бросить здешнюю кормёжку? Мыкаться по пыльным углам с мышами и крысами?
– С крысами не надо мыкаться, – промурлыкала его собеседница. – Их надо есть.
– Видел я ваших крыс, – недовольно бросил кот. – Сами кого хочешь съедят.
– И это говорит хозяин леса? – кошка насмешливо задрала хвост и побежала по грязной тропинке. – Который всех собак распугал?
Кот догнал её в три прыжка.
– А что? Сама посуди, кто стоит на вершине пищевой цепочки? – Они неспешно семенили между деревьев. – Люди приручили волков, и волки превратились в собак. А мы приручили обезьян, и они превратились в людей. Кто тогда главнее нас? Это мы превратили людей в людей!
– Берегись! – крикнула Тёплая Пыль. Словно молнии, кошки взлетели на ближайшие стволы.
Трое молодых волков покрутились немного под деревьями.
– Ты слышал их разговоры? – спросил один другого. – Люди нас приручили, и мы превратились в собак!
– Брось, – ответил второй. – Это же глупые кошки.
– Слезайте, – презрительно фыркнул третий. – Мы на кошек не охотимся. Вы на вкус противные.
– Пока не охотимся, – многозначительно добавил первый.
– Лучше уж собаку поймать! Собаки вкуснее!
Волки пометили дерево, на котором выжидали кошки, и скрылись в лесу.
– Гроза волков! – Тёплая Пыль от смеха чуть не свалилась с ветки.
– Посмейся ещё, – оправдывался Бьёт-В-Нос. – Они неожиданно выскочили. Я не успел среагировать, а так бы я им показал!
– Пошли быстрее, герой! Темнеет уже.
– Кстати, всё хотел спросить. В твоих краях оно нас не поймает? Что-то мне не по себе.
Тёплая Пыль даже остановилась от неожиданности.
– Ты что, глупый домашний кот? Если не дашь себя поймать, то никто и не поймает. Смотрю, тебя слишком хорошо кормят, Бьёт-В-Нос! Забыл: здоровый кот – голодный кот!
Рыжий котяра с сомнением глядел тощие бока Тёплой Пыли.
– Однако же от угощения ты не отказывалась.
Кошка лишь мотнула хвостом, не желая обсуждать подобные глупости.
Выбежав на обочину шоссе, животные потрусили к сырым заброшенным домам на окраине Тролльхавена. Дома опасно нависали над морем.
– Одно радует, – мяукнула кошка. – Я уже вижу круг игроков.
– Хорошо бы они ещё играли за нас, – отозвался её рыжий спутник. – А так-то да, театр известен, и даже те, кто в нем актёры.
Оглядевшись, они бесшумно юркнули друг за другом в тёмное подвальное окно.
Глава 11. Луна и башня
1
«Морская борзая», океанографическое судно Ларса, уходила в плавание пятнадцатого декабря, в воскресенье.
Это оказалось третье воскресенье Адвента, ожидания пришествия Спасителя, – периода, который в Норвеге предваряет само Рождество, Юль.
Тьоре встали заполночь. Рике разбудили в четыре утра. Она умылась, перекусила бутербродами с кофе. Ночью выпал снежок – редкое явление в Тролльхавене в это время года. Ночная улица, освещенная уютным светом фонарей, рождественские огоньки в окнах, нетронутый белый снег на мостовой – всё настраивало на таинственный, мистический лад.
Подняли Улафа. Сонный мальчик уцепился за шею Ларса, но послушно поднёс длинную спичку к розовой свече Пастухов, которую Рике перед этим вставила в подсвечник. Теперь в нем горело уже три свечи, оставалось зажечь лишь одну – в последнее воскресенье накануне Сочельника.
Ларс с вечера уже собрал сумку и большущий рюкзак, которые он теперь отнёс в свою «тойоту». Ирма быстро одела Улле, и внедорожник отца покатился по спящему городу к порту. Свежий снег мягко поскрипывал под колёсами.
Провожающие столпились на пристани. Рике почти никого из них не знала. Большинство были приезжими – Берген, Ставангер, даже люди из Осло и Тронхейма. Тьоре расцеловали отца.
– Звони, – шепнула Ирма. Рике крепко сжала его ладонь.
Капитан дал гудок, и команда поднялась на борт.
Провожающие замахали руками, неразборчиво закричали. На «Морской борзой» подняли трап, отдали и выбрали швартовы. Рике махала изо всех сил, Ирма быстро перекрестила корабль и пробормотала что-то по-полянски. Даже Улаф пару раз дёрнул рукой. Фигура отца на борту ещё виднелась в темноте, он тоже махал им, уже не различая своих родных в небольшой толпе.
Судно отвалило от причальной стенки и, набирая ход, пошло по фьорду. Его белый силуэт почти сразу скрыла морозная мгла.
– Смотрите! – раздались вдруг возгласы на причале.
В чёрной воде, слегка посеребрённой лунным светом, появились скользящие тени. Спины животных еле заметно бликовали. По очереди они выпустили фонтаны воды, и «Морская борзая» ответила им тремя протяжными гудками.
– Киты, – выдохнул парень, стоявший рядом с Тьоре. Рике еще никогда не видела ничего подобного.
Толпа на причале стала расходиться. Ирма положила ладонь Рике на плечо.
– Ну, вот мы и одни, – вздохнула она. – Храни Йезус нашего папу.
– Да что с ним может случиться? – удивилась Рике.
– Вроде бы и ничего. Вот только не любят их китобои, – покачала головой женщина.
Машины разъезжались с портовой стоянки. Рике, севшая на переднее сиденье, обратила внимание на луну, сиявшую над Конгебергом. Картина, казавшаяся мирной и идиллической, после слов мачехи внушала теперь беспокойство и тревогу.
Дома Ирма понесла укладывать Улафа, и тут Рике вспомнила про тролль-камень, благополучно пролежавший в багажнике всю неделю. Она вытащила его из гаража, и, стараясь ступать потише, понесла в свою комнату.
Ирма прошла из спальни сына мимо неё в туалет. Рике переступила с ноги на ногу с камнем в руках, но мачеха её не заметила, хотя смотрела в упор.
Рике положила булыжник у своей кровати, и тут снова услышала шаги Ирмы. Мачеха стукнула в дверь и вошла в комнату.
– Ложись спать, Эрика, – устало сказала она. Часы на стене показывали начало седьмого утра. Светать в это время начинало лишь в полдесятого. – Можем теперь спать до обеда.
Рике кивнула, натягивая пижаму. Ирма коснулась её щеки губами, повернулась к выходу, и споткнулась о лежащий на полу тролль-камень.
– Матка Бозка! – воскликнула она. – Что здесь?
Ночник Рике бросал густые тени. Ирма включила свет.
– Господи, на ровном месте, – проговорила она. – А такое ощущение, будто об камень споткнулась.
– Там доска отходит, под ковриком, – пробормотала Рике. – Я папе забыла сказать.
Ирма пожала плечами.
– Тогда ходи осторожней. Напомнишь, я днём посмотрю.
– Хорошо.
– Добрых снов, Рике.
– Добрых снов, Ирма.
Как только женщина вышла из комнаты, девочка вылезла из-под одеяла и запихнула каменюку под кровать. «Так понадёжней будет», подумала она.
И снова показалось, будто в комнате кто-то хихикнул.
2
Из-за «отравления», поездки в хютте и сборов отца в плавание, Рике не приходила к своей наставнице почти месяц.
В эту субботу она собралась к госпоже Лунд совершенно без задержек – у Ирмы оказался выходной, и они с Улафом уже в десять утра уехали в гости к Ирминой знакомой. Отец звонил как раз накануне: плавание проходило спокойно.
Юль был на носу, но в городе зарядили привычные дожди. Настроения приближающегося Юля не чувствовалось, и не из-за погоды, или отсутствия Ларса, а потому, что везде царил какой-то нервоз пополам с раздражительностью.
В школе, после изъятия Барневарн сразу нескольких шарианских детей, установилась гнетущая атмосфера. Некоторые школьники перстали ходить на занятия, и в садике тоже поубавилось детей – родители-шариане боялись, что их точно так же могут забрать без их ведома. Пятеро учителей взяли больничные и не выходили на работу. Это были люди из среды мигрантов, сами приезжие, и теперь каждый родитель отобранных детей винил их в том, что они не защитили его ребёнка. На днях даже господин Берг сорвался, и накричал на одноклассницу Рике, чего учителя себе раньше никогда не позволяли. Потом он долго извинялся перед девочкой и её возмущенным отцом. Рике знала по разговорам, что такие случаи перестают быть из ряда вон выходящими.
Она оделась, и вышла на улицу. Идя к Илзе Лунд, Рике даже не брала велосипед – дорога близкая, и лучше размять ноги, подышать свежим воздухом, пройтись по городским улочкам. Она только пару лет назад стала понимать, как ей нравится Тролльхавен. Нравилось гулять здесь, смотреть на людей и даже трогать рукой тёплые стены домов. Никакие неприятности, Рике совершенно была в этом уверена, не заставят её уехать отсюда.
Проходя через Фискмаркет – знаменитый даже у туристов рыбный рынок, она нос к носу столкнулась с Астрид Рисвик.
«Хозяйка» шла между рядами, выбирая подходящие дары моря. Декабрь – совершенный несезон для туристов в Норвеге, поэтому на рынке было пустовато.
– Здравствуйте, госпожа Рисвик, – поздоровалась Рике. Женщина скользнула по ней равнодушным взглядом, как по пустому месту, и прошла дальше. Не узнала? Или не захотела узнавать? Всё равно могла бы сделать это не так оскорбительно! Девочка услышала, как «хозяйка» принялась препираться с продавцом относительно свежести рыбы, и что удивительно – продавец тоже отвечал женщине сварливо и грубо. Неслыханно! Проглотив неприятный осадок, Рике поспешила дальше.
Дверь дома госпожи Лунд открылась, как обычно, словно по мановению руки, ворон, каркнув, запрыгал в дом, а Илзе уже спешила навстречу Рике, сияя улыбкой:
– Заходи, милая моя, заходи. У меня и кофе готов, и рогалики свежие!
По дому разносился запах выпечки.
Они присели в гостиной, и Рике за кофе поведала о своей встрече с Хозяйкой Рисвик.
– Почему она сделала вид, что меня не узнала? Она, может быть, не хочет больше видеть меня в своем доме? Но я ведь и не напрашивалась! – пожаловалась Рике наставнице.
– Погоди-ка, – попыталась урезонить её Илзе. – Помнишь, я говорила тебе в больнице, что напрасно мы ходили тогда к ведьмам? Это одна из них навела порчу-то! Так что неспроста Хозяйка тебя не узнала.
Рике охнула:
– Вы думаете, что её заколдовали, как меня?
– Всё может быть, милая. Я вот что скажу: мы пока к ним ходить не будем. Я к этим ведьмам присмотрюсь – не могут они все плохими быть. Но то, что на госпожу Рисвик чары навели, это точно. Не могла она тебя забыть, вот так-то, считай за месяц.
– А плохие ведьмы, они тогда кто?
– К Астрид Рисвик бы так просто не подобрались. Это из самых близких. Ходили слухи, что дочка её, Магрит, баловалась с нечистой силой, но сплетни, они и есть сплетни. А теперь нам надо бы остерегаться. Запомни это имя на всякий случай – Магрит Рисвик. А видеть ты её видела, на лицо знаешь.
– Вы говорили, мне посвящение надо пройти, для защиты?
– Да, девонька, – женщина поднялась с кресла. – Сейчас карты принесу, и посмотрим тебя сначала, а там я уж пойму, как лучше посвящение организовать.
Она вышла из гостиной, и Рике услышала шаги Илзе по леснице на второй этаж. Девочка тем временем подошла к комоду, на котором её заинтересовала фотография – госпожа Лунд с двумя чернокожими детьми, мальчиком и девочкой. Рядом стояли фото, где эти же дети ослепительно улыбались, уже взрослые. На них были мантии и головные уборы выпускников университета.
– Турр! – каркнул над ухом Арахис, перепугав Рике. – Селин! Бррат и сестрра!
– Не хулигань! – прикрикнула Илзе, входя в комнату. Ворон взлетел на шкаф и зыркал оттуда чёрным глазом. – Интересно, кто это такие, а?
– Вы не подумайте, – смутилась Рике, – я просто посмотреть…
– Да смотри, не пугайся. Я сама тебя в дом впустила, и секретов от тебя у Илзе Лунд нет. Это дети мои.
Рике, хотя и ожидала чего-то подобного, все равно изумилась:
– Ваши дети?
– Ну да, а то как же. Приёмные, – Илзе хитро подмигнула Рике. – Своих быть не может, и я всё думала взять кого-нибудь из приюта. Только вот не складывалось – моталась по миру со своей работой. А тут Господь поспособствовал – они после геноцида в Уранде остались сиротами, вот и забрала их.
– Урранда! – завопил Арахис.
– Этот болтун уже тебе сказал, как их зовут – Тур и Селин. Выучились в Осло на врачей, Селин там и работает, а Тур на родину вернулся, лечит детей в Африке.
– Тур? Это как Тур Эйердал?
– Не совсем. Но да, похоже. У Эйердала имя норвегское, а у моего Тура – франкское, и означают они разное. Ну да заболтались мы с тобой, садись. Вот Селин приедет в гости – познакомлю вас.
Илзе дала подержать Рике колоду карт, потом помешала их.
– Подсними, левой рукой, – протянула она ей Таро.
Рике послушно подсняла два раза.
– То, что я тебе скажу, никакой не приговор, но и не обещание лёгкого пути, – предупредила Илзе девочку. – Все свои дороги ты пройдешь сама, и уроки тоже должна выучить без подсказок. Но знать, что тебя ждёт, всегда полезно – это как, отправляясь в путешествие, узнаёшь прогноз погоды и рельеф местности, где будешь идти. А ещё – обычаи и законы аборигенов.
Она выложила карты на стол. Лоб Илзе собрался складками, женщина нахмурилась.
– Вообще-то я так не делаю, – буркнула, – но ты – особый случай. Надо ещё раз выложить.
Колода опять была перемешана, и Рике снова подсняла.
Илзе вздохнула:
– Так и есть, милая. Луна и Башня – вот твой рельеф и прогноз.
Девочка напряженно смотрела на карты Таро. На одной зловещий полумесяц висел над двумя скалами с воющими между ними волками. На другой молния била в верхушку башни на скале, с которой летели вниз головами два человечка в богатых одеждах. Оптимизма картинки, прямо сказать, не внушали.
– Всё так плохо? – жалобно спросила Рике.
– Не совсем хорошо, я бы так выразилась. Это карты больших испытаний. Но ты пройдёшь их, и станешь очень сильной. Только многие печали ждут тебя на пути, милая.
Илзе грустно смотрела на Рике. Глаза девочки непроизвольно скользнули на комод за её спиной, на фото, расставленные по его поверхности.
– А Селин, это как Селена – Луна по-французски?
Женщина обернулась.
– Ты права. Господи… – Она прижала руки ко рту.
– Что случилось, Илзе?
– Селин по-французски – Луна. А Тур…
– Башня? – страшным шепотом спросила Рике.
Илзе кивнула, и вдруг засмеялась.
– Тур по-норвегски – в честь Тора, сына Одина. А Тур по-французски – башня, да. Но это совпадение, только и всего… – Илзе помолчала. – Хотя не бывает таких совпадений, не буду врать. Значит, они сыграют свою роль на твоем пути, а ты – на их. Но не будем торопить события.
– Значит, так, – продолжила она. – И Луна, и Башня – предвестницы тяжёлых времён, кризисов и бедствий. Ждут тебя предательства и катастрофы, одна другой хуже. Но ты их преодолеешь. Возьмешь себе силу Луны – и обретёшь власть над тьмой, и той, что внутри тебя, и той, что снаружи. Взойдёшь на Башню – и справишься с любой напастью и горем, свалившимися на тебя. Каждый раз будешь становиться сильнее, и однажды сможешь обратить все невзгоды в их противоположность. Вкратце так. Яснее станет со временем.
– А вы не можете прозреть эти будущие испытания?
– К сожалению, нет, моя милая. Я ведь говорила тебе – не самая я сильная вёльва, то есть пророчица. Я больше целительница, здесь мои основные Сила и Искусство. А пророчества мне бывают туманные, и лишь тогда, когда это угодно господу нашему и старым богам. Лучше всего я справляюсь с обязанностями бухгалтера в «Нордиск Традерс». – Илзе засмеялась.
– Вот и папа про тяжёлые времена говорил, – задумчиво сказала Рике, не обращая внимания на шутливый тон наставницы. – А откуда они возьмутся? Разве что-то так плохо? Может, Остланд на нас нападёт?
– Кто знает? – ответила женщина. – Помнишь, я тебе рассказывала про детей войны?
Рике кивнула.
– Морские Псы принесли столько страданий Европе. Они уничтожили и искалечили миллионы жизней. Ты сейчас подумаешь – опять она про своё. А я наблюдаю за тем, как эти твари сейчас поднимают голову в Старом свете. В тот раз им поначалу потакали и Острова, и франки, и Атлантис, рассчитывая, что Псы уничтожат Остланд. А сейчас? В Балтланде и Краине открыто чествуют их пособников. А поляне, хоть и утверждают, что они больше всех пострадали в Мировой войне, молча смотрят на это.
Глаза Илзе наполнились слезами. Она сердито стряхнула их рукой.
– Ты не слышала, что в Дойчланде впервые за много лет выпустили книгу герра Хитлера «Майн кампф»? Об этом не говорят в новостях. Вышел ограниченный тираж, и его смели за несколько часов. А ведь это программа Хитлера – настоящая библия Морских Псов! Еще дойчи сняли фильм, как Хитлер вернулся. Преступник и убийца, развязавший самую страшную войну в истории Европы, бродит по Берлину в форме фюрера Рейха. И дойчи смеются, приветствуют его, кричат: давно пора! В конце Хитлер становится популярным ведущим на ТВ.
Рике сжалась. Она и слыхом не слыхивала о чем-то подобном. Вся история прошлого века казалась ей седой стариной. А, оказывается, есть люди, которые не против это повторить!
– Кому это надо? Кто разжигает подобные настроения, милая? И зачем? Неспроста мне снился тот сон с тобой. Нас опять хотят использовать, словно пешки в чужой игре. Только сейчас мы можем не допустить таких вещей. Хотя так, как в прошлом веке, они действовать, конечно, не будут. Но идиотов используют на всю катушку.
– А еще я слышала, – продолжила Илзе, – что у полиции есть такой код – R291. Им обозначают преступления, совершенные мигрантами. С жертв и свидетелей берут подписку о неразглашении. Говорят, это для того, чтобы не настраивать население против беженцев, большинство из которых – хорошие люди. Но глухое недовольство нарастает, а мигрантам такая ситуация дает иллюзию безнаказанности. Проблема не решается. Куда же выплеснется это недовольство, когда прорвет плотину?
Обе помолчали.
– Почему-то мне кажется, что и злые ведьмы, и обеление Морских Псов, и истерия, поднимаемая против Остланда – звенья одной очень нехорошей цепи. И в самом скором времени мы увидим этому подтверждение.
– Кстати, вот тут ещё история, – и Рике рассказала про исчезновение Улафа из хютте и тролль-камень. – Как-то сами слова на ум пришли, когда я камень двигала от норы, но потом оказалось, что это мне вроде бы приснилось…
– Но ты же привезла тот треугольный камушек домой? Он-то реальный. Надо будет на него взглянуть при возможности. Ты моего слонёнка носишь с собой?
– Да, в кармане куртки постоянно лежит. А нам от того камня вреда не будет?
– Не знаю, говорю же, покажешь. Но я про такое не слыхала. Пока не трогай его, пусть лежит, где лежит. Братику же твоему он вреда не сделал?
– Нет. Я думаю, его та иконка с Мадонной бережет. Может такое быть?
– Ещё как. Старые природные силы религию креста не любят. И боятся. Чужая она им. Не зря всякие сказки про то придуманы. Как думаешь, почему так происходит?
Девочка покачала головой.
– Сразу не могу сказать. Хотя… В крестианстве же про любовь и силу света все время говорится, да?
– Умница. Природные силы ни любви, ни жалости не знают. Им это чуждо. Они таких вещей боятся, потому что не понимают. А мы тем сильны, ведь главная наша сила-то где?
Женщина приложила руку к своей груди, а потом к груди Рике.
– Вот здесь. В любящем человеческом сердце.
Когда девочка засобиралась домой, Илзе спохватилась:
– Посвящение-то твоё… Я тут прикину, и решу, как нам лучше его провести. Дам тебе знать.
– Хорошо, Илзе. И вот что – ещё с больницы спросить хотела, да все забываю. Научите меня порчу снимать?
Илзе покачала головой.
– Тебе такие умения пока ни к чему.
– То есть, целительницы из меня не выйдет?
– Почему же, целительница-то как раз выйдет, и неплохая. Только ту напасть на тебя наводили так, чтоб убить быстро и без следов. Я чудом оказалась рядом с тобой. Не зря нас случай свел. Или не случай… Такую порчу не снимешь, её можно только вернуть тому, кто наслал. И то, если точно знаешь, кто эта злыдня. А я вот не знала ещё.
– А как же вы тогда?..
– Чего уж греха таить – взяла я её на себя, милая.
Рике в ужасе схватила женщину за руку.
– Илзе, вы что?..
– Не бойся, девонька. Я старая, жёсткая, меня так просто не сожрёшь. Это тебя, молоденькую, беззащитную, они рассчитывали наскоком взять. А я с напастью еще повоюю.
Илзе усмехнулась, но усмешка вышла невеселой.
– Иди домой, и не переживай. Старайся избавиться от дурных мыслей и чувств. Прости всех, кто тебя обижал, и сама попроси прощения, если кого обидела. Жди моего звонка – на посвящение.
3
Одноклассники переживали за Рике. Когда она попала в клинику – сколько сообщений больная получила в чатах с пожеланиями выздоровления, – не перечесть. Даже ставшие в последнее время какими-то холодными отношения с Кирстен и Грете, подругами с первого класса, снова вроде бы наладились.
После уроков девочки забрались с ногами на диван в холле – до отъезда школьного автобуса во Флорвег было еще около часа. В норвегских школах дети ходят внутри помещений в носках, оставляя обувь в раздевалках.
– Видели? – Кирстен включила видео на своем телефоне. – Крис Стар снимается в «Вампире из Беверли-Хиллз»! Вышел первый трейлер.
– А когда выходит?
– Пишут, что в апреле. Осталось четыре месяца.
Девчонки завизжали от восторга, увидев своего кумира на экранчике мобильника. Крис, бесподобный в образе блондинистого вампира, изысканно кусал за шею девиц атлантисского высшего света.
Лишь Рике осталась равнодушна к любимому юноше всех норвегских девчонок. Подруги тут же уличили ее в холодности.
– Ри, ты чего снова скуксилась? – с преувеличенной заботливостью спросила Грете. – Не отравилась ли опять? Или сохнешь по своему красавчику Симону? – Они с Кирстен хитро переглянулись.
Рике встрепенулась.
– Просто задумалась, что, уже и задуматься нельзя? – она похвалила себя за предусмотрительность: хотела рассказать девчонкам, как Симон пригласил ее в гости на Хануку – еддейский праздник вроде Юля, но сдержалась. И не зря – Рике представила, как вытянулись бы их лица при этом сообщении. Симпатии подруг были на стороне Тормунда.
– Я и смотрю: мальчики теперь тебе нравятся не светленькие, а чёрненькие, да и вообще: что-то ты совсем молчунья стала в последнее время. К нам не приезжаешь, к себе не приглашаешь. Отрываешься от своих. Смотри: старый друг лучше новых двух!
– Ага, прямо кошка, которая гуляет сама по себе, – поддержала Кирс.
– Молчаливая кошка, – резюмировала Грете.
– Да ну вас! Если бы вы знали, сколько всего на меня свалилось в последнее время!
– А ты расскажи! Мы вот и послушаем, что там свалилось. А то всё скрытничаешь!
Делать нечего – пришлось рассказать девочкам про призраков в театре, и про тролль-камень.
Как и опасалась Рике, лица подруг все больше вытягивались по ходу рассказа, только по другой причине.
– Нельзя же так врать! – вдруг решительно прервала ее Грете. – Это просто бессовестно. Чем ты можешь подтвердить свои россказни?
– В театре можно увидеть призраков, но нас одних туда не пустят, – пролепетала Рике. – А тролль-камень дома, но мне сказали его пока не трогать, чтоб чего не случилось…
– Понятно, – перебила Грете. – Никаких доказательств нет. Эх ты! А я-то думаю, что это наша Эричка в последнее время на себя столько таинственности напускает?
– Рике, так в самом деле нельзя! – с укором сказала Кирстен. – Выдумывать, чтобы выделиться! И ведьма, и колдунья. Может, ты еще и принцесса, внебрачная дочь короля Хокона? Мы твои подруги, а ты теперь стараешься делать вид, что лучше нас? Зачем? Чего тебе не хватает?
– Но я же не вру, – жалко оправдывалась Рике. – мне не надо казаться кем-то, я – это я. Вы же меня всю жизнь знаете!
– Вот теперь понимаю, что не знаем, – глядя ей в глаза, отчеканила Грете. – Лучше книжки сказочные пиши, там тебя ждет успех.
Они с Кирс встали, и подхватили свои рюкзачки.
– Пока, подруга, – бросила Грете на прощание. – Прекращай выпендриваться, и мы подумаем над твоим поведением.
Кирстен посмотрела на неё, будто сомневаясь, но последовала за Грете.
«Предательства, кризисы и препятствия», вспомнилось Рике. «Вот то, что ожидает тебя». Несправедливость ближайших подруг совсем выбила ее из колеи. За что? Ведь она не сделала им ничего плохого!
Георг Берг, шедший мимо, заметил её.
– Рике! Все время забываю: ты же обещала репортаж для школьной газеты. Есть какой-нибудь материал? Или ты передумала этим заниматься?
– Нет, – девочка встала, смаргивая слёзы. – Просто времени не было. Дайте мне еще несколько дней, хорошо?
– Тебя кто-то обидел?
– Нет-нет. Всё в порядке. Просто взгрустнулось. Я через неделю принесу, можно?
– Ну, давай. «Мистический Тролльхавен» получился изумительно. Надо развивать свой талант.
«Позвоню Луте, – решила девочка. – Как раз поможет мне с материалом».
4
Светает зимой в Тролльхавене поздно, зато темнеет рано – уже в четыре начинает смеркаться. Туристы любят приезжать весной и летом, в сезон здесь почти бесконечный полярный день. Солнце едва касается горизонта, и тут же идет вверх. Но вот чтобы пережить норвегскую зиму с её коротким днём и долгой ночью, дождями и холодной сыростью, надо родиться в Норвеге. Только жизнерадостный твердолобый скандинав способен не спиться и не впасть в депрессию от таких условий жизни. Хотя и здесь, конечно, случается.
Илзе заехала за своей ученицей около двух.
– Я смотаюсь по делам, – сказала Рике мачехе, сидевшей в гостиной у телевизора.
– Давай. Вернёшься когда?
– Часа через четыре.
– Хорошо. Звони, если что, – и Ирма погрузилась в очередной сериал.
Старенький красный «фиат» госпожи Лунд грозно зарычал, заводясь, но покатил довольно бодро.
– Сначала заедем, купим всё для посвящения, – важно сказала наставница.
К немалому удивлению Рике, за «всем» они заехали в рыболовный магазинчик.
– Мне вот эти свинцовые грузила, – показала пальцем Илзе.
– Собираетесь на рыбалку? Погодка шепчет, – подмигнул Рике седой дед, владелец лавки. Дождь, после недавнего похолодания, лил без остановки уже четыре дня.
– Для чего они нам? – смеясь, спросила Рике, когда снова уселись в «фиат». – Мы правда едем на рыбалку?
– Терпение, моя милая, – Илзе погрозила ей пальцем. – Всему своё время.
Они выехали из города, и покатили к Конгеберг. Дорога серпантином поднималась по склону горы.
– На маяк? – догадалась Рике. Госпожа Лунд кивнула.
Скоро девочке надоело ехать в молчании.
– А вы правда работаете бухгалтером в «Нордиск Традерз»? – попыталась завязать она разговор.
Илзе снова кивнула.
– Но вы ведь медсестра? Почему же бухгалтером?
– А я стараюсь всё попробовать, – улыбнулась Илзе. – Мне так интересно жить. Я была сестрой-хозяйкой в разных клиниках, там и с финансами научилась работать.
– Как-то странно, – протянула Рике.
– Почему же? Вот твой папа, ты мне сама говорила, работает в порту инженером по безопасности. А зимой уходит в море с «зелёными» спасать китов. Ведь так?
– Да, вы правы. Но, просто обычно профессию не меняют, тем более…
– На старости лет? Мы в богатой стране, здесь не надо выкручиваться, чтоб прожить. Можно работать по одной специальности, даже не расти профессионально, и всё равно жить хорошо. Только вот люди считают, что один раз выучившись, можно больше не стараться, и не расти – ни умом, ни духом. А это скучная жизнь, милая. Хоть и обеспеченная. Ну да, как говорится, на вкус и цвет… Вот и приехали.
Машина выкатилась на огороженную площадку. Другой её край, над морем, венчала башня маяка. Выкрашенный в красно-белый цвет, он уже двести лет позволял кораблям находить путь в тролльхавенскую гавань.
Шлепая под дождём по лужам, они прошли к дому смотрителя, и Илзе позвонила в дверь. Открыл могучий мужчина с рыжей бородой, в традиционном свитере с оленями.
– Здравствуйте, господин Хансен, – поздоровалась Илзе. – Можно мы на вашем маяке побудем часика три?
«Хансен?», насторожилась Рике. «Не родственник ли нашей физкультурнице?». Впрочем, фамилия Хансен весьма распространена в Норвеге, да и во всей Скандинавии.
– Здравствуйте, хозяйка Лунд, – пробасил здоровяк. – Готовите молодое поколение? – кивнул он на Рике, скромно стоявшую позади Илзе. – Держите. – И протянул женщине здоровенный стальной ключ.
– Да, так сказать, делюсь секретами ремесла, – усмехнулась Илзе. – Мы ключик вам занесём, как будем уходить.
– Располагайтесь, только девочка пусть ничего не трогает. Там напряжение.
– Не беспокойтесь, я пригляжу.
Илзе повернулась к Рике и заговорщицки ей подмигнула.
Женщина открыла тяжелую дубовую дверь маяка, потом сбегала к машине и вернулась с объёмистым кофром. В башне было сухо, в углу стоял большой электрический агрегат, от которого по стене тянулись толстые провода. Ввысь вела винтовая лестница с железными ступенями.
– У вас везде есть знакомые? – лукаво спросила Рике.
– Ох, жизнь-то я прожила долгую. Много кому помогла. Пойдём-ка наверх, – сказала госпожа Лунд, и первой зашагала по ступеням.
Они поднялись через четыре пустых помещения с окошками, минуя одно за другим, и остановились в пятом, самом маленьком, зато с люком в потолке и дверью в стене.
– Хочешь осмотреться? – Илзе поставила свой кофр, открыла дверь и вышла наружу. Рике шагнула за ней.
Площадка с перилами кольцом огибала маяк. Девочка ожидала сильного ветра, который должен сбивать с ног на такой высоте, но было довольно тихо. Дождь почти перестал, тучи расползались в стороны. Смеркалось.
Весь Тролльхавен лежал под маяком как на ладони. Рике уже смотрела на город со Старого Тролля, но на Конгеберг она еще не бывала. А здесь повыше будет, решила она. В Тролльхавене зажигались огни. Она рассмотрела порт, центр, свой район, школу. Обходя маяк по кругу, Рике оказалась на другой стороне.
– Илзе! – позвала она наставницу.
– Что, милая?
– Смотрите! Видите? – Рике показала рукой. Далеко за горой, в лесу, чернел квадрат расчищенной площадки, рядом строительная техника и какие-то белые купола.
– Не знаете, что это?
– Слыхала краем уха. Говорят, военный объект закрытый. Не нашего, мол, ума дело. А вон глянь, где тучи разошлись – что там?
– Луна?
– Поняла, почему я тебя сюда привела?
– Луна… и башня! Маяк – это башня! Вы меня здесь будете посвящать?
– Правильно. Здесь. Я так рассудила – раз уж суждено с ними по жизни идти, пусть они тебе в помощь будут, а не в тягость. Пойдём.
Внутри маяка Илзе раскрыла свой кофр. На свет появились термос, коробка с печеньем, горелка с конфоркой, кусок гипса, пустая консервная банка и железные щипцы.
– Дверь не закрывай, – скомандовала Илзе. – Свинец ядовитый, надо, чтоб проветривалось.
Рике, заинтригованная донельзя, оставила дверь открытой, и подошла поближе. Наверху автоматика включила фонарь маяка, который заливал теперь окрестности своим сиянием через равные интервалы.
– Первое посвящение, – заговорила Илзе, сноровисто зажигая горелку, – посвящение металла. Оно дает ключ к магии, каждому свой. И защиту от тьмы и злых чар.
Пламя разгорелось, и женщина поставила на него пустую банку, в которую бросила свинцовые грузила.
– Меня тоже металлом посвятили, не дай бог никому. До сих пор шрамы зудят на жаре. Нам с тобой таких страстей не надо, мы, как говорится, пойдём другим путём.
С грузилами пока ничего не происходило, и Рике отважилась спросить:
– А как вас посвящали?
– Рубили меня мачете, чуть не убили. В Африке дело было, – просто ответила Илзе. – Только тогда ни те, кто рубил, ни я не знали, что это они меня в магию посвящают.
Свинец вдруг начал плавиться – он быстро растекался по дну банки серебристой лужицей.
– Для твоего посвящения у нас лунный металл, все чин по чину. Правда, настоящий лунный металл – это серебро, да ну поначалу серебро как раз из свинцовых руд добывали.
Илзе ловко выудила щипцами из расплавленного свинца крючки и колечки от грузил.
– Теперь вот что, бери щипцами банку, и выливай свинец сюда, – тут Рике увидела, что в гипсе выдавлены два фигурных углубления – формочки для отливки.
Она осторожно взяла банку, и вылила жидкий металл в формочки.
– Тут ещё осталось.
– И бог с ним, ставь банку на пол. – Илзе потушила горелку. – Сейчас застынет, и достанем их.
Формы были выполнены в виде полумесяца и башенки.
– Пройдет немного времени, и ты почувствуешь силу посвящения. Как она придёт, не знаю – по-разному бывает. Но точно не пропустишь.
Илзе вытряхнула на ладони Рике свинцовые полумесяц и башенку.
– Запомни – свинец металл ядовитый, поэтому в руках особо не таскай, и другим не давай. Я его взяла потому, что доступный и плавится легко. Нам он только для обряда. Дома в коробочку закрой, и пусть лежит. Поняла?
Рике кивнула.
Они снова вышли на опоясавшую маяк площадку, и перебрались на противоположную от лампы сторону. Луна в разрывах туч ярко светила, взирая на землю своим печальным ликом.
Госпожа Лунд стала перед девочкой и заговорила нараспев:
– Богиня, в свидетельницы тебя призываю. В ипостаси Луны сияющей прими посвящение в Ремесло этой девы, – и она, поднявшись на цыпочки, поцеловала Рике в лоб сухими губами, – от старухи-ведьмы, – и она поцеловала её в обе щеки. Порывшись в кармане, Илзе извлекла на свет цепочку, которую она надела ученице на шею. Рике скосила глаза вниз, увидев блеск серебра и две подвески – башенку и полумесяц. Девочка никогда ещё не носила металлические цепочки – только дешёвую бижутерию, да это и не очень принято в Норвеге. У Ирмы были несколько золотых украшений, но и она надевала их довольно редко.
– Пусть пойдет Сила ко благу посвящаемой, и ко благу всеобщему. Защити её и направь на пути. Да будет так.
Илзе посмотрела на Луну, потом – с улыбкой на Рике.
– Вот и всё. Преломим хлеб, то есть по печенью с глотком воды, и поехали домой.
Девочка ожидала более таинственного и пафосного ритуала, и наставница будто прочла её мысли:
– У нас по-простому, уж не обессудь. Если бы тебя ковеном посвящали, сделали бы по-другому, да уж вышло, как вышло. Теперь не знаю, кому и доверять. Как бы больших бед не накликать. А ты теперь под защитой, и посвящённая – а это главное.
– А цепочка – не дорого вам обошлось?
– Да что ты, серебро – недорогой металл. Копейки, можно сказать. Не переживай.
– Спасибо, Илзе, – Рике обняла женщину, и на секунду обе замерли, растроганные.
– Вообще, – сказала госпожа Лунд, отстраняясь от девочки, – магия – дело довольно обыкновенное. В книжках расписывают, в сказках там всяких – волшебные палочки, мантии, авады кедавры, вампиры эти еще, прости господи. Чушь это, милая. Волшебство – как сварить картошки на обед, только поначалу кажется странным, а потом привыкаешь совершенно.
Они вернулись в помещение, съели немного печенья и заперли дверь. Илзе убрала все предметы в кофр.
На стенах маяка горели лампы в ребристых плафонах. Рике заперла дверь, пока наставница тащила кофр к машине. Они вернули ключ смотрителю.
– Ну что, – спросила Илзе, когда сели в рычащий «фиатик», – домой?
И Рике согласно кивнула.