1
Вернувшись с прогулки, Варг стоял у затянутого металлической сеткой окна, пока охранник не принёс обед. Окно выходило в тюремный двор, тот самый, где он дышал воздухом несколько минут назад. Гулять дозволялось только в одиночестве – администрация тюрьмы побаивалась его убеждений. Чего доброго, перетянет других заключённых на свою сторону, и устроит бунт. От фанатиков никогда не знаешь, чего ждать.
Усмехнувшись, Варг сел за стол. Разогретый в микроволновке обед он прожевал безо всякого аппетита. Много раз заключенный Рейвиг жаловался на то, что его не пускают в столовую, и он не может полноценно питаться. Его содержат в одиночной камере, лишая общения. Из-за этого Варг деградирует, как личность. Но администрация каждый раз предоставляет лишь формальные отписки. Понятно, что в этом и состоит замысел властей – за годы заключения превратить его в овощ, лишить воли и разума. Ну, посмотрим, чья возьмет.
Его даже не отпустили на похороны матери. Трусливые сёстры скрываются под чужими именами. Отец боится принять его сторону в конфликте с властями. Кругом предательство. А как его пытались объявить сумасшедшим и направить на принудительное лечение? Купленные доктора составили смехотворный диагноз. Варг разнес их сляпанные на коленке доводы в прах. Рейвиг не безумец! Пусть он убил кучу людей, но сделал это не за деньги, или потому, что крыша поехала. Он борец за идею! За чистоту белой расы, за Норвег для норвегов!
Мужчина уселся за пишущую машинку. Надо дописать письма видным деятелям освобождения Европы – Зепхе из Дойчланда, Боргу Бикернессу, живущему сейчас во Франкии. Долго так продолжаться не может – волны миграции убивают живой европейский дух. Через двадцать лет везде будут мечети, они разве этого не видят? А ведомые лживыми побасёнками жидо-крестианских церквей европейцы только успевают подставлять вторую щёку!.. Единственный выход – вера предков, с их героическими и воинственными богами. Когда викинги поклонялись Одину и Тору, их боялся весь континент. А сейчас? Тьфу!
В коридоре за дверью возникла суета, там забегали, раздались крики. Невозможно работать! Тюремное начальство собиралось построить для него отдельное крыло здания. Но всё оказалось лишь разговорами. Так вот: запрещают общаться с единомышленниками, и в то же время не дают спокойно побыть одному.
Варг раздраженно встал из-за стола, и прислушался у двери в камеру. Но суматоха в коридоре улеглась. Он глянул на часы – скоро выпуск новостей. Пора включить телевизор. Пульт ему не полагался, поэтому этот высокий голубоглазый блондин с небольшой бородкой подошел к ТВ, и ткнул пальцем в кнопку.
Вместо развлекательной передачи про ремонт своими руками, экран телепанели вдруг оживили кадры прямой трансляции из Осло. Полицейский спецназ вел бой с засевшими в здании террористами. Из окон жилого дома вырывались клубы дыма и языки пламени. «Перестрелка в центре столицы, – читал Рейвиг на бегущей строке внизу экрана. – Девять террористов убиты, остальные ещё оказывают сопротивление».
Варг схватил стул, и уселся верхом, обхватив спинку руками. Этот стул вместо табурета он вытребовал себе со скандалом, мотивируя его необходимость болями в спине. Неужели началось?..
Панорама Осло сменилась кадрами из Бергена. «Атака на город провалилась, – опять бегущая строка. – Благодаря слаженным действиям полиции…». Это сопровождалось кадрами с уличных камер видеонаблюдения.
Автобус и грузовики, в которых ехали бородачи в чёрном, заблокировали на узкой улочке, и поливали градом пуль из окон и с крыш. Под свинцовым дождём шансов уцелеть практически не было.
На экране возник Тролльхавен. Варг узнал его по силуэту горы Конгеберг с маяком на вершине. В нескольких местах над городом поднимались жирные столбы дыма. Камера показала площадь перед ратушей, усыпанную телами. Многие были в синих куртках. Ведущий выпуска новостей заговорил трагическим голосом:
«– К сожалению, не во всех городах полиции и силам безопасности удалось сработать на опережение. Наиболее тяжелая ситуация сложилась в Тролльхавене. Там террористы захватили несколько крупных зданий, в том числе телецентр, ратушу и два полицейских участка. Смертники привели в действие взрывные устройства на вокзале и в крупнейшем торговом центре города. Число погибших, по предварительным оценкам, уже превысило двести человек. В данный момент к Тролльхавену стягиваются силы армии и полиции. Значительную поддержку оказывают наши союзники по ОБ. Из Атлантиса вылетели четыре транспортных «Геркулеса»…»
Рейвиг вскочил со стула и закружился по комнате. Всё, всё, как он предсказывал восемь лет назад!.. Он предупреждал! Варг трижды выкинул вперед сжатый кулак правой руки в приветствии Морских Псов. Теперь очень многое изменится. Эти трусливые задницы увидят его правоту!..
Мужчина принялся нажимать кнопку переключения программ ТВ на передней панели. BBC: в Дойчланде некоторые города практически захвачены бойцами калифата, идут уличные бои. CNN: во Франкии множество жертв, авиация бомбит шарианские кварталы, где засели террористы. И так далее – военная техника, убитые, окровавленные, испуганные люди, бородачи в чёрном стреляют в головы заложникам, боевики в масках зачитывают требования под знамёнами с арабской вязью.
Да, да, да!.. Рейвига охватило неестественное возбуждение, граничащее с восторгом. Всё было не зря. Он чувствовал себя так же, как в то осеннее утро на острове, когда поднял винтовку и начал отстреливать участников слёта в молодёжном лагере. Хотели мультикультурализма – получите! Как крысы, они прятались под камнями, за деревьями, пытались вплавь бежать с острова, а он шел, подобно карающему мечу, неся смерть на кончиках пальцев. Варга охватило предвкушение: скоро можно будет повторить этот незабываемый опыт. Никогда ещё он не чувствовал себя таким живым, как в момент убийства десятков людей. Наверно, то же самое чувствовали древние берсерки, выходя на битву с множеством врагов.
Подожди-ка… Синие куртки. Где он их видел? Точно, в репортаже из Тролльхавена. Рейвиг вспомнил, что говорили о создании отрядов самозащиты. Значит, те погибшие были как раз первыми «самозащитниками», попавшими под огонь террористов. Хорошо, хорошо!.. Это же очень удачно. Погибшие вопиют об отмщении, они станут мучениками, полёгшими в борьбе за правое дело. По сути, «синие куртки» – готовые штурмовые отряды, надо лишь добавить чуток патриотизма и здоровой национальной идеологии. Мысли громоздились в голове Варга, налезая одна на другую. Он расхаживал по своей трёхкомнатной камере, потирая руки. Как удачно сложился пазл, это ж надо!
Теперь за ним пойдут люди, много людей. Тогда, на острове, он убивал глупых подростков за идею – и вот идея в действии! Его пытались выставить больным ублюдком, но время всё расставляет на свои места. Варг Рейвиг первым объявил войну, первым взял в руки меч (винтовку, но неважно), первым принёс священную жертву на алтарь будущего очищения континента от мракобесных сил.
Он станет знаменем и знаменосцем движения, рыцарем в доспехах, разящим полчища сарацин, возродит организацию, которую патологические мерзавцы, трусливые прихвостни еддейских олигархов, правящих миром из тени, назвали «преступной». Варг Рейвиг, новый вождь!
Мужчина исторг звериный рык и выбросил руку в «псовом салюте». Хайл Хитлер! Хайл Рейвиг! Грядет новая заря, кровавый рассвет над Европой!
2
– Эрика! Эрика! – вдруг ворвался в идиллию посторонний голос. – Эрика, вставай! Ты только послушай!
Девочка заворочалась в кровати. Сон ещё будоражил сознание красивой открыточной картинкой: синий фьорд, изумрудная трава, сверкающий замок в вышине…
– Эрика, вставай! Это надо видеть! – Ирма заглянула в комнату. – Хватит прохлаждаться, уже девять утра!
Остатки сна растворились окончательно. Рике потянулась, и высунула ноги из кровати, нашаривая тапки.
– Пойдём, ты должна услышать, – Ирма уже спускалась по лестнице. Пожав плечами и показав себе в зеркале язык, сонная Рике поплелась вслед за мачехой.
Та в гостиной уже включила выпуск новостей:
«– …Президент Остланда сегодня заявил, что, следуя воле населения страны, первого марта будет проведён государственный референдум по вопросу о восстановлении монархии в стране, – тараторила ведущая. На экране висела заставка «МОЛНИЯ!». Мелькали кадры с изображением Кремлина и президента осси. Он активно жестикулировал, стоя на трибуне. – Если большинство населения выступит «за», то будет проведено всенародное собрание, на котором…»
– Вот! – крикнула Ирма так громко, что вздрогнул даже Улле, сидевший в кухне. – Вот что творят твои соотечественнички! Империю решили восстановить! Что я говорила? Скоро их танки будут в Варшаве!
– С чего ты взяла? – удивилась Рике. Она уже скучала по весёлой, приятной в общении, здравомыслящей женщине, которой была Ирма всего три-четыре месяца назад. Теперь, казалось, прежнюю Ирму с каждым днем вытесняла совершенно новое существо – категоричная злобная истеричка. Может, в этом виновата та чёрная гадость, что лилась в голову мачехи недавно? Рике расфокусировала взгляд, но нет, всё было нормально у Ирмы с аурой. – По-моему, прикольно. У нас король, в Сведене король, в Европе правят короли, на Островах – королева. Что плохого, если и осси изберут себе короля?
– Царя! – взвизгнула Ирма. – Царя-кровопийцу! Вот, как называется их «король»! Всегда цари заливали Поланд кровью, попомни мои слова!
– Ну, а я тут каким боком? – спросила Рике, отступая к лестнице на второй этаж.
– Ах, ты не такая! – задохнулась мачеха. – А кто была твоя мать, позволь спросить? Откуда она сюда приехала? Из Атлантиса, что ли?
– Я умываться, – пискнула девочка, ретируясь к себе в комнату. Было слышно, как Ирма кормит Улле внизу, продолжая бушевать: «Оккупанты! Тараканы! Красные фашисты! Короеды! Курвы!».
– Что на неё нашло? – спросила Рике у своего отражения в ванной. Риторический вопрос. Что бы на Ирму ни нашло, уходить оно точно не собиралось.
3
Нити были тканью, нити были сетью, нити были паутиной.
Паутину плели пауки.
Улафу очень повезло, что он их видел, а пауки его – нет.
В первый раз он заметил копошение во тьме. Мелкие цепкие лапки, тянущие черноту вовне, оплетающие свои логова. Медленно, но верно.
В цветном мире нитей происходило много изменений. Появились тёмные области, а в них-то, оказывается, гнездятся любители паутин.
Так случилось, что по нитям мальчик путешествовал незамеченным. Существа, порой вступавшие в жестокие схватки друг с другом, не обращали на него никакого внимания. Это было удобно, ведь Улле совсем не хотелось, чтобы черный паук, или другая тварь вцепилась ему в горло.
Из областей, где плелась паутина, выглядывали нагромождения, будто нити слепили в липкие комки и воздвигли из них башни. В навершие каждой был глаз. Не такой, как у людей – скорее, сгусток прозрачной слизи, но этот глаз видел. Что они высматривали в нитяном мире, Улле пока не понимал. Но зато понимал, как видеть мир обычный, который он в последнее время видел всё реже. Надо было только скользнуть по подкладке, и ты мог смотреть из любой камеры на улице, в здании, в чьем-то лэптопе или смартфоне.
Даже когда мальчик концентрировался, он не мог уже хорошо разглядеть Рике, или маму так, как это было раньше. Пучки и клубки нитей он узнавал безошибочно, но посмотреть на них своими глазами получалось только через разные устройства.
Один паук жил у них в доме. В маме. Его не было видно глазами, но нити не могли обмануть. Маленькая тварь шныряла по нитям мамы, оплетая их своими, более тонкими и липкими. И свечение маминых цветов понемногу угасло. Улле было страшно видеть такое. Но что делать, он не знал.
И ещё один паук жил в городе. Сначала он был, наверно, таким же маленьким, но теперь откормился и разросся. Вдали от их дома огромный чёрный паучище набирал силу. Почти каждый день у его логова гасли чьи-то цвета, и обрывались нити. Мальчик вспомнил слово, которым называли подобную тварь в то время, когда он ещё смотрел глазами.
Вампир, или вурдалак – можно было назвать его так. Однако лучше всего подходило другое слово.
Упырь.