1
Лето сорок второго года выдалось сырым и пасмурным. Поездка на южное побережье, в Арендал, грозила сорваться из-за дождей, но штаб-ротмистр Фауль всё равно был доволен. Два месяца назад его назначили блокфюрером женского блока в тюрьме-концлагере Грини. Для фольксдойча это была весьма неплохая карьера за два года, с момента вхождения Норвега в состав Рейха. Тогда Фауль служил начальником почтового отделения в захудалом Брекстаде близ Тронхайма, и даже рассчитывать не мог на столь головокружительный взлёт.
Победоносное наступление войск Рейха продолжалось, армия Паулуса вышла к реке Вольга. Стальнинград разрушен. Скоро дикие азиатские орды красного тирана будут разгромлены. Огромные территории в Остланде уже находились под управлением рейхскомиссариатов, и со дня на день туда поедут первые колонисты из Дойчланда. Под мудрым управлением фюрера жизнь становилась всё лучше и лучше. К тому же, некоторые хорошенькие заключенные добавили разнообразности половой жизни блокфюрера. Но Фауль не увлекался – работа есть работа.
Он встал из-за стола и прибавил громкости репродуктору. Из динамика, как всегда в это время дня, лились бравурные военные марши. Штаб-ромистр представил себя во главе парадной коробки, марширующей по главной площади Москау, перед Кремлином. Он выглянул в окно – плац перед тюрьмой был пуст, начал накрапывать небольшой дождь. Хорошо бы получить земельный надел в Краине, там самые плодородные земли. И Готенланд рядом – после победы полуостров будет главным курортом Рейха. Возьму себе несколько батраков из славян, подумал Фауль, и говорят, что краинки и осси довольно хорошо подходят под расовый стандарт – сказалось многовековое взаимодействие с дойчами-поселенцами. Приучу их к порядку, и можно жить. Расстреливать кого-нибудь за провинность буду только раз в три месяца. Ну ладно, раз в два месяца.
Штаб-ротмистр вытянулся перед зеркалом и оправил новенькую форму мышиного цвета. Сидит, как влитая. Он пригладил и без того зализанные назад белёсые волосы, похлопал себя по намечающемуся животику – возраст, ничего не поделаешь. Посмотрел на часы – без пятнадцати два, скоро время дневного обхода.
Дверь за спиной скрипнула. Фауль подобрался – никто в блоке не имел права входить в его кабинет без разрешения. Но спесь слетела мгновенно, как только он увидел в зеркале хищную физиономию коменданта Грини Хауснера.
– Хайл Фюрер! – одновременно с разворотом штаб-ротмистр вскинул руку в приветствии и щёлкнул каблуками. Вошедший следом за Хауснером офицер в чёрной парадной форме, со знаком Морских Псов в петлице пристально уставился на Фауля.
– Зиг хайл! – ответили гости (без должного энтузиазма, отметил Фауль, эти дойчи из Рейха всегда ставят себя выше других). Хауснер пробежался взглядом по кабинету блокфюрера – зацепиться было не за что. Тогда он уселся на место Фауля, положив фуражку на стол. Гость со сдвоенными рунами «зиг» в одной петлице, и «собачьей головой» в другой развалился на единственном стуле для посетителей, закинув ногу на ногу. Красная нарукавная повязка с чёрной головой добермана в белом круге была единственным ярким пятном во всем кабинете.
Штаб-ротмистр стоял перед ними навытяжку, как нашкодивший мальчишка.
– Вольно, блокфюрер, – лениво бросил Хауснер и закурил. – Откройте окно, у вас душно.
Пока Фауль выполнял распоряжение коменданта, эсэсман раскрыл чёрную кожаную папку, которую держал под мышкой, и зачитал вслух:
– Сюльвестр Фауль, фольксдойч[12], год рождения тысяча девятьсот восьмой, сын почтового служащего и домохозяйки, бывший начальник почтового отделения Брекстад. На службе Рейху с тысяча девятьсот сорокового года. Член партии «Народное единение». Зарекомендовал себя, как идейно твердый, решительный соратник. Нетерпим к врагам Рейха и фюрера.
В должности блокфюрера пункта содержания Грини проявляет лучшие качества истинного арийца. Содействовал в привлечении к сотрудничеству с властями двадцати трех заключенных. Партия рекомендует С. Фауля к выдвижению на руководящие посты. Всё верно? – его бесцветные глаза снова вперились в штаб-ротмистра.
– Так точно, герр… – погон на офицере не было, а «собачья голова», хоть и свидетельствовала о статусе гостя, ничего не говорила о его звании. Хауснер же его так и не представил.
– Штурмбанфюрер[13] Ленц, – назвался эсэсман. Он положил папку на стол, повертел в пальцах пачку «Экштейна № 5»[14] Хауснера, и вернул её обратно.
– Так точно, герр штурмбанфюрер! – слова «рекомендован к выдвижению» сладкими мурашками пробежали по спине штаб-ротмистра.
– Ну что ж, Альбрехт, – обратился Ленц к коменданту Грини, не сводя глаз с Фауля. – Молодец твой неплох, я его заберу. Спасибо тебе за содействие. Курите, – и кивнул блокфюреру на пачку.
– Благодарю вас, не курю, – пробормотал штаб-ротмистр одновременно с прокашлявшимся Хауснером.
– Поздравляю, Фауль, – сказал комендант, глядя в сторону, и пощелкал своей «вдовушкой»[15]. Штаб-ротмистру тоже было жаль расставаться с таким тёплым местечком, но грядущие перемены манили стократ сильнее. – Сдадите блок гауптшарфюреру Кюхлеру. С нуля часов завтрашнего дня переходите в распоряжение штурмбанфюрера Ленца. Надеюсь, что на новом месте вы не посрамите честь мундира.
– Яволь, герр гауптштурмфюрер!
– Теперь вот что, Фауль, – сказал Ленц, поднявшись. – Завтра я заберу вас у общежития в семь утра. Будьте полностью готовы.
Офицеры вытянули руки в приветствии и вышли. Штаб-ротмистр зиганул в ответ, снова щёлкнув каблуками. Хауснер на прощание ещё раз смерил своего блокфюрера взглядом, и Фаулю показалось, что он уловил нотку сожаления в ледяных глазах коменданта. Конечно, показалось.
Утром «хорьх» Ленца остановился у крыльца офицерского общежития ровно в 6.59. Штурмбанфюрер сам был за рулем. Штаб-ротмистр сунул свой чемодан на заднее сиденье (два лежащих там MП-40[16] на миг привлекли его внимание), и устроился рядом со своим новым начальником на пассажирском.
Рыбий взгляд эсэсмана прошелся по Фаулю, остановившись на погонах.
– По приезде купите себе знаки различия обермайора. Документы уже готовы, – сказал он, и машина, заурчав, тронулась. – Хорошо, что вы не курите, Фауль, дорога нам предстоит долгая.
– Бросил еще в сороковом, – отрапортовал пока еще штаб-ротмистр. – Когда узнал, что фюрер не одобряет.
– Это хорошо, – задумчиво сказал Ленц. – Пагубные привычки загоняют людей в могилу.
– Позвольте спросить, герр штурмбанфюрер, куда меня переводят? Или это секретные сведения?
– Нет, почему, – усмехнулся Ленц. – Мы с вами будем работать в Тролльхавене. И в окрестностях. Я доступно объясняю?
– Яволь, – нахмурившись, ответил Фауль.
– Работать будете по профилю, не расстраивайтесь, – хмыкнул Ленц. – Дорога у нас долгая, часов пять ехать, так что я введу вас в курс дела.
Фауль узнал, что «Аненербе»[17] открывает свой исследовательский филиал недалеко от Тролльхавена.
– У вас там богатая фольклорная традиция, – хохотнул Ленц.
Оказалось, будущему обермайору Фаулю посчастливилось попасть в зондеркоманду «Н».
– Чем мы занимаемся, увидите на месте, – сказал Ленц. – Мой руководитель, оберштурмбанфюрер[18] Левин, возлагает на Норвег, и на нас в частности, – он снова хохотнул, – большие надежды.
К обеду были в рыбацком Тролльхавене, заштатном дождливом городке. Сначала долго ехали по берегу фьорда, тоже названного в честь троллей. Сочная летняя зелень лезла в глаза, несмотря на пасмурное небо.
– Места здесь изумительные, – поцокал языком Ленц. – Каждому истинному германцу, попавшему сюда, кажется, будто он оказался в стране наших древних богов. У фюрера на Норвег большие планы. Дайте срок, после победы вы тут ничего не узнаете.
Переправившись через фьорд на пароме, остановились в единственной в городе приличной гостинице «У Старого Тролля». Отель расположился аккурат у подножия горы Старый Тролль, на которую вела канатная дорога. После простого, без изысков, обеда (рыбные тефтели с картофелем, и по кружечке доброго пива и, – неожиданность – когда Ленц снял фуражку, оказалось, что волосы у него даже белее, чем у Фауля. Впрочем, почти сразу обермайор понял, что его новый коллега совершенно седой) Ленц потащил Фауля на гору. Вагончик фуникулёра, называемого Тролльбанен, поскрипывая, довёз офицеров на вершину.
Справа над городом нависала гора Конгеберг с маяком на ней (маяк не действовал в период белых ночей), по центру в гавани болтались рыбачьи судёнышки, слева фьорд делил пополам длинный и широкий каменистый мыс.
– Видите мыс? – показал Ленц за фьорд, где у переправы лепились дома рыбаков и причалы с лодками. – Местные зовут его Край. Там скоро построят жильё и учреждения администрации Рейха. Оправдаете доверие – и вы будете там жить. А вот там, – он ещё повернулся влево, – Герресборг, мы проезжали мимо по дороге. Наша работа будет как раз в этом Герресборге. Напомните, какое сегодня число?
– Двадцать первое июня. Мидсоммар[19], – ответил штаб-ротмистр. Ох ты, он совсем забыл про один из главных норвегских праздников – Середину лета! Впрочем, уже два года как в Норвеге совсем другие праздники.
– Именно, – кивнул штурмбанфюрер. – Хорошо, что у вас сейчас белые ночи. Сегодня вечерком мы кое-куда съездим.
Они спустились в город. Ленц выдал новому подчинённому удостоверение сотрудника «Аненербе», где уже стояло звание «обермайор», и снабдил Фауля авансом на расходы.
– Пришейте новые погоны, обермайор, – пошутил он. – В десять жду на ужин в общем зале. Денег у вас достаточно – сходите, купите себе охотничий костюм и хорошие горные ботинки. Нас ждет прогулка на природе.
После ужина (китовое мясо, сёмга, салат из морепродуктов и пиво) они уселись в черный Ленцевский «хорьх». Эсэсман тоже был в коричневом твидовом костюме, охотничьей шляпе и кожаной куртке.
– Сегодня я прошу вас ничему не удивляться, Фауль, – сказал штурмбанфюрер. – Всё увидите сами.
Они быстро миновали указатель «Герресборг», свернув с шоссе на гравийную дорогу, а после и вовсе на грунтовку.
– Замечательная штука, эти ваши белые ночи, – сказал Ленц, крутя рулем. – Сначала я никак не мог привыкнуть, бессонницей мучился. А теперь обожаю. Ночью светло как днём! Прелесть, что за страна!
Дорога обрывалась на склоне высокого холма. Ленц остановил машину и посмотрел на часы.
– Еще минут пятнадцать посидим, и пойдём. – Он хитро глянул на своего спутника. – Что вы ожидаете увидеть, Фауль? Наверно, что-то страшное и загадочное?
Свежеиспечённый обермайор покачал головой.
– Не могу знать, герр штурмбанфюрер. На что тут можно смотреть?
– Скучный вы человек, Фауль, – снова хохотнул Ленц. – Наверно, и из дому не убегали никогда? Пойдёмте, время. – Он достал из портфеля большой морской бинокль «Цейс» и повесил на шею.
Стрелки на часах близились к полуночи.
Мужчины поднялись по каменистому склону, и Ленц осадил обермайора:
– Здесь не торопитесь. Нельзя, чтоб нас увидели.
Он пригнулся, и поманил Фауля за собой, протянув ему бинокль.
– Смотрите.
Тот посмотрел, куда указывал новый начальник. В ложбине между холмов горел огонёк, а вокруг кружилось что-то белое. Обермайор поднес к глазам бинокль.
Огонёк оказался высоким костром, а у него степенно шли по кругу женщины, одетые в белые нательные рубашки. Женщины были разные – толстые и худые, высокие и низкие, молодые и старые. Вдруг они разом сдернули с себя рубахи, оказавшись, в чём мать родила. Мерный шаг сменился разнузданной пляской. Нагие распутницы высоко вскидывали ноги, извивались, принимая странные позы. От костра долетел тонкий визг, и Фауль вздрогнул.
– Ну как? – шепнул эсэсман. – Нравится? Это наш контингент, мой друг. Местные ведьмы. Полный список у меня. Завтра с утра будем брать.
– Куда брать? – спросил обермайор, не отрываясь от бинокля.
– О, место есть. Здесь недалеко. Насмотрелись? Дайте-ка мне.
Минут пять они провели в молчании.
– Пойдемте, – сказал штурмбанфюрер.
Спустились к автомобилю.
– Вы же знаете о Великой охоте на ведьм, которую вела инквизиция в Европе? – спросил Ленц по дороге к отелю. – Вырезали почти всех, а остальные попрятались так хорошо, что и не сыщешь. Но у вас, мой дорогой Фауль, тут настоящий заповедник. Инквизиция сюда не добралась, и ваши ведьмы очаровательно непуганы и беспечны. Те немногие процессы, которые шли в Норвеге по делам ведьм, затухли еще в семнадцатом веке, да и случались в основном далеко на севере. «Аненербе» нужны секреты этих женщин. Поверьте, они знают много тайн. Только не хотят делиться.
И на прощание:
– Кстати, обермайор. Нелишне предупредить их домашних, что за плохое поведение мобилизуемых отвечать будет семья. Меры я применяю самые суровые. Вот так, но поделикатней, не надо их сильно пугать. Все-таки норвеги родственный германский народ.
Утром Фауль с отделением солдат под командованием целого лейтенанта на грузовике поехал по адресам из списка.
Когда они остановились у белого крестьянского дома, возле калитки в ноги обермайору сунулась серая кошка. Фауль так наподдал ей сапогом, что мерзкая тварь с визгом исчезла за забором.
– Ненавижу кошек, – сказал он лейтенанту. – Наглые беспринципные животные.
Дверь открыла миловидная девушка в белой косынке, из-под которой на плечо спускалась тяжелая соломенная коса.
– Ина Мария Фредриксен?
– Да, это я. А что такое, господин офицер?
И не скажешь, что вчера скакала вокруг костра голышом, подумал Фауль.
– Собирайтесь, поедете с нами. У вас десять минут. Возьмите всё необходимое для самостоятельной жизни.
– Папа, – растерянно позвала девушка вглубь дома.
– Вот как раз с вашим отцом я и хотел поговорить.
Беседа прошла в спокойном тоне, но девушка вцепилась в шею отца, заливаясь слезами. Мокроты добавили мать и сёстры.
Господин Фредриксен растерянно гладил дочь по голове, приговаривая:
– Ты уж веди себя там хорошо, Иночка. Веди себя хорошо…
2
– Всё идет, как надо, – Гудрун довольно потерла руки. – На выборах в марте наши ребята возьмут места в городском совете, а там и в стортинге станем партией большинства. Мы предъявим народу Повелителя – и начнётся великая страница в истории Норвега.
В подвале, где они обычно встречались с Хозяином, сейчас было чисто и ничем не пахло. В жизнь не догадаться, какие страсти тут порой творятся по ночам, подумала Фрита. Они с Магрит сидели на стульях, а старуха, шаркая, расхаживала взад-вперёд.
– Вы тоже хорошо потрудились, – бросила она. – Заслуживаете свою награду. Когда Повелитель выйдет из тени, вы больше не будете ни в чём нуждаться. Победа близка. Только вот…
Хозяин сам забил все окна фанерой, и подвал сейчас освещала лишь настольная лампа. От её света по стенам плясали зловещие тени.
– Только вот, сдаётся мне, милочки, что вам не совсем по нраву его задания, и то, что приходится делать. Права я? – проскрипела Гудрун, надвинувшись на своих подручных. Изо рта у неё пахло отвратительно.
– Старайтесь не забывать, что я – та, кого избрал Повелитель. Я пробудила его! Нашла вас, и помогла добиться желаемого! Твой отец ведь жив, Фрита? А ты, Магрит? Уже мэр Тролльхавена. Неплохо? Кто сделал это для вас, мелкие потаскушки? – зарычала старуха. В глазах её зажглись красные огоньки. – Не забывайте этого! Иначе – вот!..
Она вытянула руки вперёд и резко сжала кулаки. Фрита поняла, что сердце у неё в груди остановилось. Более ужасной минуты в её жизни, оказывается, ещё не было, что бы она себе до этого ни воображала. Магрит рядом хватала воздух ртом, выпучив глаза.
Гудрун разжала руки, и жизнь вернулась в тела перепуганных ведьм.
– Вы – в моей власти! Если вздумаете предать меня, или Повелителя – не проживете и дня! Души ваши уже прокляты гореть в аду, так что не приближайте час смерти глупыми мыслями и поступками!
Утомившись, Гудрун уселась на третий стул. Кровать Хозяина сейчас была пуста. Днем он, по обыкновению, отсыпался у себя. Фрита полагала, что в каком-то из заброшенных особняков на Краю.
– Вот так-то девочки. Сила у меня есть, я её сама добыла, и ещё Хозяин дал немало. Не бойтесь – делайте все без глупостей, и ничего с вами не случится. Думаете, что мы с Хозяином забудем про вас, когда достигнем цели? Не будьте дурами. Где ещё взять таких преданных и доверенных колдуний? – старая ведьма захихикала.
– Сейчас, пока Повелитель вынужден скрываться, вы не видите и сотой части его силы. Он хранит столько секретов и тайн, сколько нам и не снилось. И все они будут в наших руках – скоро, совсем скоро…
– Что за тайны? – голос Магрит звучал придушенно. Удивительно, как она вообще нашла силы заговорить. Фрита до сих пор не смогла бы выдавить из себя ни звука.
– Тайны тролльхавенских ведьм!.. В войну эсэсманы собрали нас всех вместе, и выпытывали наши секреты. Я была совсем девчонкой, но помню. Некоторые говорили, кто-то упорствовал. Таких не жалели. Ну а уж под пыткой ты расскажешь все, чего и не знала. Но я помню – истории о проклятом золоте, о спящих драконах, о том, как приказывать троллям. Истории о бессмертии и вечной жизни!.. – прошипела Гудрун.
В сказки про драконов Фрита и сейчас не очень верила, но в продлении жизни сомневаться не приходилось. Повелителю уже должно быть больше ста, может, все сто двадцать, но с каждой неделей он выглядит моложе лет на десять. С тех пор, как Фрита его впервые увидела, он из дряхлой развалины превратился в импозантного господина под шестьдесят. Если так пойдет, то станет моложе её с Магрит. Интересно, почему он не поделился этим секретом с Гудрун? Или для неё есть другая, особенная награда? Девушка покосилась на стену, из которой приходил Хозяин.
К моменту его появления Гудрун всегда задвигала стену ширмой, и Фрита ни разу не разглядела, что же происходит. Скрыт там хитрый механизм, или Хозяин просачивается сквозь неё, как самый настоящий вурдалак – оставалось загадкой. Впрочем, загадок было и так выше крыши.
– Будьте готовы, – скрипела тем временем старуха. – Свершения и слава ждут нас. Быть может, Повелитель сумеет возродить великий германский Рейх, о котором мечтают веками. Фюрер в свое время допустил немало ошибок, но сейчас мы вооружены новым знанием…
Выбравшись на воздух, Фрита вдохнула полной грудью. Ощущение, что её затягивает развёрстая могила, в последние дни не отпускало.
Они с Магрит переглянулись без слов. Сказать нечего, уж попали так попали. Оставалось лишь делать, что говорят, и надеяться на лучшее.
Магрит укатила на своей машине, а Фрита сегодня решила прогуляться пешком. Она дошла до остановки Тибанена, поёживаясь от холода, дождалась позднего трамвая. Ни одна из ведьм так и не ощутила на себе скрытного и внимательного взгляда кошачьих глаз.
3
Лишь четвёртая крыса настолько хотела жить, чтобы повести Бьёт-В-Нос за собой. Предыдущие три начинали зло и обречённо отбиваться, когда кот озвучивал им своё требование, и были задушены в коротких схватках.
Бьёт-В-Нос поспешил за грызуном по уличному мусору, наваленному грудами. Спустился по щербатым ступеням в полузатопленный подвал разваливающегося коттеджа. Протиснулся в узкий пролом в стене. По трубам канализации они долго петляли, попадая во все более крупные туннели.
Во мраке, который здесь лишь изредка освещался фонарём техника или искателя приключений, Бьёт-В-Нос ориентировался неплохо. Хотя, конечно, не так, как прожившая тут всю жизнь крыса. Те три первые были толстые, откормленные солдаты серой армии. А этот тщедушный зверек служил, скорее всего… Кем? Курьером разве что. Голый крысиный хвост мелькал перед носом, будя в рыжем коте охотничий инстинкт. Пару раз он едва сдержался, чтобы не прыгнуть на добычу.
Коллектор, в который они вышли, мало походил на крысиное гнездо. Впрочем, Бьёт-В-Нос и не думал, что крыса выведет его к самому дому. Непривычные запахи были ещё туда-сюда, но осклизлые стены и мерзкая жижа, хлюпавшая под лапами, раздражали кота безмерно.
Крыса обернулась и пискнула.
– Давай, – проворчал Бьёт-В-Нос. – Пусть поторопится.
Он забрался на бетонное кольцо коллектора, чтоб поменьше соприкасаться с гнусным окружением.
Крысы сновали вдоль стен, пищали, обнюхивались. С неудовольствием поглядывали на кота. Однако новость о том, зачем он здесь, видимо, быстро разнеслась по канализации, и серые грызуны не выказывали ни страха, ни агрессии. Просто занимались своими делами. Кот терпеливо ждал.
Наконец из-под сводов дальнего туннеля показался тот, встречи с кем искал Бьёт-В-Нос.
Впереди, обнюхивая воздух, и то и дело поднимаясь на задние лапки, бежали не меньше десятка «солдат» – больших боевых крыс. Такие могли, навалившись всей оравой, загрызть любого кота.
Следом трусил грызун размерами чуть ли не с самого Бьёт-В-Нос, на что уж он никогда маленьким не был. Крыса злобно щерилась и оглядывалась в поисках подвоха. Сзади её прикрывало не меньше охраны, чем спереди.
Кот спрыгнул с парапета. Он не собирался демонстрировать свое превосходство, поэтому опустился на четыре лапы и пригнул голову на один уровень с огромной крысой. Та, напротив, поднялась, молотя воздух лапами, и пронзительно заверещала.
– Да хватит уже, господин король, – спокойно сказал Бьёт-В-Нос. – Я к вам по делу.
Охрана подобралась ближе, охватывая его полукольцом. Один бросок отделял серых солдат от смертельного укуса, но кот нарочито не обращал на них внимания.
– Вы же единственный король Тролльхавена? – вопросительно прищурился Бьёт-В-Нос. – Других претендентов пока не появлялось?
Крысиный король презрительно пошевелил усами. Он, наконец, опустился на один уровень со своим визави, и прошелся вправо-влево, демонстрируя мощные бока. Напоследок крыс громко щелкнул зубами, ясно показав, какой конец ждет возможного претендента.
– Может, я вас немного разочарую, – промурлыкал кот, – но претендент все-таки появился. Пусть пока ещё не заявил о своих правах, но уже скоро, уверяю, заявит.
Король взвился. Он прыгнул в высоту на метр, растопырив лапы. Ближайшему солдату не повезло стоять рядом – крыс рухнул прямо на него, прокусив холку. Гигантский грызун принялся трепать своего подданного, пока дергающаяся тушка не затихла. Тогда крысиный король приблизил окровавленную пасть прямо к глазам Бьёт-В-Нос и яростно зашипел. Охрана, несмотря на гибель собрата, подобралась в ожидании команды на убийство рыжего наглеца.
– Я понимаю такую озабоченность, ваше величество, – не моргнув глазом, сказал кот. – Смею уверить, никто из моих знакомых никогда не претендовал занять ваше место. Как король Тролльхавена, вы нас устраиваете более чем. А вот мерзавец, что хочет занять ваше место… Если позволите, лучше покажу. Можно сюда того, кто меня привёл?
В рядах крыс возникла суматоха. Воинство грызунов прибывало, быстро заполонив пространство коллектора и прилегающих туннелей.
Наконец мелкая тощая крыса, трепеща, появилась рядом с королем.
– Веди туда, откуда мы пришли, – сказал кот.
Через некоторое время он спрыгнул из дыры в стене подвала заброшенного дома. Следом высунулись разведчики крыс. Поднявшись по ступеням на улицу, осмотрелись и доложили, что всё в порядке. Тогда появился король.
Серое воинство во главе с Бьёт-В-Нос проследовало по улицам Края. Никто не видел их под холодным тёмным северным небом, кроме глаз нескольких кошек. Впрочем, те почти сразу вернулись к своим делам.
– Здесь, – сказал кот, и первым пролез в разбитое подвальное окно. Он пробежал по трубе отопления, подвешенной под потолком, спрыгнул на захламлённый стол, и на пол, усеянный костями. Разведчики следовали за ним. Король появился в окне и осторожно понюхал воздух.
– Видите, ваше величество, – Бьёт-В-Нос потоптался по хрупким косточкам. – Здесь погибли сотни крыс. Сначала он жрал их целиком, потом только вырывал внутренности и высасывал мозг.
Король пропищал короткую ноту.
– Да, ежедневно гибнут десятки крыс, такова жизнь, – согласился кот. – Но посмотрите сюда.
Он пошел в следующее подвальное помещение. Крысиный отряд волей-неволей последовал за ним.
На полу этой комнаты валялись уже кости покрупнее. Густая вонь, пропитавшая воздух, заставила поморщиться даже привычного Бьёт-В-Нос. На грызунов, впрочем, она не произвела впечатления.
– Потом он принялся за животных покрупнее – кошек и собак, – продолжил рыжий «гид».
И правда, костяки и черепа, наваленные кучами, наводили на мысль о нашедших здесь свой последний покой десятках, а то и сотнях домашних любимцев и беспризорных бродяг.
– Но это еще не всё.
Кот протиснулся в третью дверь. Злые глазки короля показались там почти сразу. Огромный крыс был уже достаточно заинтригован.
Возле боковой стены помещения штабелем были уложены человеческие скелеты. Слабого ночного света, падавшего из крошечного окошка под потолком, хватало, чтобы видеть, что у некоторых оторваны конечности или голова. Смрад разложения был практически осязаем, и у крыс плотоядно задвигались носы.
– Теперь претендент на ваш «трон» перешёл на людей, – кот дернул хвостом. – Это последняя стадия. Скоро он наберётся достаточно сил, и тогда в городе останется лишь один король. Двум места быть не может.
Король задумчиво пискнул.
– Мы с вами не враги, ваше величество. Мы только звенья пищевой цепи. Кошки едят крыс, но войны между нами нет. А это существо объявит войну всем. Мало того, что он пожирает кошек, он нас даже готовить правильно не умеет.
Разведчики забегали по подвалу, исследуя входы и выходы.
– Его логово где-то неподалёку. Но соваться туда я бы не советовал. – Кот бочком придвинулся к выходу. – Я вам тут всё показал, теперь смотрите сами. Мы ищем способы борьбы с угрозой, но сил пока мало. Вот если бы мы могли скоординировать усилия…
Король вскинулся и яростно заверещал. Крысы снова подобрались.
– Понял-понял, – Бьёт-В-Нос стремглав промчался сквозь следующую комнату и взмыл на трубу. Теперь можно было перевести дыхание. – Вы сами справитесь – отлично! Ну, если будет нужна моя помощь, найдёте меня без труда…
Звуковые волны его слов ещё только достигали ушных раковин огромной крысы, а рыжего кота в подвале уже не было. Лишь в конце улицы мелькнул и пропал пушистый хвост. Свою задачу Бьёт-В-Нос выполнил.
Фыркая, король выбрался на улицу, направляясь обратно в гнездо. Свита беспокойно сновала во всех направлениях, проверяя окрестности. Несмотря на заложенную в генах враждебность к кошачьим, рассказ кота сильно взволновал властителя грызунов. Что-то было в преданиях серого народа, много-много поколений назад. Что-то, что его серьёзно беспокоило. Теперь оно вернулось.
И к этим ощущениям следовало прислушаться.
4
Рике уложила Улафа и устроилась в пижаме на подоконнике своей комнаты, подтянув колени к подбородку. Мачеха опять работала сверх графика – пятого января многие работники финтес-центра погибли, часть уцелевших уволилась. Папа не звонил уже почти месяц – Ирма говорила, что «Морская борзая» вошла в зону неустойчивой связи. Вроде бы скоро должен позвонить. А Хельгу так и не нашли. Возможно, кремировали неопознанную. Боже, как тоскливо…
Фонари на улице высветили чёрную кошачью фигурку.
< Ты нашла? > – ни «здрасте» тебе, ни «как дела?». Сурово так, по-кошачьи.
< Дом этот ваш? >
< Да, – нетерпеливо пискнула кошка. – Логово существа >.
< Есть кое-какие мысли. Но одна я туда идти боюсь. Мне помогут, скоро >.
< Хорошо. Надо найти тварь, – в кошачьем писклявом голоске прорезалась ненависть, – до того, пока она совсем окрепнет >.
< Слушай, если оно такое страшное, может, дождемся моего папу? Он сильный, никого не боится. Соберёт людей, и они с ним разберутся >.
< Тебе страшно. Это понятно. Но надо спешить. Страшно будет опоздать >.
< За что вы его так не любите, можно спросить? >
< А ты бы любила того, кто пожирает твоих знакомых? Если бы существо сожрало твоего родителя, или котёнка из одного помета? >
Рике поняла.
< Мы постараемся >.
< Хорошо. Мы не одни, Бьёт-В-Нос ищет союзников. Будет больше сил >.
< Я поняла >, – вздохнула Рике. Ей представилось, как они с Тормундом идут на бой с неведомым существом, а сзади шагают кошки. Двадцать штук, по четыре в ряд.
Тёплая Пыль тоже, видимо, подсмотрела эту картинку.
< Мне пора. Холодно >.
Не прощаясь, кошка засеменила вниз по улице.
Обиделась, поняла девочка. А на что тут обижаться? Поди туда, не знаю, куда, убей того, не знаю, кого.
Шелестя шинами, к дому подкатил серебристый «фольксваген». Рике хорошо было видно салон, подсвеченный уличным фонарём через лобовое стекло.
Ирма и ее «коллега» страстно целовались в машине, не особо скрываясь. Время позднее, вряд ли кто будет подсматривать за ними из окна.
Вот мачеха сунула руку водителю пониже руля. Тот что-то сказал, и Ирма засмеялась. Открылась пассажирская дверца, и она выбралась на улицу. Наклонилась. В морозном воздухе из её рта вырвались несколько облачков пара. Дверца хлопнула, автомобиль укатил.
Неверная жена оправила синюю куртку, блеснул знак волонтёра. Она прошла через дворик, внизу скрипнула уже входная дверь. Рике слышала, как мачеха заглянула в комнату к Улле, потом спустилась вниз, тихо напевая.
Грусть нахлынула такая, что хоть вой.
Рике вбила в поисковик «грустная музыка», ткнула первую попавшуюся песню. Потом прислушалась к женскому голосу. Посмотрела на имя исполнительницы. Луна дель Мар какая-то. Но пела здорово.
За окном стали падать редкие снежинки. Уже совсем озябнув, Рике всё не уходила в постель.
– Аа-ааа, аа-ааа, сальваторе, – тихонько подпевала она голосу из динамика, – аа-ааа, аа-ааа, мм-ммм… Аа-ааа, аа-ааа, чао аморе, аа-ааа, аа-ааа, софт айскрим…
Снег, ночь, пустынная улица, жёлтые фонари. И пара тоскливых девичьих глаз за тёмным окном.