1
Живот у Рике крутило и тянуло уже с утра, но она не стала отказываться идти с отцом к Илзе. А то получилось бы, что она типа спряталась, отправив папу решать проблемы за неё. И вообще.
Помня Ирмины наставления, она сунула в трусы прокладку – на всякий случай.
Чёрного «лексуса» Селин перед домом не оказалось, и Рике облегченно выдохнула. Может, уехала, а они тогда быстренько повидаются с Илзе, и уйдут, пока Селин ещё нет. Рике ждала, что дверь откроется перед ней, как обычно – но нет, пришлось звонить и с минуту топтаться на крыльце.
– Если Илзе лежит в постели, ей может быть трудно вставать, – сказала Рике отцу. – Я пойду загляну в окно, вдруг она спит, а мы названиваем.
– Давай, – кивнул Ларс, и тут дверь наконец распахнулась.
С порога на них удивлённо смотрел высокий темнокожий мужчина в джинсах и зелёной водолазке. Губы его разошлись в улыбке, открыв крупные белые зубы.
– Вы к маме? – спросил он. – Мы просто никого не ждали.
Рике мужчина сразу понравился, в отличие от вредной Селин.
– А вы Тур? – она протянула ладошку. – Я Эрика, а это мой папа. Мы с госпожой Лунд друзья.
– Ларс, – представился отец.
– Проходите, – Тур посторонился. – Мам, к нам гости! – крикнул он в коридор.
– А Селин уехала? – опасливо спросила Рике, разуваясь.
Тур засмеялся.
– Значит, это про тебя она говорила. Да, уехала, теперь я поживу здесь месяц-другой.
– А что говорила Селин? – Ларс повесил куртку на вешалку и ждал, когда его пригласят в дом.
– Да так, ерунду. Она не любит незнакомых людей, не обращайте внимания.
Тур прошел к гостиной, и показал рукой:
– Сюда.
Ларс с дочерью уселись на софу, а через полминуты вошла Илзе. На ней топорщился мохнатый розовый халат, и Рике показалось, что она стала меньше ростом, хотя выглядела госпожа Лунд довольно бодро.
– Гости! – всплеснула Илзе руками. – Здравствуйте! Тур, тащи кофейник и выпечку!
Ларс привстал, и легонько пожал ей морщинистую ладонь.
– Дайте я угадаю, господин Тьоре, – с места в карьер начала Илзе. – Вы смущены странными высказываниями Эрики, не так ли? Дочь вдруг заявляет, что якшается чуть ли не с нечистой силой, и вы переживаете за её психику. Поскольку инициатором, или как минимум, соучастником, этой суматохи оказалась я, то вы и наведались сегодня ко мне, чтобы разобраться? – она довольно засмеялась, глядя на растерянного Ларса.
Тур внёс и поставил на стол поднос с кофейником и разными вкусностями на маленьких тарелочках. Налив ароматный напиток в чашки, он пристроился рядом с креслом Илзе на стуле.
– Не совсем так, – Ларс быстро пришел в себя, и взял в руки чашку. – Кофе превосходный, – похвалил он. – Но всё же, некоторые сомнения у меня были.
– Помилуйте, Ларс, мы же взрослые люди, – Илзе подмигнула Рике. – Ваша дочь – прекрасная девушка, только порой излишне впечатлительная. Не скрою, я показывала ей некоторые медицинские и психологические приёмы, подходящие для её уровня, но исключительно, чтобы Эрика могла защитить себя. Время нынче неспокойное.
– Простите, Илзе, а где Арахис? – влезла Рике. – Что-то его не видно.
– А, так ты не знаешь, – улыбнулась женщина. – Он в начале весны каждый год улетает на Острова. В Империи у него куча родни. К маю вернется. Берите ещё крекеры, вот эти очень вкусные.
Рике потянулась, но взяла не печенье, а фотоальбом Илзе с журнального столика, уже несколько раз ею смотренный. Толстый том открылся посередине. Живот у Рике вдруг заныл с новой силой, словно кто-то пнул в пах. Она застонала, сложилась пополам и уронила альбом.
Отец обхватил её, не дав свалиться на пол, Тур уже трогал прохладной ладонью лоб, а Илзе, кудахча, совала стакан с водой.
– Позвольте, я врач, – сказал Тур Ларсу Тьоре. Он осторожно уложил Рике на софу. Илзе тут же присела рядом, легонько прощупывая живот.
– Выйдите, мальчики, – распорядилась она.
Ларс и Тур ушли на кухню. Отец побледнел и оглядывался, но Илзе ободряюще кивнула: мол, все будет в порядке.
– Что с циклом? – спросила она у Рике.
Девушка облизнула пересохшие губы.
– Пока не начался.
Наставница хмыкнула.
– Значит, вот-вот. Дома не скачи, ляг полежи. Больше пей воды. Пару дней может быть недомогание – отпросишься в школе. Если будут сильные боли, выпей обезболивающего. В принципе, всё. На, попей водички ещё. – Она протянула Рике стакан.
Заглянул Ларс:
– Дочь, ты как?
– Везите её домой, – скомандовала Илзе. – Женское недомогание, знаете ли.
– Недомогание?
– Эрика скоро станет девушкой, папаша, – разъяснила госпожа Лунд. – В больницу не надо, пусть просто отдохнет.
– Аа, – Ларс взъерошил волосы, ошалело глядя на Рике. – Извините, сразу не понял.
Илзе вышла их проводить.
– Займи себя чем-нибудь, – строго сказала она Рике. – Так легче перетерпишь. Поздняя менструация – как заржавевший кран, сначала может идти туго, но потом пробьёт.
Рике вздохнула.
– Я как раз порисовать хотела, но всё руки не доходили.
– Ну вот, теперь дойдут.
В доме Тур поднял с пола раскрытый фотоальбом. С чёрно-белого фото на него смотрели смеющиеся Морские Псы.
2
– Сколько это ещё будет продолжаться? – шепот Фриты заставил Магрит вздрогнуть.
– Тихо! – прошипела она.
Внизу скрипнула дверь – Гудрун вышла.
Женщины на цыпочках сбежали по лестнице.
Магрит выглянула в щель между листами фанеры, прибитыми к оконной раме. Белая «ауди» Гудрун зафырчала двигателем, и через несколько секунд тронулась от тротуара соседнего пустого дома.
– Что за вопросы? – зло повернулась Магрит к Фрите. Теперь можно было не шептаться. – Вроде всё обговорено. Ты сама хочешь таскать детей к Хозяину?
Фрита молча смотрела на неё.
– Вот и скажи спасибо, что этим занимается старуха, а не ты!
Голос Фриты зазвенел.
– Я так не выдержу!
– Ну, ну, спокойно, – Магрит обняла девушку. Фрита прижалась головой к её груди. – Скоро мы будем свободны. Семнадцатого мая Фауль «выйдет из комы», и у него появится куча других помощниц. Потерпи ещё немного, хорошо?
Фрита вздохнула и сильнее прижалась к Магрит.
– У меня, кстати, родственница погибла в Герресборге, – задумчиво сказала Магрит. – Двоюродная бабка.
– Ее убили? – Фрита посмотрела на начальницу блестящими глазами.
– Да вроде нет. Говорили, повесилась. Тяжело там было.
Магрит переступила ногами и раздраженно пнула лежащий на полу молоток. Звякнули рассыпанные гвозди.
– Валяется тут что попало!
… На следующий день Рике стало получше. Она выкинула очередную напитавшуюся прокладку, мельком представив, как шлёпнула бы её на стол перед мачехой, чтоб испортить ей аппетит. Такая маленькая месть за унижения. Хотя Ирму, пожалуй, так легко не проймёшь. На лоб надо прилеплять.
«Когда женщины стали ангелами» висела теперь в её комнате, и Рике каждый день разглядывала картину, замечая новые мелкие детали. Например, сначала она совсем не обратила внимания на траву, которую Мэй дала лишь намёком, но ведь, если всмотреться – кажется, что вокруг стоящей на коленях над саженцем женщины колышется ровный сине-зелёный ковёр.
Она нашла контакт новой подруги и ткнула кнопку вызова.
– Мэй, привет! Не отвлекаю? Ага. Слушай, подскажи, какие карандаши и фломастеры надо купить для рисования? – Рике с минуту послушала. – Поняла, спасибо. Можно, я сегодня вечером подойду, поучишь меня? А, ты занята в кошачьем приюте? Понятно. Лучше завтра? Отлично! Приду обязательно! Спасибо!
Рике выскочила из своей комнаты на лестницу:
– Улле, собираемся! Мы идем в магазин!
Небольшая лавка писчих принадлежностей и товаров для художников находилась совсем недалеко от их дома, на центральной Хокон-Атлантистен. Дождь перестал уже с вечера, и Рике бодро вышагивала за руку с непривычно активным братом. Улаф порывался то в одну, то в другую сторону. В конце концов Рике дёрнула его за руку.
– Так, братец-кролик-медвежонок! Мы сейчас зайдем в один магазин, а потом я куплю тебе чупик! Идёт? Веди себя хорошо десять минут, и будет вкусняшка!
Брат слегка успокоился.
Рике вошла вместе с ним в лавку. «Перо и Шпага», гордо извещала посетителей надпись на витрине. Шпагами, правда тут не торговали, но перьев было полно, каких хочешь – от обычных ручек до дорогущих «паркеров», а также красок, карандашей, холстов, подрамников и прочих нужных творческим людям вещей. Рике поставила брата рядом со стоящим у входа огромным старинным глобусом, и Улле тут же принялся легонько водить пальцем по контурам материков.
Продавщица в лавке – девушка в рваной коричневой футболке с многочисленными колечками в губах, бровях, носу и ушах окинула Рике тяжёлым из-за мрачного чёрного макияжа взглядом, и лениво выдула пузырь жвачки.
– Здравствуйте, – сказала Рике. Мне… вот, – и она отдала продавщице наскоро набросанный список.
– Привет, – протянула та. – Ага, мм, понятно. Щас… – и она исчезла в подсобке.
Рике побарабанила пальцами по стеклянному прилавку, разглядывая стеллажи с товаром.
– Арне! – раздалось на улице, словно каркнула ворона. – Арне!
Рике оглянулась на брата. Улле в магазине не было. Качнулась входная дверь. Ощущение острой опасности ударило девушку под дых.
Время стало ломано-механическим. Рике казалось, что она шагает медленно, словно робот. Переставляя тяжелые железные ноги, она выскочила из лавки. Руки двигались, как на шарнирах. По пустой Хокон-Атлантистен уезжала белая «ауди» с четырьмя соединёнными кольцами в эмблеме.
– Эй, ты куда? – крикнула продавщица, выходя из подсобки.
Мобильник в кармане завибрировал. Рике выдернула его. На экране светилась зелёная линия, наложенная на городские кварталы. Как тогда, в первый раз. «Быстрее на Тибанене», мигала подпись под картой. «Умные часы» на руке Улле не успели бы так быстро показать маршрут – значит, опять магия?
Ускоряясь, Рике кинулась к переходу через улицу – на остановку трама. Перед тем, как время снова ускорилось, мимо неё пронёсся скутер. На водителе был белый шлем, и только джинсы и свитер, без куртки. Он смотрел прямо перед собой, на белую машину, мчащуюся к мосту через фьорд. Чёрная щетина на лице принца из восточной сказки, большие красивые глаза, нахмуренные брови – Валид аль-Хаким преследовал тот же автомобиль, который был нужен Рике.
Сегодня, она это уже знала, их пути с Валетом снова пересекутся.
3
В таком хорошем настроении Гудрун не была уже много-много лет. Наверное, со своей второй ночи с Повелителем. Потом всё было только хуже и хуже. Но с недавних пор начало быстро налаживаться, а сегодня дела шли просто, как по маслу.
Девчонку, игравшую на улице с мячом, она заметила сразу. Поставила машину так, чтобы можно было запихнуть ребенка на заднее сиденье, подошла и придушила маленькую семитку двумя пальцами. Сунула её в машину, кинула на лицо шарфик, смоченный эфиром – пусть дышит, начнет приходить в себя, и снова вырубится.
На улице было пусто, никто даже не выглянул в окно. Выскочившего, когда её «ауди» уже тронулась, из подвала дома напротив юношу Гудрун не заметила. Валид, пометавшись секунды три, вскочил на бронзовую «ямаху» Дужицы, жены Имрана. Скутер, сделанный под ретро, резво газанул с тротуара. Валид на ходу застегнул ремешок белого шлема под подбородком – сейчас только не хватало, чтоб его остановила полиция. Он мчался за белой «ауди», но понемногу отставал.
А чудеса для Гудрун еще не кончились. На Хокон-Атлантистен, стоя на светофоре, старуха заметила, как из маленького магазинчика вышел мальчик с каштановыми волосами. Он повернулся в её сторону, и сердце Гудрун затрепыхалось в груди. Она узнала сына, хотя видела в последний раз, когда ему был год, зимой сорок седьмого. Хозяин не обманул! Он действительно может вернуть ей прошлое! Её молодость и силу! Забыв обо всём, старуха распахнула дверцу.
– Арне! – крикнула она хрипло, выскакивая на дорогу. – Арне, сынок!
Мальчик смотрел мимо неё, будто и не видел вовсе, но Гудрун это не остановило. Конечно, она так изменилась! Как же он узнает её через столько лет? Но ничего, Хозяин все поправит. Перебежав улицу, она схватила сына в охапку, и сунула его на пассажирское сиденье, наскоро пристегнув. Как раз загорелся зелёный, и Гудрун нажала на газ, спеша попасть «домой», в жёлтый двухэтажный коттедж, который теперь был её единственным убежищем и пристанищем.
Через полминуты, уже на красный свет, за ней пронесся Валид, которого и увидела выбежавшая на улицу Рике.
Гудрун остановилась прямо у дверей, наплевав на безопасность. Главное – Арне снова с ней. Хозяин вылечит его от апатии и грусти, что разлились в глазах мальчика, разрывая ей сердце. Она открыла дверь дома, потом вытянула сына из машины. Голова его безвольно болталась на шее, глаза невидяще уставились в одну точку. Скоты, что они с ним сделали? Ничего, ничего, главное спокойно. Старуха завела мальчика в прихожую, но вспомнила о лежащей на заднем сиденье девчонке. Негоже бросать её там, вдруг кто увидит. Тогда Повелитель останется без трапезы и будет очень недоволен.
– Стой здесь, я сейчас, – сказала она сыну.
Девчонка так и лежала с шарфом на лице. Гудрун цепко огляделась – вдалеке на скутере катил какой-то парень, курьер или развозчик пиццы. Она вытащила малявку, перехватила поперёк туловища и занесла в дом.
Следовало спустить девчонку в подвал – там её можно пристегнуть к кровати, и она уже никуда не денется. Но Арне в подвал тащить незачем. Гудрун оглянулась на входную дверь – надо закрыть, а то Арне может снова выйти на улицу. Он какой-то сам не свой. Старуха решилась – аккуратно положила девочку на пол, и вернулась к двери, нащупывая в кармане ключ. Но дверь вдруг распахнулась навстречу.
На пороге стоял давешний курьер в белом круглом шлеме. Глаза молодого человека сверкали, руки сжались в кулаки. Взгляд его остановился на лежащей без движения девочке.
– Что ты с ней сделала, тварь? – закричал он, бросаясь к Гудрун.
Она испуганно выставила руки. Горло само выплюнуло чёрное заклятие. Не было времени подготовиться, поэтому заклятье вышло слабым. Валида лишь отшвырнуло на метр, и он повалился на пол, не удержавшись на ногах.
– То же, что сделаю и с тобой, щенок! – прохрипела Гудрун, скрючив пальцы, словно когти для смертельного удара.
Рука Валида нашарила на полу деревянную рукоять. Не думая, он швырнул предмет в жуткую старуху. Молоток попал Гудрун прямо в лоб. Глаз её закатились, и она рухнула плашмя, с глухим стуком ударившись головой о пол.
Валид подхватил на руки Фариду, послушал – дышит! Спит, или без сознания. Мальчишка, показавшийся ему смутно знакомым, все это время спокойно стоял рядом, не делая попыток убежать, или хотя бы закричать. Творец всемогущий, да это же брат Тьоре! И почему он постоянно появляется в самых уродских ситуациях?
Решение Валид принял мгновенно – бросать тут мальчишку с безумной старухой нельзя. Может, он убил её молотком. Или нет. Проверять это не было никакого желания. Бабка точно ведьма – а вдруг очнётся?
– Пойдём, – он перехватил Фариду поудобнее, и поймал мальчика за руку, пока не появился кто-нибудь ещё. – Скорее.
Они выскочили на улицу. Скутер лежал прямо у дверей жёлтого дома. Валид представил, как повезет Фариду на нём. Первый же патруль остановит, сто процентов. Сунулся в «ауди» – двери не заперты. Ключ в замке зажигания. Отлично! На ней и поедем. Валид уложил Фариду на заднее сиденье, посадил мальчишку на переднее, пристегнул его, не зная, что повторяет почти зеркально все действия Гудрун с детьми, потом открыл багажник и кое-как запихнул туда скутер. Повернулся, и тут на него налетела разъяренная Рике.
– Где Улле? – взвизгнула она, вцепившись в свитер.
– Спокойно, – вполголоса проговорил Валид, схватив её за руки. Кисти у неё были тонкие, как палочки. – Он в машине. Всё в порядке.
Валид огляделся. Улица была пустынной, никто не бежал с криками, хвала Всевышнему.
Рике кинулась к передней двери, вытащила брата, увидела лежащую на заднем сиденье Фариду.
– Твою сестру тоже?.. – выдохнула она.
Кивнув, Валид обошел машину.
– Какая-то бешеная карга. Вот из этого дома. Валите отсюда, пока никого нет.
– А старуха?..
– Не знаю. – Валид сам не понял, что его дёрнуло за язык. – По-моему, я её убил. А если не убил, то мы сюда вернёмся. – Он кивнул Рике и сел в машину. Девушка наклонилась к приоткрытому окну.
– Все равно ты мне не друг, – сказала Рике негромко.
Валид промолчал. Он завел машину и, оглядываясь, сдал задним ходом.
Рике заторопилась вслед, на секунду оглянувшись на дом. Она уже столько раз проходила мимо – сначала с Илзе, потом одна, а ещё с Симоном и Тормундом. Ей показалось, что в окне второго этажа мелькнула тень.
– Пойдем скорее, – потянула Рике брата. – Тут остановка недалеко.
4
В сентябре сорок четвёртого проект «Герресборг» официально закрыли. Атлантисцы и островитяне высадились в Нормандии, осси наступали по всем фронтам, и любому думающему человеку становилось понятно, что конец войны не за горами. Ещё летом они с Ленцем выезжали в Тролльхавен, гуляли по набережной, ели мороженое с девушками (Фауль брал с собой Гудрун), фотографировались. Казалось – всё хорошо, союзников скоро сбросят в море, фронт развернётся на восток. Но двадцатого июля в Рейхе произошло покушение на фюрера, в котором были замешаны высшие чины вермахта. Тогда вот Фауль окончательно и распростился с мечтой завести себе латифундию на плодородных землях Краины.
Перед оставшимся в лагере контингентом (девять женщин) выступил Ленц, Фауль переводил. Штурмбанфюрер поблагодарил присутствующих за вклад в дело свободы (как он её понимал). Затем из кассы айнзацкоманды каждой была выдана круглая сумма. Комендант распорядился отвезти письма женщин в город на почту, и посоветовал не расходиться, а ждать родственников на месте. Ленц снял охрану и укатил к своей горе.
– Позаботься об этих, – шепнул он обермайору, кивнув на еддейский барак. – А мы завтра здесь всё очистим.
Фауль зашел в покосившееся дощатое строение. «Позаботиться» – значит, поступить на свое усмотрение, решил он.
Старик и два мальчика сидели на нарах. Дети глядели на коменданта со страхом, а рабби Йегуда – со спокойной обречённостью.
– Как вас зовут? – спросил Фауль мальчиков.
– Лазарь, – ответил старший.
– Лев.
– Собирайтесь, – приказал обермайор.
Он велел интенданту отвезти еддеев в Тролльхавен, детей сдать в приют. Старик пусть выкручивается сам.
– Мы переезжаем, – сказал он Гудрун. – Пакуй вещи.
Их новый дом на Крае, по адресу Адольф Хитлер штрассе, 21, уже худо-бедно обставили мебелью. Жить можно, подумал обермайор. Он подсчитал свои накопления – выходило вполне прилично.
Среди соседей, как ни странно, царило приподнятое настроение. Встреченная Фаулем на улице фрау Гевеке, жена местного гебитскомиссара[30] увлечённо стала рассказывать ему о чудо-оружии, которое скоро остановит осси и союзников и повернет ход войны.
– Я так уповаю на гений фюрера! – патетически восклицала она чуть ли не после каждой фразы.
Приехал Ленц, в этот раз без спиртного, зато с Железным крестом за заслуги, который быстро приколол Фаулю на грудь. Он не стал делиться с обермайором, чем занимается, а вместо этого повез Фауля в ратушу. Там бывший комендант обнаружил, что только что, по протекции Ленца, назначен заместителем главы гражданской администрации по делам малых поселений.
– В вопросах малых поселений у герра обермайора огромный опыт, – веско сказал Ленц главе администрации. Пузатый бургомистр Анеке рявкнул:
– Хайл Фюрер!
Все трое вскинули руки под печальным взором Хитлера с огромного портрета.
– Зачем вы это делаете, Ленц? – спросил Фауль у машины. Штурмбанфюрер натягивал перчатки, собираясь сесть за руль.
– Я друзей не бросаю, Сюльве, – криво ухмыльнулся Ленц. – Жди, на днях заеду, посидим, поговорим. Работы, правда, до чёрта, но на один вечер она подождёт.
Какие «друзья» у штурмбанфюрера, Фауль помнил еще по лагерю. Козлы отпущения на случай неудач. И сейчас эсэсман собирался использовать его втёмную. Обермайор был в этом практически уверен.
Дома, пока Гудрун хлопотала на кухне, Фауль спустился в подвал. Постучал по стенам, посмотрел дверные косяки. Построено на совесть, уж строить-то дойчи из Рейха умеют. Они много чего умеют, эти бы умения да в мирное русло.
Ленц, хоть и обещал заехать, опять запропал.
В октябре, когда осси начали наступление на севере, фольксдойче тихо запаниковали. Кольцо вокруг Дойчланда сжималось, союзники бомбили Рейх ежедневно, не уедешь. Что делать – решительно непонятно. Каждый, как говорится, умирает в одиночку.
Как-то на Фискмаркете, рыбном рынке, местный дурачок стал прыгать вокруг Фауля с Гудрун. Обермайор, одетый в обычную серую форму, привлек его внимание, и придурок тыкал в него пальцем:
– Тебя повесят!.. Тебя повесят!..
Фауль задумался – а ведь повесят. Или расстреляют. Сотрудничество с Морскими Псами – раз. Предательство родины – два. Управление концлагерем – три. Чтоб повесить, им хватит и чего-нибудь одного. Никто даже слушать не будет, что его посёлок – совсем не концлагерь, а Морские Псы с ним или при нём никого и не убили даже. Кроме тех пленных в яме, конечно, но кто про них знает?
В ноябре осси неожиданно остановились, заняв только Финнмарк. Все вздохнули с облегчением, но Фауль прекрасно понимал, что осталось недолго, максимум – полгода.
На одном из хуторов он заказал у кузнеца хорошую кованую решётку. Ночью спустился в подвал, и вызвал крыс. Грызуны начали копать.
Решётку он установил на лестнице. Мороки работали хорошо, Гудрун, вызванная на проверку, не видела выкопанных крысами ям, а если наложить морок на решётку, спускалась в подвал, и поднималась наверх, искренне полагая, что там всего одна комната. Но чего-то не хватало.
Однажды вечером Фауль заперся в своем кабинете и вытащил список контингента Герресборга. Выписав один адрес, наутро он оделся в охотничий костюм, и до света укатил «по делам».
Турхиль-Луиза Сивертсен жила уединённо. Фауль бросил машину подальше, и притаился под низко нависавшей кровлей. Когда «староста» его бывшего контингента вышла кормить своих кур, он зажал бабке рот и нос тряпкой со слабым раствором хлороформа – купить его в аптеке не составило труда. Затащив в хижину, дождался, когда она очнётся.
Связанная по рукам и ногам, с завязанными глазами и ртом мамаша Сивертсен начала мычать и ворочаться где-то через час. Тогда Фауль вытащил из-за пояса молоток, и принялся охаживать им бабку, стараясь, чтобы проклятая старуха не сдохла раньше времени.
– Отдай мне свою силу! – орал он, ломая ей кости. Он, или она – вот как стоит вопрос. Лучше обермайор, чем старая ведьма, уговаривал себя Фауль. Работа есть работа. Нечего было пререкаться со мной на собраниях!
После всего он поджег её жалкий домишко, и вернулся в город к обеду. Никаких изменений Фауль не почувствовал.
Крысы рыли отлично, растаскивая землю по газонам, или бросая её в море. Как-то Фауль прогулялся вниз по улице до рыбацкого квартала.
– Неплохо, неплохо, – сказал он себе под нос, глядя на жёлтое здание бывшего детского приюта. – Здесь как раз никто не подумает.
Той же ночью крысы начали копать туннель. Фауль ездил и покупал по четыре мешка цемента в разных местах – никто не должен подумать, что он ведет масштабное строительство. Грызуны набирали в рот песок и цемент, смачивали их своей слюной (по всему подвалу Фауль предусмотрительно расставил ведра с водой) и сразу бетонировали коробку в новых помещениях.
Административная жизнь замерла: организации и учреждения находились в полупарализованном состоянии, в ожидании скорого неизбежного конца. Даже гестапо не подавало признаков жизни. Лишь жалованье платили исправно.
Январским утром обермайор поймал за руку Гудрун, стыдливо пытавшуюся проскочить в ватерклозет.
– Что там у тебя? Показывай! – потребовал он.
Девчонка показала, зажмурившись от стыда: ворох окровавленных тряпок.
– О, – сказал Фауль. – О.
И отпустил её.
Следующей ночью обермайору не спалось. Ну, спрячется он под домом. Допустим, его даже не найдут. Допустим, Гудрун будет снабжать его едой и всем необходимым. Как долго? Он повернулся на бок и оцепенел.
Возле постели в слабом лунном свете стояла мамаша Сивертсен, глядя с лютой злобой. Она протянула невероятно длинные костлявые руки, вцепившись ему в горло.
– Хррр, – захрипел Фауль, пытаясь освободиться от мёртвой хватки.
Жуткие ручищи проникли прямо внутрь его шеи – обермайор ощущал, что они сжимают чуть ли не трахею. Воздуха катастрофически не хватало, перед глазами потемнело.
И вдруг – всё исчезло.
Фауль вскочил, и забегал по комнате, задыхаясь.
– Ну что, старая ведьма, – прохрипел он в изнеможении, упершись руками в колени, – не взять тебе Фауля!
Утром обермайор помчался в городской Рейхсбанк.
– Поменяйте эти деньги на золото, – распорядился он, суя в окошечко толстые пачки купюр.
– Сожалею, герр Фауль, всё золото уже раскуплено.
Никакого сожаления крысиная морда кассира не выражала.
Ювелиры тоже попрятали всё до лучших времён.
Пришлось садиться на поезд до Осло. В банк он не пошёл – где Гудрун потом будет менять золотые рейхсмарки? Стараясь, не привлекать внимания, Фауль посетил с десяток ювелирных лавок, скупая ценности поменьше и полегче – такие потом можно будет продать без труда.
Он вернулся в Тролльхавен на следующий день. Глупая девчонка обрадовалась его возвращению, и Фауля это почему-то даже слегка растрогало.
Обермайор спускался в подвал, чтобы спрятать ценности, как вдруг понял, чего не хватает на решётке. Какие знаки и символы там нужно разместить, и в какой последовательности. Старая ведьма отдала ему свою силу.
– Слышите, крысы, я король! – закричал он в черный зёв туннеля. Зверьки сновали мимо, занятые работой. – Только вы усердно трудитесь, мои друзья! А остальные трусливо поджали хвосты и сидят по своим норам. Лишь Фауль не боится! Я король крыс! Король Тролльхавена!
И он визгливо засмеялся, запрокинув голову к потолку.