1
– Папа! – Рике прижалась к груди отца. От него привычно пахло портом – машинным маслом и рыбой, одеколоном и табаком.
– Ри! – он неуклюже обнял дочь. – Всё хорошо?
Девочка подняла голову и чмокнула отца в подбородок. Его щетина, отросшая за день, привычно царапнула Рике нос.
– Да, пап, всё нормально. – Она улыбнулась, убирая со лба непослушную прядь. – Мы с Улле быстро добрались, хотя там на улице такое творилось!.. – Рике сделала большие глаза.
Улаф, выйдя в коридор, бочком подобрался к отцу и обнял его сбоку.
– Вот хорошо, я волновался за вас. – Ларс Тьоре, высокий, сильный, подхватил сына на руки и прижал его голову к своей. Улаф разулыбался, довольный отцовской лаской.
– Я звонила несколько раз, а ты трубку не брал, – с упрёком сказала Рике, отступив на шаг.
– Ри, у нас запарка возникла на причале, и я сотовый в офисе забыл, – отец виновато протянул к ней руку, и Рике сразу оттаяла.
– Ну ладно, ничего страшного ведь не случилось.
– Вы знаете, что происходило в городе? Новости смотрели? – отец и Улаф, наконец, оторвались друг от друга, и Ларс стал раздеваться, – снял куртку и ботинки.
– Смотрели, но там ничего не понятно. Сказали, что жители города вышли на митинг против приезжих из Ближнестана, а полиция их хотела прогнать, а они начали драться с полицией… А почему люди против беженцев, они ведь к нам убежали от войны?.. А мы их принимаем, потому что им негде жить, а люди их даже не видели, но хотели прогнать… А, пап?..
– Ох, дочь, все сложно, – отец невесело покачал головой. – Давай, ты покормишь меня ужином, а я постараюсь объяснить.
Рике выставила на стол селёдку, картошку в мундирах и подогрела шкварки. Отец с аппетитом принялся за еду. Улаф забрался к нему на колени, болтая ногами. Рике привычно залюбовалась отцовским профилем – Ларс Тьоре, голубоглазый блондин с лицом средневекового викинга, нравился женщинам.
– Понимаешь, – начал он, – беженцы едут к нам из стран, где много лет идет война. У них там нет ни закона, ни правил – у кого автомат, тот и прав. И у нас они начинают решать свои проблемы таким же образом. Им приходится долго привыкать к мирной жизни.
– Понятно, – Рике положила подбородок на сцепленные в замок кисти рук. – Надо, чтобы с ними работали психологи, да?
– Это еще не всё. – Отец отправил в рот очередную картофелину, заев ей кусок селёдки. – В их краях – другая религия, причем самые мрачные её версии. Там жёсткие правила для женщин, как им одеваться, как себя вести. И когда они смотрят на наших женщин, то видят не раскрепощённых свободных людей, а блудливых распутниц, не уважающих мужчин, заслуживающих наказания. На этой почве очень часто происходят сексуальные преступления, насилие над женщинами. Да и однополая любовь у них карается смертью, а у нас она в порядке вещей. Если пара геев наткнется на компанию таких приезжих, то их могут и убить.
– Ого, – растерянно пробормотала Рике. – А им разве нельзя объяснить, как себя у нас вести? Ну, что в Нордланде так не принято, – убивать, если тебе кто-то не понравился?
– Пробовали, – усмехнулся отец. – Но эти люди живут замкнуто, своими общинами. Встраиваться в нашу жизнь они не хотят, преступников полиции не выдают. Со временем они привыкают к нашему укладу, и молодёжь вырастает здесь… Но с занятостью сейчас туго, кризис, и обеспечить рабочими местами такое количество приезжих муниципалитеты не могут. Они платят им пособия по безработице – и беженцы не хотят трудиться, их устраивает такое положение. Получается, что мы берём к себе немалое количество дармоедов, которые кормятся за счет коммунн. За наш с вами счёт. – Ларс потрепал по голове Улле, притихшего у него на коленях.
– Я и не знала, что столько всего. – Рике задумчиво повозила пальцем по столу. – А что тогда с ними делать? Выгонять обратно?
– Обратно тоже вряд ли. Мы не можем отправить назад людей, которым грозит смерть. Но и никто не хочет оставлять у себя рассадник криминала. Вот муниципалитеты и соседние страны и стараются переложить ответственность за мигрантов на других… И ведь вот ещё какая беда: у большинства из них нет документов. А террористы, которые орудуют в их странах, под видом беженцев отправляют к нам десятки и сотни своих агентов. И проверить их власти не могут, и опасность, что кто-то совершит теракт – очень высока… Вот люди и протестуют. А правительство дало гарантии по приёму мигрантов, отсюда и беспорядки.
Дальше отец ел молча.
Рике наконец решилась:
– Пап… А магия существует?
Ларс, погружённый в свои мысли, поднял голову.
– Какая магия? Из книжек, фильмов, ты хочешь сказать? Такая?
– Да нет, в реальной жизни. Есть ведьмы там, колдовство? На самом деле?
– На самом деле есть куча шарлатанов, – вздохнул отец. – Не верь никому, если тебя будут заставлять поверить в колдовство и магию. Это обман, Ри. Серьёзно. А почему ты интересуешься? Читаешь что-то?
– Да нет, в общем-то… В паблике девчонки пишут всякое, – соврала дочь. – Да и вот.
Она потянулась к брату:
– Покажи папе, пожалуйста.
Улаф вытащил из кармана иконку и вложил отцу в руку.
– А, – понял Ларс. – Вот что вы нашли. Ну, – он повертел картинку в руках и вернул сыну. – Пусть. Ничего плохого я не вижу. Твоя мама очень уважала Деву Марию. В Остланде она называется Богоматерь…
В прихожей хлопнула дверь.
– Я дома! – раздался голос Ирмы.
– Дорогая! – отозвался отец.
– Привет, – обрадовалась Рике.
Ирма зашла на кухню без обычной улыбки, села рядом с Ларсом. Улле, глядя по своему обыкновению в сторону, потянулся и перелез к ней на колени.
– Ребята, что сегодня было у нас в центре!
Мачеха Рике работала администратором в крупнейшем фитнес-центре города. Отец нашел её семь лет назад в полянской Гдыне, тогда она трудилась поварихой в портовой столовой. Мужики подкатывали к яркой брюнетке Ирме с разных сторон, но Рике видела, что она любит её отца, и всегда ладила с улыбчивой, покладистой Ирмой.
В течение дня все созванивались, но без лишних слов: как дела – всё в порядке. Поэтому теперь семье хотелось выговориться.
Ирма затараторила со своим славянским темпераментом:
– Когда начались беспорядки в центре, к нам забежали несколько протестующих, кинулись прятаться! Заперлись в туалете. Тут полиция! Вышибли дверь, и давай их мутузить!
В отличие от Хельги, её акцент уже почти сгладился, и по-норвегски Ирма говорила довольно чисто. Она взяла тарелку и положила себе несколько кусочков сельди.
– А тут снова бунтующие забежали, и один идиот газовым баллончиком давай махать! Всё, конец света! – она невесело засмеялась. – Мы с девочками в подсобке заперлись, а в холле все орут, блюют, бегут обратно на улицу.
Ирма взяла один ломтик и стала сосредоточенно жевать.
– Ты-то хоть цела? – Ларс встревоженно выпрямился.
– Да мы-то целы… Разгромили нам первый этаж в хлам.
Рике смотрела на мачеху во все глаза. Выходит, не только они с Улле попали сегодня в передрягу.
– Ох-хо, дорогая, – Ларс покачал головой. – Ущерб оценили?
– Да, очень большой. Завтра центр закрыт, будем наводить порядок и ремонт какой-то надо делать. Но это ещё цветочки – а вот сколько клиентов от нас уйдут? Репутационные потери… Те, кто на втором этаже и выше занимались, не пострадали, но на первом у нас бассейн, фитнес-холл, детская комната! Там все надышались газом, скорые два часа людей забирали…
Улле, иногда много понимавший, стал гладить мать по голове.
– Все знают, что виноваты эти идиоты с их файерами и камнями – протестующие. Но кто теперь пойдет в заведение, где такое может случиться? Видимо, останусь я скоро без работы.
Даже Рике понимала, что с работой в последнее время в городе напряжённо – кризис начался уже два года назад, и конца ему видно не было. Отец и мачеха вместе зарабатывали неплохо, но жили они совсем без шика – в придачу к отцовской «тойоте» Ирме лишь недавно купили «фольксваген-гольф», мебель дома стояла из «Икеи», и хватало в основном на еду, одежду, насущные нужды, съездить в отпуск. Откладывали понемногу и не так, чтобы часто, а дороговизна росла.
– Дайте-ка я вас всех обниму, – Ларс встал из-за стола и обхватил их, как медведь. – Мы семья и мы справимся.
Улле, вдруг чего-то испугавшись, заревел белугой, и оставшееся до сна время все трое родственников успокаивали его, кто как мог.
2
Сначала Рике так и думала – рассказать отцу обо всём сразу, как он придёт домой. Но через пару часов ожидания стали закрадываться сомнения.
Да, пристали хулиганы. Но ведь ничего страшного не случилось! Да, их спугнула не совсем нормальная бабка в вязаной розовой кофте. Потом эта бабка рассказывала Рике, что она избранная и должна спасти мир. Тут попахивало какими-то сказками про Харри. Рике даже вытащила с полки книжку про него. У неё же нет шрама в виде молнии на лбу, и она не служит в полиции!
К моменту возвращения Ларса Тьоре его дочь уже приняла решение – ничего говорить не надо. У родителей сейчас забот и так хватает. Ни к чему тревожить их бредовыми историями не пойми о чём. Компанию Валета она будет обходить стороной, и от странной женщины держаться подальше. А если та станет приставать, Рике расскажет папе, и он с ней разберётся.
Да ещё и папа сказал, что все ведьмы – сплошные шарлатанки.
Труднее всего далось Рике удержаться, чтоб не позвонить подругам и не растрепать им всю эту историю. И Грете, и Кирстен те ещё болтушки – расскажут сёстрам, братьям, одноклассникам, родителям, а там расползётся по всем знакомым.
Выключив свет, она улеглась в кровать. События дня казались далёкими, будто происходили неделю назад. Рике закрыла глаза.
– Тук!.. Тук!.. Тук!..
Часы на телефоне показывали три ночи.
Рике выбралась из-под одеяла и, зябко ступая по холодному полу, подошла к окну, откуда доносился стук. Через прозрачную занавеску, подсвечиваемый снизу уличными фонарями, виднелся тёмный птичий силуэт.
– Тук! Тук!..
Она отдернула занавеску. Птица, занесшая клюв для нового удара, шарахнулась, от неожиданности свалившись с подоконника. Рике только увидела чёрную тень, взмывшую в ночное небо. Ворона? Что это ей вздумалось стучать ночью в окна? Сердце подпрыгивало в груди испуганным зайчонком.
Рике вышла в коридор и минуту постояла под дверью родительской спальни, слушая ровное дыхание папы и Ирмы. Потом вернулась в кровать, и еще минут двадцать смотрела на прямоугольник окна, пока сон не смежил веки.
Утром, выходя из дома, она нащупала в кармане упругий шарик. Всплыло воспоминание: госпожа Лунд прощается с ними на соседней улице, вкладывает Рике в руку мягкую игрушку – маленького круглого розового слоника.
– Это мой связной. С его помощью я узнаю, если тебе снова будет грозить опасность, – загадочно сказала эта странная женщина.
Проходя мимо мусорки, Рике, поколебавшись, опустила слоника в «бумажный» бак.
Трам задерживался, и она обратила внимание на мужчину, переходившего улицу. Выглядел он вроде бы прилично – лет сорока, джинсы, замшевая куртка, модная стрижка. Но дяденька странно подергивал головой, делая хватательные движения руками. От этого был слегка похож на зомби из фильма ужасов. Он подошел к остановке, и стало слышно, что мужчина разговаривает сам с собой.
– Пошёл-пошёл-пошёл… Иду-иду-иду… Пошёл-пошёл-пошёл…
Девочка подтянула к себе брата и отошла на дальний конец остановки. К счастью, уже подъезжал трамвай. Тут мужчина сфокусировал свой взгляд на детях.
– Иду-иду-иду! – крикнул он, бросаясь к ним.
Рике с визгом влетела в открывшиеся двери вагона, впихнув впереди себя Улафа. Сумасшедший промахнулся больше чем на метр, и растерянно заозирался в поисках пропавшей добычи. Двери закрылись, и трам поехал. Видевшая происшествие женщина тревожно смотрела в заднее стекло вагона, набирая номер полиции на своем мобильнике.
– Вы в порядке? – она подошла к Рике с братом.
– Да, спасибо, – тихо ответила девочка. Её трясло.
Сдав Улафа на руки Хельге в садике, Рике побежала на уроки. В классе она рассказала случай с психом на остановке подругам. Кирстен тут же поведала, как у них в коммуне позавчера произошла массовая драка – больше десяти мужчин подрались на перекрёстке из-за пустяка – просто одному показалось, что другой косо на него посмотрел. Грете помолчала, и сказала, что её папа уже несколько дней подряд приходит с работы пьяный и ругается с мамой весь вечер. Подруги переглянулись. В городе творилось что-то неладное.
Последним уроком была физкультура.
Девочки переоделись и разминались в спортзале.
– Смотрите, – показала Грете.
Баскетбольный щит, висевший на дальней стене, слегка покосился – видимо, надо было подтянуть крепления.
– Скажем госпоже Хансен, – решил один из мальчишек.
Учительница физкультуры вошла в зал. Энергичная, весёлая, она всегда организовывала свои уроки так, чтоб никому не было скучно. Дети успевали сделать и обязательную программу, и поиграть в любимые игры.
– Госпожа Хансен, смотрите, баскетбольный щит! – сразу пропищала Кирстен.
Учительница нахмурилась, и прошла под щит, рассматривая крепления. Несколько ребят, и Рике с подругами в том числе, гурьбой стояли позади неё, тоже пытаясь рассмотреть, что не так.
– Ну-ка, отойдите из-под щита!
Физручка повернулась и потеснила детей.
– Надо позвать Свена. Пусть глянет от греха.
Свен – школьный техник, занимался текущим мелким ремонтом.
– Госпожа Хансен! – вдруг позвали от входа в спортзал.
Все повернулись к дверям.
Девочка из старших классов махала учительнице. На ней была розовая толстовка «Хелло, Китти», и предчувствие неприятно кольнуло Рике в груди.
Она быстро повернулась, как раз вовремя, чтоб увидеть, как злополучный баскетбольный щит отваливается от стены – прямо на голову физручке.
Рике сама не ожидала от себя такой прыти. В долю секунды она схватила учительницу за руку и дёрнула на себя.
Другие дети только начали оборачиваться, когда щит со страшным грохотом рухнул на пол за их спинами. Кто-то подпрыгнул, кто-то присел, закрывая голову, кто-то опрометью кинулся прочь. Некоторые явно были на грани обморока – не каждый день практически на тебя падает громоздкий спортинвентарь!
– Боже, Рике, да ты мне жизнь спасла! – Госпожа Хансен крепко держалась за руку своей ученицы, переводя дух.
Сама девочка судорожно втягивала воздух, оправляясь от шока.
Прибежавший Свен в ужасе смотрел на картину разрушения. Случилось крупное ЧП – ведь могли пострадать люди!
Школьников отправили в раздевалку, а зал тут же закрыли, пока его не признают безопасным для занятий.
– Ри, ну даёшь! – восхищенная Грете уселась рядом на лавку. – Как ты ловко её – хвать и дёрнула!
Кирстен уселась с другой стороны.
– Повезло нашему Мячику («Мячиком» девчонки прозвали физручку за общую подвижность и попрыжность, и за некоторую округлость фигуры.). А то получила бы по чайнику по первое число!
– Блин, девчонки, а у меня с самого утра тревожное предчувствие было! – Рике аж привстала от нахлынувшего воспоминания. – Ночью мне в окно птица стучала! Я пошла посмотреть, а она как шарахнется!
Кирс сделала большие глаза.
– Ой-ёй! Мне бабушка рассказывала, что когда птица в окно стучит… – Она осмотрелась по сторонам и перешла на страшный шёпот. – Это к смерти!..
Рике пихнула Кирстен так, что та свалилась с лавки.
– К чьей это смерти! – тоже шёпотом закричала она на подругу.
Ошарашенная Грете вскочила на ноги.
– Девочки! – твёрдо сказала она. – Быстро прекратите!
– Ри, ты что? – Кирстен тоже вскочила.
– А ты что?.. – и Рике вдруг заплакала. События последних дней прорвались сквозь стену обычного северного спокойствия и хлынули у нее по щекам потоком слёз. – К смерти! Дура!..
Одноклассницы гурьбой кинулись к Рике, утешая. Грете обняла ее справа, а Кирстен слева. Все хором говорили, успокаивая, что теперь всё будет хорошо. Рике еще пуще разревелась. Подруги-то думают, что дело в этом треклятом щите!..
После школы девочки вызвались проводить её домой.
Они вышли на набережную. Подружки держали Рике под руки, а Кирстен ещё вела за руку Улафа, который в обычной своей манере шёл, погрузившись в себя, изредка безразлично озираясь по сторонам.
– Ты не заморачивайся, Ри, – трещала Кирс. – Все эти приметы – сплошные суеверия!
– Ага, – мрачно сказала Рике. – Психи на улицах бегают, детей хватают, спортинвентарь на головы падает, вороны по ночам в окно стучат – суеверия, блин!
Вдали замаячила громада Бастиона.
– Давайте свернем на Хокон-Атлантистен, – быстро пробормотала Рике. Несколько секунд она боролась с мучительным желанием рассказать девчонкам про случай с шайкой Валета, но что-то внутри пересилило, и она опять промолчала.
Девочки с Улафом прошли между двух рядов дощатых стен – бывшего купеческого жилья. Стены щурились подслеповатыми окошками с белыми занавесками, перемежались маленькими деревянными дверками и, иногда, – вполне современными стеклянными витринами, в которых хозяева лабазов выставляли сувениры для туристов.
– Ри, ты не грузись. – Грете легонько пихнула Рике локтем. – Приезжай завтра к нам во Флорвег. Придумаем что-нибудь, проведём время. У моего брата матч с «Соколами Аскёя», купим пиццу, посмотрим, а?
Они вышли на Хокон-Атлантистен. Никаких следов беспорядков уже не осталось – вставлены новые стёкла и витрины, убраны сожжённые машины, городские службы отчистили мостовую от пятен крови и гари.
– Ладно, – сказала Рике. – Завтра Ирма с Улле в кино собирались, а папа работает. Приеду. Бегите, вон ваш автобус!
3
В десять утра Рике подхватила рюкзак, облачилась в алый дождевик с двумя светоотражающими полосами поперёк груди и спины, натянула резиновые сапоги, и выкатила из сарая свой жёлтый велосипед.
– Может, все-таки на автобусе? – с сомнением спросила Ирма с крыльца. За годы жизни в Тролльхавене она так и не привыкла бесстрашно гонять на велосипеде под проливным осенним дождём.
– Всё хорошо, – улыбнулась Рике в ответ. – Проветрюсь, да и разомнусь заодно!
Она выкатила велик на улицу и прикрыла калитку. Ирма помахала ей из дверей, и даже Улаф неуверенно покачал рукой. Девочка послала родным воздушный поцелуй и покатила вниз по улице.
Дождь зарядил рано утром, явно надолго. Заморозки сменились «потеплением», затянувшим небо низкими тучами. Шутка сказать, в прошлом году дождь лил практически без перерыва восемьдесят два дня, с конца октября по середину января!
Светло-зелёная гамма природы Тролльхавена сменилась серо-бурой, осенне-зимней палитрой. Глаз радовали лишь яркие цвета домов – традиционные красный, бело-синий и белый, но попадались и праздничные жёлтый, оранжевый, зелёный. Некоторые оригиналы красили дома в оттенки синего – голубой, бирюзовый и даже в лиловый цвет.
По велосипедной дорожке, расположенной между тротуаром и шоссе, Рике катила весело, вздымая тучи брызг из луж. Из наушника, надетого на правое ухо (левое должно быть свободным – надо слышать, что происходит вокруг), пел о любви своим сладким голоском Крис Стар.
По шоссе изредка проезжали автомобили – но большинство горожан сидело дома: суббота, выходной. Можно заняться накопившимися за неделю делами, побыть с детьми и родителями.
Дорога пошла в гору, и Рике приналегла на педали. «Целууую, целуую я твои ладоонииии!» – подпевала она льющемуся из наушника хиту «Манила-парка».
Через двадцать минут пути она свернула от шоссе налево, на идущую круто в гору дорогу к дому семьи Андерсен. В коммуне Флорвег домики были деревянные, еще позапрошлого века, с красными стенами и пушистыми газонами на крышах. Грете жила в седьмом от дороги, а напротив через дом обитали Ольсены – семья Кирстен.
Рике пристроила велик у забора, и зашла к Грете в дом. Двери в коммунах не запирают – все друг друга знают, и криминала там нет от слова совсем. Другое дело в городе, где по улицам иногда шляются сомнительные личности.
Андерсены собирались на футбольный матч. Рике не заметила у них скрытой напряжённости, про которую говорила Грете – может, потому, что был выходной. Никто не ругался. Глава семейства взгромоздил на голову рогатый шлем викинга. Сам шлем был чёрный, рога – зелёные, а между ними красовался белый крест – цвета «Флорвегских Медведей». Мама Грете и её старшая сестра старательно выводили на щеках полоски цветов родного клуба. Грете наскоро накормила Рике бутербродами с ветчиной, и увлекла её к зеркалу. Дети не мелочились, и скоро на поделённых на две половины – черную и зелёную – лицах Рике, Грете, а также младших братьев Андерсен тоже оказался белый крест с центром в районе носа. Вид получился внушительный и свирепый.
– Медведи, вперёд! – взревел папа Андерсен, и семейство повалило к выходу – грузиться в машину.
– Мам, пап! – крикнула Грете. – Мы с Ри на великах доедем!
– Хорошо! – отозвалась мама. – Только не опаздывайте!
В машине всё равно не было места, и, по мнению Рике, то, что они поедут на велосипедах, подразумевалось само собой. Иногда людская логика оставалась для неё полной загадкой.
Грете выкатила из-под навеса свой горный «Стелс Мисс», и они вышли через калитку на дорогу, где дожидалась только что подъехавшая на своем байке Кирстен. Мимо, подмигнув им, тоже на велике, промчалась её старшая сестра, Ингрид, недавно вернувшаяся из армии. Она отслужила десять месяцев и очень этим гордилась. Камуфляжные штаны она с тех пор, похоже, не снимала.
Дождь поутих, и в пелене туч кое-где даже виднелись синие просветы. Девочки покатили вниз, догоняя Ингрид, к крытому футбольному манежу спортобъединения коммуны.
К концу первого тайма счет сравнялся: 1:1, и страсти накалялись. Возникла даже небольшая потасовка между фанатами команд, но была тут же пресечена силами сознательных болельщиков. Пицца с тунцом, купленная в перерыве, пошла на ура. Девочки уселись на свои места, когда уже прозвучал свисток арбитра к началу второго тайма. Кирстен оказалась единственной болельщицей «Медведей» без грима, но она компенсировала это черно-бело-зелёным шарфом, а Грете нахлобучила ей на голову шляпу в цветах команды, позаимствованную у мамы Андерсен.
«Соколы Аскёя» забили второй гол, и зал взорвался свистом и криками. Через пятнадцать минут старший брат Грете, Андерс Андерсен, нападающий «Флорвегских Медведей», сравнял счет. Болельщики «Соколов» засвистели, а Рике с подругами вскочили на ноги и завопили «Оле-оле-оле-оле!!! Медведи, вперёд!»
Решающий гол «Медведи» забили на предпоследней минуте матча. Футболисты «Соколов» безрадостно уходили с поля, за ними потянулись их такие же надутые фанаты. Все жители Флорвега ревели, орали и обнимались. Бахали хлопушки, осыпая болельщиков разноцветными лентами и конфетти. После окончания матча родственники и друзья футболистов повалили на поле, и принялись тискать в объятиях игроков.
– Через две недели будет матч-реванш с «Соколами», на их поле! – прокричал Грете ее разгорячённый старший брат. Улыбка не сходила с лица Андерса, все-таки один гол – его!
Девочки подождали, пока схлынет толпа у входа, и прошли к своим велосипедам.
– В духовке нас ждет рыбный пирог! – радостно сообщила Грете. – Поэтому поспешим, пока все лучшие куски не расхватали! – и она показала на своё семейство, втискивающееся в их серый «вольво».
Дождь с новой силой взялся поливать Тролльхавен и его окрестности. Но местных, всю жизнь проведших при такой погоде, это нисколько не смущало. Они рассаживались по машинам, договариваясь встретиться кто в баре, кто в гостях у общих знакомых – отмечать победу.
Взбираясь в гору, подруги притормозили на обочине, пропуская грузовик службы по вывозу мусора. Несколько минут покрутив педали, они подъехали к резиденции Андерсенов. «Вольво» уже был в гараже, и отец Грете как раз зашёл в дом.
Навстречу им вниз по тротуару спускалась странная компания. Два престарелых длинноволосых юноши с бутылками пива вели под руки такую же возрастную пергидролевую девушку в джинсовой дублёнке и розовых чулочках в сеточку, а третий путался у них под ногами и пытался тоже пристроиться к мадемуазели. Видно было, что люди уже хорошо отдохнули с утра и намереваются продолжить банкет. Море им было по колено, дождь нипочём. Вода стекала по мокрым патлам на хардроковские футболки, видневшиеся под распахнутыми кожаными куртками. Не обращая на это внимания, компания гоготала на всю улицу, а дама ещё и пыталась прикурить сигарету.
Рике подумала, что году в 87-м эти люди как начали, так, видимо, до сих пор и не могут остановиться. Она слезла с велика и катила его вверх по улице, держа за руль.
– Местные алкаши, – бросила Кирстен, остановившись у тротуара, чтобы пропустить делегацию поклонников Бахуса.
Первый джентльмен с дамой миновали девочек благополучно, но второй притормозил и обратил на них благосклонный взгляд.
– Маргрете! Кирстен! – воскликнул он с такой радостью, как будто увидел любимых племянниц после двадцати лет разлуки. – А кто эта принцесса, что стоит рядом с вами? Ваша кузина приехала погостить?
Рике на всякий случай попятилась обратно на проезжую часть.
– Шел бы ты, Натс, своей дорогой, – буркнула Грете, – а нам надо домой, так что отвали.
Но Натса было не так-то просто сбить с толку. Рике была почти на полголовы выше подруг, и его затуманенному взгляду казалась вполне взрослой прелестницей. А раз так, то почему бы ей не присоединиться к компании?
– Душенька! – воскликнул он. – Я приглашаю тебя в «Олений рог», самый замечательный паб по эту сторону Атлантики! – Покачнувшись, Натс обогнул велик Грете и попытался ухватить Рике за локоть.
Рике толкнула на него свой велосипед и отпрыгнула ещё на метр.
– Я сказала, отвали, Натс! – Грете повысила голос и выглядела рассерженной. – Сейчас брата позову!
Велик Рике упал на Натса, который и без того не очень твердо стоял на ногах. Не ожидавший такого коварства мужчина плюхнулся на задницу прямо в поток воды, текущей с горки вдоль тротуара вниз, к водостоку. Его компания, как раз обернувшаяся, чтобы посмотреть, куда он пропал, разразилась конским ржанием. На лице Натса читалось изумление пополам с горьким разочарованием. Девочки даже прикрыли руками рты, чтобы скрыть усмешки.
В этот момент что-то чувствительно ударило Рике в спину. Она оглянулась, и картина, открывшаяся взору, с фотографической чёткостью запечатлелась в её мозгу.
Совершенно беззвучно, неслышимый за шумом дождя, сверху по улице катился задом грузовик коммунальщиков. Он был от Рике уже совсем близко, и нёсся с довольно приличной скоростью. Девочка явственно различала его немного обшарпанный оранжевый задний борт, номерной знак, и бледное лицо водителя в ста метрах выше по улице, бегущего за своей машиной. Рике стояла прямо на пути у грузовика.
Коротко вскрикнув, она метнулась к тротуару, перепрыгнув через свой упавший велик. Самосвал промчался мимо, обдав её ветром пополам с брызгами. Грете завизжала с такой силой, что Рике рефлекторно заткнула уши.
К ней подбежал водитель грузовика – абсолютно белый.
– Боже, боже, ты в порядке? – Он тряс головой и ощупывал Рике дрожащими руками. – Как же это? Тормоза… Как же это?..
На визг Грете из дому высыпала вся семья.
Грузовик скатился вниз, на шоссе, и, пробив ограждение, застрял в нём, перекрыв целую полосу. Рике машинально подумала, как повезло, что там не было проезжающих автомобилей.
Натса и его компании, конечно, и след простыл.
Отпихнув от себя руки водителя, который, оглядываясь, побежал вниз, к грузовику, чудом спасённая Рике шагнула на дорогу. Сердце колотилось о рёбра.
Среди текущих по асфальту струй воды лежало то, что ударило её в спину. Маленький мокрый розовый слонёнок. Девочка подобрала его и сунула в карман дождевика.
4
Последний урок был инглиш.
Тему «Путешествие через Соединённые Государства от Нью-Ёрка до Лос-Эйнджелеса» изучали весь прошедший месяц. Оказалось интересно и прикольно.
В начале темы госпожа Педерсен, учительница инглиша, и ее ассистент, рыжий Ханс Серенсен, рассказывали, как они ездили во время обучения в Соединённые Государства и в Островную империю. Потом те из учеников, кому тоже посчастливилось там побывать, поделились своими впечатлениями. Поговорили про Тиснейленд, как там все круто, сколько в Атлантисе живёт норвегов, про то, кто ещё собирается туда поехать и когда.
Потом начали изучать уже саму тему. С прибытия в международный аэропорт Нью-Ёрка, заселения в отель, экскурсий по городу и общения с местными. Было ощущение, что ты действительно приехала в СГА и гуляешь по улицам одного из самых знаменитых городов мира.
Госпожа Педерсен демонстрировала на доске слайды и ролики со сценками из туристического быта. Класс проговаривал и переводил. В конце урока всегда шли несколько забавных зарисовок из жизни – курьёзные случаи и шуточные сценки.
После уроков Кирс и Грете чмокнули подругу в щёку и заспешили к своему автобусу, а Рике пошла к садику.
Хельга выскочила из дверей прямо перед ней. Девочка никогда не видела у Хельги такого лица: непонятно было – то ли она обрадовалась, встретив её, то ли испугалась.
– Рике!.. Ты… Ты Улле не видела?..
– Что? – испугалась уже она.
– Он только что был в группе, я занималась с Анной-Лееной, Ульрика вышла. А потом мы смотрим – его нет… Но как – дверь ведь заперта изнутри! Беги к калитке, может он ещё не ушел далеко!..
Рике помчалась к выходу из садика, а Хельга побежала вокруг здания – вдруг Улаф забрёл за него.
Через десять минут выяснилось, что брата нет ни в садике, ни рядом. Рике не нашла его и на улице, на которую выходила калитка – мальчик как сквозь землю провалился. Уходя, он надел куртку, шапку, сапоги, дождевик и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Пока Рике звонила отцу и Ирме, Хельга набрала 112 и скинула дежурному оператору фото Улафа. Через пару минут все мобильники в округе затренькали тревожными вызовами – абонентам Теленур и НетКом, местных операторов связи, пришли сообщения с фото Улафа и его описанием. «Если Вы встретите этого мальчика, просим Вас убедиться, что ребёнок в безопасности, и срочно позвонить 112! У мальчика наблюдаются особенности развития. Будьте предельно осторожны и корректны в обращении с ребёнком!» – говорилось в конце.
Подъехала машина городского патруля.
Вместе с полицейским и Хельгой Рике посмотрела запись с камер видеонаблюдения. За четыре минуты до того, как она вышла с одноклассниками из дверей школы, маленькая фигурка в зелёном дождевике неторопливо пересекла двор садика и повернула направо за калиткой. В эту сторону они всегда уходили к дому.
– По всей видимости, его не похищали. Мог твой брат просто пойти домой? – спросила Рике девушка-сержант.
– Н-не знаю, – выдавила она. – Наверно, мог…
– Садись, поехали. Покажешь, где вы живёте.
Рике прыгнула на заднее сиденье.
– Смотри по сторонам, – сказала полицейская. Ее напарник, сидевший за рулём, тронулся с места. – Может, заметишь брата на улицах.
Рике вертела головой во все стороны, но Улле нигде не видела.
Домой она ворвалась, чуть не снеся дверь. Брата не было ни там, ни на участке.
– Оставайся здесь, жди родителей, – распорядился водитель-полицейский, пока сержант докладывала по рации. – Твой братик может прийти в любой момент. – Рике кивнула. – Мы поедем по улицам, осмотрим окрестности. Держись, его обязательно найдут. – Он на пару секунд положил Рике руку на плечо. – Сейчас Улафа ищут двадцать полицейских экипажей и всё население города. Он просто не может долго остаться ненайденным. – Рике еще раз кивнула и вымученно улыбнулась.
Полицейские уехали, прощально помахав в окно.
Дома Рике стянула сапоги и уселась на диван в гостиной прямо в дождевике. По телеку как раз шел экстренный выпуск новостей о пропавшем ребёнке. Крупным планом показали фото Улафа. Рике заплакала. Куда он мог пойти?.. Он же совсем беспомощный! Никаких мыслей в голову не шло, даже намёка не было.
Позвонил папа, и сказал, что подъедет минут через двадцать.
Вдруг в кармане завибрировал мобильник.
Хлюпнув носом, Рике уставилась на экран телефона. Почему-то на нём сам собой включился навигатор. От их дома на Ню Сандвиксвьен мигала зелёная линия, поворачивая на улицу Баккегатен. «Тебе сюда!» – сообщала надпись под картой.
Рике перебирала в уме варианты, уже запрыгивая в сапоги и выбегая из дома. Кто-то решил глупо пошутить? Но для этого надо было взломать аккаунт и подключиться к телефону. Зачем и кому понадобилось влезать в её мобильник?
Она запустила руку в карман и вытащила розового слонёнка. Игрушка высохла и смешно топорщила уши.
– Это ты? – спросила у него Рике. – Ты меня ведёшь?
Никакого отклика она не получила, да и смешно было надеяться, что слонёнок вдруг оживёт и ответит: «Да, это я!». Вздохнув, девочка спрятала игрушку обратно в карман.
Интуиция, однако же, в последнее время Рике не подводила, и девочка, вытирая слёзы, пошла по линии, решив разбираться с возникающими вопросами по ходу дела. На экране телефона ползла мигающая точка – она сама.
На пересечении Баккегатен с Ханс Хогес зелёная линия мигнула и пропала. И тут же зажглась вновь. Теперь она вела по Ханс Хогес до пересечения с Йенс Рольфсенс и направо. «Тебе сюда!» – игриво мигнуло на экране. Рике поспешила мимо белёных домов с кружевными занавесками и белых дощатых заборчиков по указанному маршруту.
Так она пробежала по Репслагергатен и Репслагербаккен на Ладегерд-Атлантистен и через несколько минут остановилась у ворот дома 45. Калитка была приоткрыта. «Тебе сюда!» – настаивал навигатор. Линия вела в обход. Рике нерешительно вошла во двор. Если хозяева спросят, что я здесь делаю, скажу, что ищу брата, подумала она.
– Улле! Братик! – позвала Рике.
За домом росло несколько пышных кустов с почти полностью уже облетевшей листвой. Под ними прямо на газоне сидел Улаф и радостно тискал здоровенного рыжего кота. Котяра увидел Рике, фыркнул, и тут же вырвался у мальчика из рук, сиганув в кусты. На дереве, росшем у забора, сидел крупный чёрный ворон.
От облегчения ноги у девочки подкосились. Она плюхнулась на землю рядом с братом, схватив Улафа в охапку и прижав к себе.
– Боже мой, Улле, как ты нас всех напугал! – плача и смеясь, Рике гладила брата по голове. Тот сидел тихонько, как мышонок. – Никогда больше не уходи без меня, слышишь?..
Ей показалось, что Улле вдруг внимательно и остро глянул в лицо. От удивления глаза Рике широко открылась, но нет, мальчик был так же безучастен, как всегда.
Телефон разразился мелодией из «Манила-Парка», которая у Рике стояла на родительские звонки.
– Папа! Я нашла его! Да, улица Ладегерд-Атлантистен, 45!
Ворон, каркнув, поднялся в воздух и скрылся за домом.
Рике с братом стояли у калитки, когда буквально через три минуты примчался отец с Ирмой, а за ними полиция. Мачеха кинулась ощупывать сына, проверяя, цел ли он, и всё ли с ним в порядке. Полицейские деловито доложили по рации об отмене спецоперации по поиску. Один из офицеров позвонил в дверь дома, во дворе которого Рике нашла брата, но ему никто не открыл.
Соседи уже вышли на улицу, и один из них крикнул полицейскому, что хозяйка четыре дня как в отъезде, и вернётся только послезавтра.
– А кто здесь живет? – спросил офицер.
– Лунд, – ответил ему мужчина, который сказал, что хозяйки нет дома. – Госпожа Илзе Лунд. Одна живет, дети у ней разъехались. Вот к дочке в Осло свидеться укатила.
По спине Рике пробежал холодок. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса из Страны чудес.
– Ри, солнышко, а как же ты нашла Улле? – Отец внимательно смотрел на дочь.
– Пап, поехали домой, я по дороге расскажу, – Рике уселась в машину, уже понимая, насколько дико будет выглядеть история с навигатором. И принялась срочно сочинять на ходу. – Мы с ним раз тут гуляли, и я решила поискать, вдруг он мог забрести сюда снова… А потом смотрю – калитка приоткрыта, ну я и заглянула.
Уже ближе к ночи, когда всеобщее возбуждение пошло на убыль, а Улаф был по двадцатому разу обласкан пополам с нравоучениями о том, как нехорошо уходить из садика самому, девочка вытащила из ящика стола визитку, которую дала ей тогда странная женщина. На белой карточке с розовой каймой значилось: «Илзе Лунд, дипломированная медсестра. Забота и уход. Все виды медицинских процедур. Тролльхавен, Ладегерд-Атлантистен, 45». И телефон.
Посидев с минуту, Рике дрожащим пальцем набрала номер.