— Знайте, гадкие создания, — крикнул он армии врага. — Ваше зло тут не удержится. Наша королева уже послала к нам на помощь целый батальон. Вы не победите! Сдавайтесь к ночи, или семья Хуланны Хантер заплатит.
Он шутил?
Я ощутила ужас. Он же не схватил моих родителей? Он нашел их в лесу с детьми? Он поймал их? Пот выступил на моем лбу. Но он не мог. Это был блеф.
Верекс засмеялся в клетке.
Он явно знал — как и я — что Хуланне было плевать на моих родителей. И что у меня не было способа остановить этот бой. Он угрожал не тем существам не теми условиями. Я недовольно зарычала, но пока что ничего не могла.
Мне нужно было найти сестру.
О, и нужно было сделать это до ночи, или все люди, как и фейри, будут хотеть мне смерти.
Я посмотрела на белое небо, падающий снег, пытаясь решить, который был час, но тучи не давали увидеть солнце. Но был день, это я знала. И время уже было на исходе.
Мне нужно было найти сестру.
Я прошла спутанные малиновые кусты, глядя на толпу. Голова кружилась от наполовину поднятой повязки.
Может, если я подниму капюшон, смогу притвориться фейри. Может, меня не заметит. Может…
Прозвучал рожок. Не как у орка. Этот звенел, как колокольчики, и за этим звуком хотелось следовать куда угодно.
Дрожь пробежала по собравшимся фейри, и они дружно устремились вперед.
Люди стояли, не зная, что происходило. А потом их глаза вдруг открылись. Фейри решили, наверное, что веселее было, если добыча их видела.
Мечи били по топорам с громким звоном. Крики и стоны наполнили воздух, и я побежала вперед, оставаясь за армиями, разглядывая их ряды. Сестра была где-то там. Я это знала.
Грохот наполнил воздух, топоры били по щитам, маленькие арбалеты фейри стреляли дротиками, те фейри атаковали с единорогов и оленей. Жаркое дыхание вылетало в холодный зимний воздух. Жаркая кровь текла красным на белый снег.
Сестры не было видно. Как и Кавариэля. Как и Гадрота. И других фейри, которых я знала.
Кто-то крикнул возле меня, и я повернулась и увидела фейри на олене, ее глаза сияли восторгом при виде меня. Она стала целиться маленьким арбалетом, но я вытащила стрелу и вложила ее в лук умелым движением, выпустила стрелу первой, откатилась, чтобы уклониться от ее дротика.
Все болело. Ладони, ребра. Я прокатилась по каменистой части. Но я вскочила на ноги, не дав себе подумать, кожаные сапоги скользили по мокрой от снега травы.
Я проехала по скользкой поверхности, забежала за ближайшее дерево, а потом миновала спутанные деревья и сражающихся, спеша прочь от боя.
Я пыталась игнорировать крики — человеческие, реальные — пока спешила мимо групп фейри. Их глаза расширялись при виде меня — шкура крысы и остальное — и они временно прекращали смеяться и веселиться. Эти края сражения не выглядели как бой — скорее как зрители на спортивном событии, как у нас на Летнем пикнике в Скандтоне, куда семьи могли брать широкие одеяла, сидеть и потягивать холодную воду и есть сладкие ягоды и нарезанное жареное мясо с сыром.
Для них это была игра. Я удивилась, что никто из них не летел над деревней для лучшего вида.
— Почему они не летят? — спросила я у Верекса, пока мы проходили группу крылатых женщин. Их крылья были как у бабочки-монаха, нежные и красивые, они стряхивали снег с крыльев. — Они могли бы так захватить деревню за миг.
— В мире смертных не полетаешь. Много земли и мало воздуха, — фыркнул Верекс.
— В этом нет смысла, — сказала я.
— Война не имеет смысла, кровожадная смертная. Как и покой. Любовь не имеет смысла, как и ненависть. Магия не имеет смысла. Но жизнь без них — жалкий отголосок.
— Конечно, — согласилась я, вздрогнув, глядя, как парень моего возраста падает с баррикады между двумя домами. Фейри вокруг него летели, бились в хлипкую стену. Они прорвались в деревню. — Скучно. Этого я и боялась.
— Ты жила слишком мало, чтобы учить меня, — ответил Верекс. У него не было юмора Скувреля и его жестокости. — Эта маленькая «война» — просто вечеринка, игра для нас. Посмотри на фейри вокруг себя. Они мрачные и напуганные? Нет. Они смеются, многие игнорируют тебя — одну скучную смертную. Это не вызов для нас. Не проблема. Это веселье. Мы пришли поиграть со смертными, как кот с мышью. Коту не нужно бояться.
— Потрясающе, — сухо ответила я.
За деревьями была Восточная дорога. Мне показалось, что я увидела там большого белого оленя. Там были рыжие волосы?
Моя сестра!
Я поспешила, скользя по свежему снегу, обогнула группу големов, которые устанавливали беседку. Может, фейри считали это праздником. Я могла поклясться, что один из них носил бочку с виной.
С другой стороны беседки звенел смех, а потом раздался жуткий крик. Я осторожно обогнула палатку, скрываясь от взглядов.
Женщина-фейри с золотыми волосами резким ударом прибила извивающегося жителя деревни к дереву ножом, пронзив его ладонь. Его другая ладонь оказалась прибита к другому дереву раньше, чем я моргнула. Вокруг нее кольцом стояли пять фейри, смеясь.
— Белые деревья — березы, — сказал один фейри. Его красивая шерсть лисы не скрывала жестокий блеск в глазах. Он был в ярком желтом камзоле, расшитом красными перьями. — Я знаю трюк с березами. Нужно выбрать две достаточно далеко друг от друга, привязать веревку и опустить дерево как можно ниже. Они сгибаются сильнее, чем ожидается. Потом опускаешь другую. К веткам прибиваешь ноги смертного, одну к одному дереву, другую — к другому. И отпускаешь оба дерева.
Их смех звенел в моих ушах, как нежный ветерок, ужас заморозил мой желудок.
— Это не сработает, — сказала фейри с золотыми волосами. Юноша перед ней — Кенти Копатель — стонал. Во рту пересохло от звука. Такой звук не издавали в сознании.
— Я видел, как это работает, — сказал фейри с ушами лисы, подмигнув. Он сжимал что-то, завернутое в ткань — наверное, косу. Кенти пытался бороться? Или его застали врасплох, пока он работал в полях?
— Нет, гвоздь вылетит. У них хрупкая плоть. Лучше привязать его кожаными шнурками. Они не порвутся.
Меня вот-вот могло стошнить, но я подавляла ощущение, натянула тетиву.
— Не стоит, — сказал Верекс, но я не слушала его.
Моя первая стрела попала по шее фейри-лиса, кровь его раны расцвела вокруг татуировок-зубов, смешивалась с красными перьями. Я взяла вторую стрелу, и женщина с золотыми волосами повернулась, подняла ладони, и в воздухе замерцало нечто — магия?
Я представила ее маленькой и в моей клетке.
Она пропала.
Я повернулась к следующему фейри, целясь стрелой, но опоздала. Он был слишком близко. Я не могла увернуться.
Сердце билось так быстро, что я не могла соображать. Я выпустила стрелу к фейри, который был дальше — в тот же миг фейри ближе врезался в меня, сбил на землю и ударил кулаком по моей челюсти.
Я не смогла сдержать крик боли. Он вдруг застонал, и давление пропало с его груди. Я перекатилась на бок и поднялась на ноги. Клетка укатилась. Напавший фейри — с ней. На месте его глаз была темная дыра, его горло рассекли. Кровь лилась на мох.
Меня тошнило.
Кенти застонал у дерева, но я еще искала третьего фейри, который был там.
Я нашла его на земле, меч вытащили из его груди.
Нет, не меч!
Игла.
Глава тридцать четвертая
— Прости, но твой выбор товарищей ужасен, Кошмарик, — сказал Скуврель, вытирая свою иглу об камзол мертвеца. — От этого у меня зудит кожа, хитрюга.
— Они… — начала я.
— Самцы и самки фейри.
— Мужчины и женщины, — строго исправила я. Я была не просто полом. Как и они, злые или нет. — Это не мои спутники, — сказала я, прошла к Кенти и шепнула. — Будет больно, — а потом вытащила клинки из его ладоней.
Он упал на землю, прижимая ладони к груди. Я склонилась над ним, но Скуврель крикнул мне:
— Кошмарик, слушай меня.
Я подняла голову. Он стоял в защитной позе — агрессивно пригнулся, словно собирался биться со мной. Это было безумием, да?
— Ты не должна тут быть, — его глаза были дикими. — Ты должна бежать как можно быстрее.
— Никто из нас тут не должен быть, — сухо сказала я. — Но мы тут. Мне нужно остановить сестру и спасти свою деревню.
— О, это невозможно, Кошмарик, но ты хочешь это сделать, — он смотрел на меня почти с любовью. — О, ты можешь пробить их, как пронзила меня. О, мы все можем разбить оковы, которые заставляют нас делать то, чего мы не хотим.
Его рубашка была расстегнута до пупка, хоть падал снег, был холодный ветер, и я видела порезы на его теле, кровь пропитывала белую рубашку. Его темный узкий камзол свисал до колен, на черной ткани были вышиты угольные перья, но даже они местами были темными, словно скрывали пятна крови.
Я сглотнула.
Я так и не решила, стоило ли бояться Скувреля, или он был другом. Стоило ли жалеть его или презирать его. Но он принял раны за меня. Во рту было кисло от их вида, глаза покалывало от непролитых слез.
Он выглядел ужасно, лицо осунулось, темные пряди спутались. Равновесие был с ним жестоким. Это была моя вина.
— Я выбрала роль, в отличие от брака, — возразила я, хотя в словах не было едкости. Я повернулась к Кенти, но он игнорировал меня, на лице проступила боль, когда он встал, шатаясь, и пошел в лес, быстро, как заяц зимой. Я смотрела ему вслед. — Никто не выбирал за меня. Я не жертва обстоятельств или судьбы.
— Ты выбрала быть жертвой? — спросил Скуврель. Он звучал странно, словно боролся с мыслью, которую не хотел пускать в голову. — Быть ягненком на заклание для твоей сестры?
— Я выбрала быть охотником, — мрачно сказала я, схватила клетку с земли.
Я повернулась, и меня толкнули в спину. Мое лицо врезалось в дерево, звезды вспыхнули перед глазами.
Я моргнула.
Дважды.
Я была в клетке.