Это прозвучало довольно жестко. Во всяком случае, мне пришло в голову название знаменитой книги Николая Островского «Как закалялась сталь».
– Вы берете на себя ответственность решать такие вопросы без участия Астраханцева? – продолжала терроризировать Сергея Сергеевича Наташка.
– Так я и есть Астраханцев, уважаемая Людмила Ивановна. Позвольте встречный вопрос?
– Пожалуйста…
– А вы, случайно, не супруга префекта?
– Здрассте! Я… не ваша тетя… чтобы обвинять меня в такой непорядочности. На каком основании…
Наташка увлеченно несла ахинею. Что-то там про свою трудную женскую долю, которую она ни за что не променяет на счастливую жизнь супруги префекта. По причине исключительно счастливого замужества. «Супруга префекта!» Только безумец мог до такого додуматься. Потому как он Астраханцев.
Я немного постояла с чайником, замерев около подруги не хуже нашей деревянной Горицветы. Никак не могла сосредоточиться на главном. Мешало Наташкино бормотание. Все встало на место после ее отчаянного вопля: «Обалдела?!»
– Почти, – прошептала я, продолжая поливать подругу остатками самопального коктейля и искренне удивляясь этому обстоятельству. Впрочем, так же искренне я удивлялась смене ориентации живительной струйки и, соответственно, объекта полива. В результате далеко не легкого движения руки – чайник получил от Наташки весомую затрещину и переключился на полив моей домашней одежды плюс тапочки. Но мне мало досталось. Основная часть уже впиталась в Наташку.
Необходимость смены «декораций» заставила нас разбежаться в разные стороны. Ополаскиваясь под душем вместе с тапками и уже ничему не удивляясь, я размышляла о том, что, скорее всего, интуиция меня не подвела. По крайней мере, в отношении Астраханцева. Сергей Сергеевич по телефону казался очень убедительным. Разумеется, ни один аферист не признается в своем противозаконном творчестве просто так, да еще первому встречному. Даже страдающий манией величия. Такому таланту поклонники не нужны. Но Астраханцеву верилось. Впрочем, мы еще не слышали Ермилова. Не исключено, что у партнеров возникли серьезные разногласия и Ермилов принял решение выйти из совместного бизнеса. С максимально возможной прибылью. Хапнул деньги фирмы «Горицвет» под честное слово, предоставив отдуваться Астраханцеву, присоединил к ним сумму своего долевого участия в бизнесе, полученную от бывшего партнера в виде отступных, и теперь подыскивает себе маленькую виллу на каком-нибудь лазурном берегу. Вот только отсутствие у Динары документа о получении денег от фирмы «Горицвет»… Впрочем, кто сказал, что его не было? Судя по всему, деньги отвозил Илья. В таком случае сразу объясняется причина, по которой за парнем ведут сложные поисковые работы. Цель – уничтожить документ, подтверждающий получение денег, а следом и самого Петухова. Сейчас, пожалуй, звонить секретарше не стоит. А вот завтра… Завтра я сама наведаюсь в фирму. Попытаюсь выяснить взаимоотношения партнеров и что это за командировка такая у Ермилова.
С остервенением оттирая палас после сомнительной чайной церемонии, я продолжала размышлять на тему людской алчности. При этом имела в виду не только Ермилова, но и себя. Нет бы вылить содержимое чайника в канализацию. Вместо этого теперь любуюсь светлыми островками чистого ворса на общем фоне паласа, неожиданно оказавшегося темным. Состарился. Надо же, как быстро идет время! Придется отмывать весь. Одно только радует, да и то слабо – реклама моющего средства не подвела. Пятен от коктейля больше нет. Но легче от этого не стало. Может, все эти оазисы чистоты искусственно загрязнить? Даже посоветоваться не с кем. С Наташкой – бесполезно. Она помешана на чистоте. И наверняка еще сама наждачной бумагой не оттерлась.
Вздохнув, я вытащила пылесос. Мощный, похожий на мамонта… Кстати, палеонтолог точно пал случайной жертвой. Вместо Ильи. Его выкрали тупые помощники Ермилова, пытаясь для начала выяснить место нахождения денежного документа. А потом уже убрали как ненужного свидетеля. Правда, не с первой попытки. Кому суждено погибнуть при пожаре, не умрет иным способом. Последняя воля умирающего – обращение к нам с просьбой о спасении Горицветы. Семейная реликвия – это понятно. Не понятно, куда ее девать. Что-то претенденты на нее не торопятся о себе заявлять. У наших с Наташкой семей свои ценности, чужие идолы нам не нужны.
Исчезнувший частный детектив заподозрил в Горицвете двойное дно. Считал, что у деревянной девушки масса скрытых достоинств – денег или иных ценностей. Этакая старинная резная копилка. Или сейф. Но лично мы с Наташкой, ведомые аналогичными подозрениями, никакого подтверждения этому предположению не нашли. Сплошной монолит – результат подтвержден нашей тщательной пальпацией. С таким «сейфом» далеко не убежишь. Поймают и отнимут. Скульптура сама по себе ценна, без всяких там дополнений. Да и тяжелая. Но ведь палеонтолог, удирая, прихватил ее с собой. Значит, возвращаться назад не собирался. Представляю, какая «каша» была у него в голове. Свались на меня такие неожиданные напасти, не известно, что бы я, спасаясь от чего-то или кого-то, в спешке потащила с собой. Скорее всего, первое попавшееся под руку, например, сковородку с недожаренными котлетами.
Я суеверно плюнула три раза через левое плечо, а для верности еще три раза перекрестилась.
Кто же все-таки подкинул нам Горицвету в Грачиках? Может, Николай Петрович не совсем умер? Иными словами, «сгорел» только для преследователей. Имелось у меня такое предположение и раньше. И что в Грачиках делала машина Петухова? Впрочем, глупый вопрос. Стояла на обочине. А вот кто на ней туда прикатил? И зачем? Если Дарья, то какой смысл ей от нас прятаться? Или она пряталась не от нас, а от Михаила Трофимовича? И эти странные звонки Наташке и мне… Странные ли? Кажется, я знаю, что отвечать молчаливому абоненту! И надо предложить подруге еще раз наведаться в Грачики.
По пути к Наташке я не выдержала и позвонила в дверь Анастас Ивановичу. Хотелось еще разок взглянуть на Горицвету.
– Соскучилась, – кротко пояснила я соседке.
Честное слово, мне показалось, что выражение лица деревянной красавицы еще больше изменилось в лучшую сторону. Оно подобрело, что ли. Скорее всего, игра света. Я присела на корточки и осторожно погладила скульптуру по голове, отмечая, что деревянная прическа «под горшок» сделана на века – не оторвешь. Проблемы с выпадением волос Горицвете не грозили. Впрочем, какие у нее вообще могут быть проблемы! Ни одной, даже малюсенькой прорези или щелочки, куда можно было бы пропихнуть хотя бы копейку. Меч из ножен не вынимался, руки-ноги, включая сапожки, – все целиковое. Отдельно от тела не вырезались. Нет, это точно не копилка и не сейф.
– Я с девочки дважды в день пыль сметаю. Вот этой метелочкой. Попробуй, какая мягонькая, – немного обиженно прогудела Анастас Иванович, мазнув меня по руке чем-то зеленым и пушистым. – А Степушка с Настенькой так душевно разговаривает, прямо как с ребенком.
Я моментально вскочила. Соседка решила, что я заявилась с инспекторской санитарной проверкой.
– Да мы и не сомневались, что девушке у вас будет лучше. Вручили в надежные руки. Я, собственно, просто так забежала, напомнить ей, что мы ее не забыли.
С Наташкой едва не столкнулись в дверях ее квартиры. В долю секунды я успела посторониться. Опыт, постепенно трансформировавшийся в прочный инстинкт самосохранения. Подруга имеет обыкновение распахивать дверь столь решительно, что удержать ее одними руками просто не удается. А задействовать в качестве стопора лоб – себе дороже.
– О! Ты ко мне? А меня уже нет дома. Разворачивайся. Ир, мне тут в голову пришла умная мысль – хорошо, что у нас в соседях только Воронины. Шляемся без конца туда-сюда. Люди подумают, нам делать нечего. Вот тебе есть чем дома заняться? Есть! Ты палас почистила?
– Ну да… Локально.
– Надо же… А я тащу тебе средство для чистки ковров. Судя по аннотации – убойной силы, оно запросто и веснушки сведет.
– У меня палас без веснушек.
– Ты хочешь сказать, что домой не собираешься? Тогда заходи.
– Можно подумать, мне дома делать нечего, – сориентировалась я. – Мне просто нужна твоя наглядная консультация.
С практическими советами подруга не задержалась. Преодолев барьер легкого изумления, отметила замечательный результат локальной чистки паласа и заявила, что теперь осталось сделать только капитальную. Но не надрываясь. В конце концов должна же быть какая-то польза от молодого поколения Ефимовых. А заодно и моющего пылесоса.
Мое предложение съездить в Грачики Наташка встретила в штыки:
– Нечего раздваиваться! Давай сначала разберемся с «Астером». Дело принципа. Астраханцев своими подозрениями в меркантильности меня оскорбил. А в моем лице – префекта и его жену. Допустим, сам Астраханцев на Динаре и Илье не наживался. Но есть ведь еще и Ермилов. Не вижу препятствий, мешающих ему быть мошенником и вором. Предлагаю завтра скатать на фирму и выяснить личность этого Ермилова. Примем «болезненно измененное состояние»…
– То есть?
– Тупишь, дорогая. Задекорируемся! Сменим прическу и макияж. Я тут весьма кстати обнаружила свою любимую лет пятнадцать назад курточку. Тебе приятно, когда ты сама не своя? Ну, не в своей тарелке.
Я неопределенно пожала плечами.
– Вот! Чего ж тут приятного. Болезненное дело. Как следствие, налицо «болезненно измененное» состояние. Смотаемся в «Астер», а там видно будет. Только прошу учесть – за вредность я получаю только… очередную вредность. Дважды в день влезать в чужие шкуры – это не палас чистить. Тебе-то намного легче.
– Не жалуйся. Нам с тобой одинаково.
Наташка возмущенно хохотнула:
– Хреново, что ли? А что это ты так сквасилась? И вообще, сравнила! Завтра я все-таки попробую побыть женой префекта. А в Грачиках мне придется снова менять имидж. Забыла, что Татьяна приняла меня за любовницу Каретникова? Что ж получается? С глаз долой – из сердца вон? Нет, я человек порядочный.