Мардж внимательно наблюдала за спящей дочерью, ловя каждое движение, каждый вдох.
Сперва Нэнси шла шагом. Долго. Пока не поняла, что идет по кругу. Коридоры превратились в длинный запутанный лабиринт. Без начала и без конца. Пустой и безмолвный. Ни лестниц, ни лифтов. Только двери. Безразличные запертые двери с объемными алюминиевыми номерами. Девушка ускорила шаг. Все быстрее и быстрее, пока не осознала, что бежит, боясь остановиться, задыхаясь, сломя голову.
Стой! Не поддавайся панике! Нельзя поддаваться панике! Стой!
Свет, льющийся от ламп, стал странным. Там, где стояла Нэнси — яркое пятно, а со всех сторон ее окружала кромешная темнота. Постепенно у девушки появилось ощущение, что пролеты стали длиннее, а сам коридор шире. Она уже не видела ни стен, ни дверей. В каком бы направлении она ни двигалась, никаких препятствий. Только слепящий, льющийся сверху поток света. Нэнси остановилась. И тут же услышала за спиной шаги. Они громыхали где-то рядом, то приближаясь, то удаляясь. Словно кто-то, невидимый в темноте играл с ней в кровавые жмурки.
— Смотрите, типичные графики для глубокого сна, — палец врача ткнул в один из столбцов на экране монитора. Весь этот столбец состоял из одних «двоек». — Понимаете, когда человеку снится кошмар, это «шестерка» — «семерка». Иногда даже «восьмерка». А у нее…
ОН не успел докончить фразу, как цифры мигнули, сменившись «тройками».
— Ну вот. Два-три. Видите? Нормальный сон. Разве что, чуть взволнованный. Но ведь это не удивительно, учитывая ту эмоциональную нагрузку, которую ей пришлось испытать, не так ли?
Экран снова мигнул, и на нем зажглась новая цифра: 4.
А следом за шагами…
КРИИИИИИИИИИИИИИИИиииииииииии……………………….
И тогда Нэнси бросилась бежать.
— НЭНСИИИИИИИИИииииииииииииии…………
(УАРГХ — УАРГХ — УАРГХ) — зашелся невидимка в хриплом смехе.
Нэнси неслась, не разбирая дороги. Она боялась, что наткнется на какое-нибудь препятствие в темноте, упадет, и тогда человек настигнет ее.
Внезапно впереди возник свет.
СВЕТ! ВЫХОД, ТАМ ВЫХОД!!! СПАСЕНИЕ!!!
Девушка со всех ног летела на этот свет, как бабочка, торопящаяся к пламени свечи.
Свет стремительно приближался. Все ближе и ближе, пока не превратился в обычное пятно. В котором…
лежал веселый и яркий, красно-зеленый резиновый мячик.
— Что за черт, — доктор нахмурился и лихорадочно защелкал тумблером.
Цифры менялись с такой быстротой, что он просто не успевал уловить все.
«11» — «14, 15»…
Стрелки энцефалллографа выплясывали, словно сумасшедшие, вычерчивая свой странный, как горячечный бред, рисунок.
«18» — «20» — «23»…
— Дьявол!
— Доктор, что с ней? — Мардж почувствовала, что ей не хватает воздуха. — Она спит? Доктор?!
— Я не знаю! — Кинг все еще продолжал щелкать переключателями, надеясь, что это неполадки в приборах.
В эту секунду Нэнси закричала.
Она протянула руку к мячу.
СОН?
Лезвия возникли внезапно из темноты. Словно обрушилась блестящая голубоватая молния.
ШШШШШШШШШШШШШСССССССССССС!
Серебристая дуга самыми кончиками полоснула по руке девушки около локтя.
Нэнси рухнула на пол и закричала. От отчаяния и страха. Это был крик пойманного, предчувствующего смерть, животного.
ВОТ ТАК ЖЕ КРИЧАЛИ И ТЕ, ОСТАЛЬНЫЕ, КОГДА ЛЕЗВИЯ РЕЗАЛИ ИХ НА КУСКИ!
Зловещая черная фигура вплыла в круг света и остановилась, чуть наклонившись вперед, поигрывая стальными когтями, на которых темнели капли крови. Ее крови.
КЛИНГ! КЛИНГКЛИНГКЛИНГ!
Свободной рукой убийца поднял мяч.
— Нэнси!
Она не видела его лица. В ярком белом потоке выделялись лишь серо-болотная шляпа и красно-зеленый свитер.
— Приходи, я поиграю с тобой в мячик!
Коготь царапнул по яркому резиновому шару, и тот звонко лопнул.
БАНГ! — Сожженный двинулся к ней, держа перед собой то, что осталось от мяча.
— Нэнси! Нам будет хорошо вместе!
Девушка судорожно пыталась подняться на ноги, но каждый раз вновь падала на пол.
НЭНСИИИИИИИИИИИИИИИИИ………………………
— Это сон?
Кинг, сломя голову, бросился из лаборатории в палату.
Нэнси корчилась на кровати, то выгибаясь немыслимой дугой, то сжимаясь в плотный клубок. Лицо перекосила гримаса ужаса.
— Нэнси! — Мардж подбежала к дочери и схватила ее за плечи, тормоша, стараясь добиться только одного: чтобы девушка открыла глаза.
Кинг распахнул стоящий рядом чемоданчик и вытащил из него большой пластмассовый шприц.
— Сейчас… Сейчас…
— Что вы собираетесь делать?
— Ввести успокоительное.
Убийца бросился на нее, когда Нэнси в очередной раз пыталась подняться. Ее рука сомкнулась вокруг кисти человека, не давая опустить ножи. Второй рукой она вцепилась в лицо убийцы, смяв в кулаке поля грязной шляпы.
Нэнси!
«Феномин» спас девушку еще раз, вырвав ее из смертельных лап сна.
Глаза Нэнси открылись в тот самый момент, когда врач, заполнив шприц, склонился над ней, перетягивая руку резиновым жгутом.
— Не волнуйтесь. Это снотворное, — нервно пояснил он.
— Нееееееееееееет!!!!!!
Нэнси толкнула врача в грудь. Шприц полетел в угол и покатился по полу, поблескивая тонким острым жалом.
— О, Господи… Ее волосы… — Мардж с ужасом смотрела на густые каштановые волосы дочери, в которых четко обозначилось серебро седины. — Она седая… О, боже!
Нэнси замерла. Женщина чувствовала, как напряжено ее тело. Мышцы натянулись, превратившись в стальные веревки.
— Что с твоей рукой?
Девушка опустила глаза. Чуть ниже локтя темнели четыре коротких, сочащихся кровью пореза.
— Боже, ее рука!
Кинг обернулся к застывшей в удивлении медсестре.
— Сделайте что-нибудь. Перевяжите руку, наложите тампон.
Мардж продолжала истерично ощупывать дочь.
— С тобой все в порядке, милая?
Нэнси кивнула и хрипло выдавила:
— Я притащила что-то из своего сна…
Женщина замерла. Ее охватил панический ужас. Если бы в палате не было Кинга и сестры, она бы начала орать.
Ей казалось, что разум отказался повиноваться и отправился в бесконечное путешествие по лабиринтам ночи, безумия и вечного страха.
Потому что Нэнси вытащила из-под одеяла нечто. Это была грязная, бесформенная серо-болотная шляпа.
— Откуда это у тебя? — растерянно спросил Кинг, глядя на возникшее из ниоткуда темное пятно.
— Я сорвала это у него с головы.
Подкладка шляпы была вырвана с мясом. Остались лишь длинные черные нитки.
Откинувшись на широкое сиденье «вольво», Нэнси тупо разглядывала серо-болотный фетр. Она уже раньше заметила надпись, сделанную химическим карандашом на тулье:
«Фред Крюгер.»
Значит, убийцу из сна звали Фред Крюгер. Что с ним случилось?
Со стороны могло показаться, что девушка в трансе, хотя на самом деле мозг ее напряженно работал.
Пока она бодрствует — все в порядке. Крюгер может действовать ТОЛЬКО в ее сне. Он каким-то образом проник в него, и существовать может только там.
Эта мысль немного успокоила Нэнси. Это так… По крайне мере, она хотела в это верить.
Еще… Что еще?..
Ронсоны приехали сюда одиннадцать лет назад. Значит то, что так старательно прячет этот город, лежит где-то между одиннадцатью — пятнадцатью годами. Но на улице Вязов живут дети, которым исполнилось тринадцать…
Значит, остается два года. ЭТО случилось примерно тогда. Стоп! Газеты! Несомненно, это было что-то очень страшное, а следовательно, должно было просочиться в газеты. Надо сходить в библиотеку и посмотреть газеты за этот срок. Два года.
Билл Вудворт, настороженно озираясь, вышел из дома в сад.
Мать ее. Эта девка напугала его. Черт. Честное слово, он видел Джанет. Да-да. Прямо за спиной этой чертовой девки. Она стояла и страшно улыбалась. И грозила ему пальцем! Чертова девка! Вечно эти сопляки суют свой нос в чужие дела! Мать их!
Убедившись, что ни в саду, ни за забором его никто не поджидает, Вудворт медленно побрел к сараю.
Даже лейка осталась валяться в траве. Он так перепугался, что не смог заставить себя выйти во двор. Да. Даже закрыть сарай. Эта чертова маленькая сука. Какого дьявола ей понадобилось лезть к нему? На месте ее родителей, он бы вздрючил дочь как следует, чтобы не шлялась где попало, и не совала свой чертов нос не в свои дела, мать ее так! Она, наверное, специально хотела напугать его. Тварь. Ну ладно. Если эта дрянь сунет еще раз сюда свой нос, — хоть только подумает сунуть сюда свой греба-ный нос! — он ей сразу глотку перережет! Сразу! Пусть попробует сунуться сюда, мать ее!
Старик опустил руку в карман и, нащупав бумеранг опасной бритвы, злобно ухмыльнулся.
Эта маленькая стерва небось думает, что ей все сойдет с рук! Хрена лысого! Пусть заходит, пусть. Он знает, как ему поступить. Да. Будьте уверены.
— Ты знаешь, да? — вдруг отчетливо спросил чей-то голос.
Вудворт подозрительно обернулся.
— Мать твою…
За его спиной, посреди клумбы с любимыми гладиолусами, стоял Бобби. Такой же, как и тогда…. Давно. Он спокойно смотрел на старика темными провалами глазниц, прижимая к груди красно-зеленый мяч.
— Ты поиграешь со мной, папочка? — равнодушно спросил малыш.
Ветер шевелил его волосы. И светлая прядка то и дело попадала в рану, зиявшую вместо правого глаза.
— Бобби-бой, сынок, ты пришел к своему папочке? Хочешь поиграться, да?
Малыш ощерился в страшном довольном оскале.
— Конечно, папа… — хрипло ответил он.
В душу Вудворта закралось сомнение.
Это не Бобби! Конечно, как же он сразу не догадался! Это все эта сука. Она притворяется! Но… тихо, тихо, тихо. Не подавай виду, что ты догадался. Конечно, эта маленькая вонючая тварь — не его сын. Бобби красивенький, красивенький… А это — та самая сука. Сейчас, сейчас, он покажет ей. Она узнает, как совать нос в чужие дела. Узнает.