— Я тебе не верю... — шептала Даша, не поднимая глаз. — Не верю...
— Да мне плевать, веришь ты или нет! — Казалось, он готов ее разорвать. — Говори немедленно!
— Не ори на меня!
— Хорошо, не буду. — Полетаев внезапно успокоился. — Я вообще сейчас уйду отсюда. А ты закончишь, как Шувалова.
— Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, — устало ответила Даша.
— Так и она не собиралась.
Повисла пауза. Какое-то время Даша смотрела на полковника в упор.
— Что?
— Шувалова убита.
— Не говори ерунду. Она сама в окно выпрыгнула.
— Если бы тебе вкололи такую дозу психотропного препарата, ты бы из собственных штанов выпрыгнула.
— Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно ввел ей психотропный препарат?
— Я УВЕРЕН в этом. Случайно сам себе такую дозу человек вряд ли введет.
— Но... Может быть, она хотела покончить с собой именно таким способом?
— Каким? Сначала уколоться, а потом прыгнуть? Зачем? Она что, ненормальная?
Даша быстро закивала головой:
— Ненормальная, ненормальная! Кроме того, ей страшно было.
— Страшно пусть тебе будет, — перебил полковник. — Укол был сделан под углом, совершенно исключающим...
— Стоп! — В глазах впервые промелькнуло сомнение. — Разве можно установить, под каким углом был сделан укол? — спросила ошеломленная Даша.
— Разумеется. Более того, со стопроцентной вероятностью можно утверждать, что укол сделала женщина.
— Я тебе не верю! — категорично заявила Даша.
Полетаев даже спорить не стал.
— Хочешь поговорить с нашим патологоанатомом? — спросил он, доставая из кармана мобильный телефон.
— Не хочу. — Дашу передернуло.
— В таком случае слушай и запоминай: инъекцию сделал человек, который, во-первых, находился в то время в институте, во-вторых, тот, кому Шувалова доверяла, в-третьих, женщина. Паэгле замечательно подходит под все эти условия. Так ты по-прежнему ничего не хочешь мне сказать?
Даша молчала, тоскливо, со слезой глядя на белого от злости полковника.
— Так, все ясно. — Он скрипнул зубами. — Хорошо, значит, будем разговаривать в другом месте и по другим правилам. Собирайся.
— Ну уж нет. — Даша встрепенулась, огляделась по сторонам, присматривая себе какое-нибудь оружие. — Никуда я с тобой не пойду.
— Еще как пойдешь! — Достав из кармана наручники, полковник угрожающе помахал ими в воздухе.
Даша ощупывала взглядом стены, стул, шкаф — сгодился бы любой колющий, режущий или на худой конец просто увесистый предмет.
— Не подходи, я буду кричать.
Вместо очередной реплики Полетаев извлек из кармана какой-то предмет, напоминающий кляп. Весьма может быть, что это он и был.
Неизвестно, чем кончилась бы опасная мизансцена, если бы в дверь не позвонили.
— Не открывай, — одними губами произнес Полетаев.
— Открыто! — тут же во весь голос завопила Даша. — Открыто, проходите, я дома!
Дверь осторожно приоткрылась. В проеме торчала неопрятная лысина доцента Пантелеева.
— Доброе утро, я не помешал? А, да вы не одна...
— Нет, нет, что вы! Проходите! — Если бы не расстояние и застывший между ними полковник, Даша расцеловала бы его.— Господин сейчас уходит, и мы с вами сможем спокойно пообщаться.
— Никуда господин не уходит. — Полетаев по-бычьи склонил голову, показывая, что вынести его можно только с паркетом. — А вот у нас действительно важный разговор, и мы бы хотели его продолжить. Так что заходите в другой раз.
Возможно, сбитый с толку доцент так и поступил бы, но дверь приоткрылась еще шире, и густой голос произнес поверх его лысины:
— Доброе утро всем! Какое-то мероприятие? Надеюсь, я ничего не пропустил?
— Здравствуйте, профессор! — Даша обрадовалась еще больше. Каждый новый посетитель увеличивал продолжительность ее жизни. — Проходите, пожалуйста. Сейчас будем пить чай.
— Выстави их отсюда к чертовой матери, — прошипел Полетаев.
— Шиш тебе, — так же шепотом ответила Даша и для наглядности продемонстрировала фигуру из трех пальцев. — Хочешь, сам катись отсюда. Проходите, проходите, можете не разуваться. Сейчас я чаек поставлю, а вы пока руки помойте...
На кухне она почувствовала себя гораздо лучше, во-первых, здесь было много колющих, режущих, а также просто увесистых предметов, а во-вторых: в присутствии посторонних мужчин Полетаев вряд ли осмелится ее тронуть. Единственное, чего Даша не знала, как долго она сможет удерживать непрошеных гостей.
— Кому что? — суетилась сна, расставляя чашки. — Чай, кофе, какао, сок, воду...
— Если можно, зеленый чай, — попросил монументальный Валикбеев и красиво присел возле окна.
— Я что-нибудь покрепче, — недовольно процедил Пантелеев, — и водички, запить.
Валикбеев глянул на коллегу с брезгливым интересом:
— Ты разве сегодня на работу не идешь?
— Чего мне там делать? Лабораторию-то опечатали.
— А что случилось с вашей лабораторией? — вежливо поинтересовался Полетаев, уже вполне овладевший своими эмоциями. — Санобработка?
Пантелеев недобро осклабился:
— Да, вчера приехала команда дезактиваторов с Петровки и все обработала. Теперь там чисто и пусто.
Полетаев продолжал вежливо пялиться на гостей, Даша почувствовала, как засосало под ложечкой. Зря она надеялась на подкрепление, при желании эфэсбзшник может запросто арестовать всех.
— Что же у вас произошло?
— Самоубийство у нас произошло. Вам-то какое дело?
— Да так, просто интересуюсь... Дарья Николаевна, можно кофе?
— Простите, — Пантелеев встал, — сейчас вы получите ваш кофе, а пока я перекинусь с нашей прелестной хозяйкой парой слов. Дашенька, вы не выйдете со мной на минуточку?
— Юра, ты ставишь даму в неудобное положение. — Голос Валикбеева звучал спокойно, но в темных глазах переливался недобрый огонек. — Что подумают остальные?
— Да плевать мне на то, кто и что подумает. — Пантелеев сделал попытку ухватить Дашу за рукав и вытащить с кухни.
— Уберите руки, — коротко приказал Полетаев, привставая.
Недовольный доцент быстро спрятал руки за спину.
— Какого черта вы вечно встреваете! У меня к Даше разговор, я скажу ей пару слов, и забирайте ее себе хоть навсегда.
— Позвольте, — немедленно возмутился объект спора, — я вам что, пианино напрокат? Что значит «забирайте»? Хотите что-то сказать — говорите при всех.
— Я привез то, о чем мы договаривались, и даже чуть больше, — кося глазами, пробормотал Пантелеев, — но не при всех же передавать...
Валикбеев побледнел настолько, насколько позволяла его смуглая кожа.
— Что за тайны?
— Это деликатная тема, поэтому я и хотел поговорить с дамой наедине! — взвился Пантелеев. Переносицу и лоб покрыли мелкие капельки пота. — Это касается только нас двоих — ее и меня! Какое вам дело?
Пока Даша размышляла, как лучше поступить: выйти с Пантелеевым и потихоньку смотаться или делать вид, что ничего особенного не происходит, в дверь опять позвонили.
— Вы позволите? — Она собралась выйти и открыть дверь, но Полетаев ее опередил:
— Не беспокойся, я сам открою.
В его отсутствие на кухне воцарилось гнетущее молчание. И это оказалось весьма кстати, потому что было слышно, как отчетливо прозвучали слова:
— К сожалению, никого нет дома, попробуйте зайти вечерком. Не знаю, я всего лишь электрик...
— Да что же это такое! — возмутилась Даша и поспешила на помощь очередному гостю.
Несмотря на все усилия полковника, в прихожую практически просочился Истомин и уходить явно не собирался — он заметил при входе несколько пар мужской обуви.
— Ну вот! — вскричал Артем, увидев в проходе Дашу. — А вы говорили, никого нет. Дашка, с тобой все в порядке?
— Почти. Проходи, здесь уже целая делегация.
Оттеснив шипящего полковника, Истомин быстро разулся и проследовал на кухню.
— Всем привет. А чего не на работе?
— У меня лаборатория опечатана, — наливая себе виски, бросил Пантелеев. Отвечал он явно не из вежливости: лишь бы к нему больше не приставали.
— А я по личному вопросу. — Валикбеев поднял ладони, демонстрируя свою непричастность ко всему происходящему.
— Вы же едва знакомы, — бросил злой взгляд доцент. — Кому вы голову морочите?
— Вы, Пантелеев, за свое хамство еще ответите, а поясняю я для остальных, чтобы не было недомолвок. С Дашей мы действительно встречались всего пару раз, но зато с моей женой Дианой они знакомы больше двадцати лет. Мы договорились обсудить кое-какие семейные проблемы. Еще вопросы есть?
Вопросов не было бы, если б директор института не был кавказцем. Поверить в то, что он придет просить помощи у малознакомой женщины, да еще готов будет обнародовать это во всеуслышание, не мог никто из присутствующих. Что и отразилось на их лицах.
— Просто диву даешься, как вы, Дарья Николаевна, умеете расположить к себе людей, — съязвил Полетаев. Как всегда, в присутствии незнакомых он перешел на «вы». — К вам тянется и стар и млад.
— А ты, Артем, зачем здесь? — не скрывая гаденькой иронии, проскрипел Пантелеев.
— Тебе все расскажи. К Юльке я. Хочу договориться с ней по поводу рыб. У меня появился хороший покупатель. — Артем присел чуть поодаль от стола.
— Разве она не на работе? — От виски у Пантелеева появились красноватые прожилки на лице.
— А у вас там вообще никто трубку не берет. Чего случилось-то?
— Маринка вчера из окна выбросилась.
Истомин присвистнул и сделал скорбное лицо. Но Даша готова была поклясться, что он это знал. Обстановка накалялась все сильнее. Этот-цирк пора было заканчивать. Очевидно, что добровольно никто не признается в цели своего визита, а сидеть и переливать из пустого в порожнее, учитывая взрывоопасность ситуации, бессмысленно.
— Знаете что, — Даша встала, — мне надоели ваши вранье и недомолвки. Не хотите говорить, что ж, придется сделать это за вас. Итак, всем вам, в том числе и Шуваловой, нужны были кое-какие документы, хранящиеся у Юльки в сейфе. Или вы сейчас говорите мне правду, или... — она посмотрела на почерневшего Полетаева, — ...или я все рассказываю Паэгле, и пусть она дальше с вами разбирается.