Почему я не могла думать о Саги спокойно?
Ответ очевиден: потому что он невыносим!
Стражник, усевшись на ждавшего у ворот гнедого, нахлобучил округлый шлем. Улыбался. У него хорошее настроение или на мою сговорчивость надеется? Хотелось резко осадить, выбить из курчавой головы пошлые мысли раз и навсегда, но я понимала: это из-за Саги. Я именно его хотела достать, но не знала как, и раздражение норовило выплеснуться на почти неповинного стражника.
Нет, раздражение должно выливаться на тех, кто его вызвал. Надо только придумать подходящий способ… Э, я обдумываю способ мести гомункулу? Да я рехнулась!
На улицах хватало телег и людей, ехать пришлось друг за другом. Впереди забавно покачивался напоминавший чан шлем, но под цокот копыт по истёртым булыжникам я думала не о наглом стражнике, не о клещах и не о защитных заклинаниях, а о Саги. Конечно, после грубых и бестолковых гомункулов института его поведение было вызывающим, раздражающим, странным. Даже папины гомункулы, которых он пускал в дом учиться этикету и общению, вели себя покорно.
Папа… таинственная Алвери и её гомункул, обладавший волей и магией. Гомункул с магией! С душой! Да за одно упоминание такой ереси можно попасть под суд магического совета. Прикрыв глаза, я попыталась вспомнить лицо юноши, но оно расплывалось, хотя казалось, в нём было что-то знакомое…
Может, Алвери солгала, желая произвести на папу впечатление? Это было бы самое удобное объяснение, но… Папа слишком испугался, а теперь я столкнулась с упрямым своевольным гомункулом. Саги…
Да сколько можно о Саги думать? Словно больше делать нечего! Можно город, например, оглядывать, запоминать расположение улиц, магазинов, постов, защитных чар – мне их обновлять, в конце концов. Дел насущных невпроворот, а я думаю о гомункуле.
Решено: пока не вернусь домой – не буду думать о Саги!
Интересно, а где его управляющая печать?
Так, я сказала: «Не думать о Саги!»
Поглаживая пупырышки клёпок на поводьях, я старательно вспоминала всё, что знала о клещах.
Поглядывала на ехавшего впереди стражника и по сторонам. Оберегов разной степени силы в городе хватало, их было слишком много для такого спокойного места. С другой стороны, может, здесь спокойно благодаря надёжной защите?
Я плохо знала историю региона. Кажется, тишина в Холенхайме с тех пор, как клан Эйларов из-за конфликта с королевским родом выселили сюда. Оборотни избавились от самой крупной нечисти, а мелочь, не достойную высокородных, спихнули на штатных работников.
Холенхайм – единственный регион, где не было ни одного института магии или магической школы. Эйлары своих детей обучали сами, а человеческие маги здесь, как поговаривали, не рождались. Последнее могло оказаться просто страшилкой. Одна девочка с магией тут была, почему бы не найтись другим? Или она приезжая?
Достоверность мрачного слуха легко проверить по учётным книгам ратуши, но смысл? Магам, кроме целителей, здесь делать нечего. И образования не получить, поэтому они уезжают. Вероятнее всего, дело в этом. Да, не стоит искать проблем там, где их нет.
Надо думать о проблемах насущных: о клещах. Они не слишком сложная нечисть, но разобраться надо на раз: после геройских подвигов следует держаться на высоте.
Близость к городской стене была заметна не только мельканием надвратной башни среди крыш: обереги становились проще, стекла окон – кривее и мельче. Надвратные башни темнели над домами, омрачая ясную синеву неба. Что-то неуловимо изменилось в самом воздухе, и мне чудовищно захотелось повернуть коня и спрятаться дома.
Глупость.
Но ужас полз по спине и кончикам пальцев холодными иголками: не хочу покидать город, не хочу в поле, на ту дорогу, не хочу, не хочу. Я так крепко стиснула поводья, что рыжий замедлил шаг. Перед нами проскользнула старуха с корзинами белья, мальчишка пробежал в опасной близости от задних копыт.
Что-то было не так, но что?
Люди по-прежнему на меня пялились. Во взгляде проходившего мимо старика явно читалось сомнение: «Чтобы такая соплюха с зомби совладала? Не может быть». Да уж, на громадном коне я наверняка выглядела совсем мелкой.
Но почему так страшно? Разумных причин для паники нет, и всё же… воздух казался тяжёлым, сладкий запах разложения захлестнул меня всего на миг, но этого хватило, чтобы к горлу комом подступила тошнота.
Мой провожатый отъезжал всё дальше. Может, ну его? Рвануть к другим воротам и смотаться подобру-поздорову?
И одной ехать по тракту – меня мурашки продрали.
Стражник – крепкий малый, с зомби, если что, справится. Я припустила коня следом за ним, но в груди намораживалась глыба льда, а кровь, отхлынув от щёк, оставила их мёрзнуть. Наверняка я выглядела бледной и перепуганной. Помедлив, натянула капюшон глубже, а плечи расправила.
Штатный специалист магического искусства должен выглядеть уверенно и хорошо – ради спокойствия обывателей. А я хочу быть хорошей штатной ведьмой – и получать премии.
Премия, деньги… можно будет платье новое купить. Теперь в моде квадратные вырезы, а у меня все полукругом. Или ботинки – мои совсем истрепались. Житейские мысли изгоняли страх, и воздух стал совершенно обыкновенным, ничуть не тяжёлым, и город обыкновенным, и стены домов так радостно белели на солнце.
Может, почудилось то тяжёлое мрачное? Да, я мало отдохнула, а потом переволновалась из-за внезапно свалившейся ответственности, Саги, приставаний губернатора, угроз его жены, семейных разборок, мрачного дома призрения и сумасшедшего Бейля, Саги…
Я же решила не думать о Саги!
В открытые ворота города тянулись телеги с грузами. Мой провожатый наконец оглянулся и придержал гнедого. Со стены нас разглядывали двое. Тот, что помоложе, весело крикнул:
– Удачной поездки, Матис, – и, улыбаясь, подмигнул мне.
Мой стражник неуверенно на меня оглянулся, приятели захихикали, пихали друг друга локтями. И мне так захотелось наколдовать им почесун какой-нибудь или трясучку. Слабительное заклятие, знай я его, тоже подошло бы. Жаль, надо беречь силы.
К тому же… их можно понять, спасибо не слишком разборчивым ведьмам. Интересно, сколько раз придётся сказать «нет», чтобы все усвоили: лёгкой добычи не будет?
До гнедого Матиса оставалось полкорпуса, когда тот дал шенкелей и резво проскочил сквозь гулкий зев надвратной башни. Я припустила рыжего, и мы вырвались на простор дороги. От одной из телег пахнуло рыбой, мы мчались дальше, взметали клочья пыли.
Впереди, в голубоватой дымке, тракт поднимался на насыпь. Тракт, по которому я добралась сюда, – внутри всё сжалось. Но Матис свернул на просёлочную дорогу, и я выдохнула с облегчением.
Миновав каракулевые лоскуты клевера, мы поскакали между полотен пшеницы и ячменя…
Солнце начинало жечь. Прикрываясь рукой, я задумалась. После «прогулки» по тракту кожа должна была хоть немного загореть, но она осталась светлой, словно кто-то обмазал меня спящую смягчающим бальзамом. Саги?
Я же собиралась о нём не думать!
Ветер трепал мои волосы. А ведь утром они были слишком чистыми даже для промытых ливнем – уж не Саги ли их изловчился помыть, пока я лежала в беспамятстве, восстанавливая запас магии?
Кто-то собирался о нём не думать…
Но Саги меня раздел. Я лежала безвольная, а его руки с чёрными ногтями скользили по моей белой коже, стягивали с груди корсаж, сорочку, касались сосков… От этого слишком яркого образа внизу живота некстати потеплело, и вопрос о сексуальной функции заинтересовал с новой силой. Исключительно из любопытства: возбудился Саги, когда меня переодевал, или нет? Только из любопытства, никакого практического интереса.
И кого я обманываю?
Глупо не пользоваться подходящим для развлечений гомункулом, в этом даже женатые и замужние себе не отказывают, королевские особы тоже. И мне не зазорно об этом подумать. Чисто теоретически.
Правда, Саги такой… представить не могу, чтобы я пришла, приказала меня… а он бы послушно исполнил. Щёки у меня запылали, хотя представить не получалось.
Да, Саги, о котором я собиралась не думать… Он научен перечить и попрекать владельца? Или он якобы невозможный гомункул со свободной волей? Или кто-то спрятался за маской гомункула? Но печати… неистребимые метки бесправия, вечное клеймо на лице, означающее, что хозяин вправе тебя уничтожить, да любой может тебя уничтожить и отделаться штрафом, знак пожизненного подчинения, знак, что ты безмолвная собственность. Какой идиот согласится на такое? Ради чего? Ведь можно купить поддельные документы и стать другим человеком. Человеком. Пусть простолюдином, но человеком…
Задумавшись, я не уловила изменение магического фона. Не заметила и нездоровой жухлости травы. Из задумчивости меня вывел оклик Матиса:
– Почти на месте, гнездо за этим холмом, – он указывал на возвышение с тёмными силуэтами трёх каштанов в стороне от дороги.
Глава 18. В которой требуются навыки самообороны
…что ещё могу сказать? Будь благословенен день, когда я выучила проклятие мужского бессилия.
Листьев на каштанах почти не было. Клещи пили силу земли. Такое случалось, когда рядом не было живых существ. Болезненная нагота деревьев тяготила взгляд.
Гнедой Матиса замедлял шаг, а мой рыжик, так ни разу и не укусивший за колено, шёл прямо на холм. Гауэйн хорошо выдрессировал животину. Вот бы он и Саги так приструнил!
Перебирая жёлтую гриву, оглядываясь, я вслушивалась в едва уловимый стон природы. Отчаянно не хватало практики или человека, который объяснил бы странные, тревожные ощущения, сжимавшие внутренности в тугой комок.
Матис остановился, уши его коня подрагивали, крутились из стороны в сторону.
– Хм, – Матис покосился на поводья в своей руке и, щурясь от солнца, взглянул на меня. – Понимаю, ты лихо поработала ночью, но сейчас справишься без куратора? Ты хорошо помнишь, что надо делать?