С груди ладонь скользнула на бок, по ягодице и на внутреннюю сторону бедра. Кожа там была чувствительна до дрожи – и я задрожала, а ладонь скользила вверх-вниз, подталкивая, раздвигая ноги.
Я открыла рот, но только сбивчиво дышала внезапно загустевшим воздухом, и глаза закрывались, растворяя меня во тьме и ощущениях.
Между ног стало совсем жарко и влажно, прикосновение ударило волной дрожи, и я качнулась навстречу. Пальцы скользили по влажному, раздвигая, дразняще надавливая, во рту пересохло. «Нельзя…» – горло сдавил томительно-приятный спазм, и я крепче зажмурилась, царапала пол, но чувствовала лишь немного щекотные поглаживания между ног.
Пальцы нащупали выпуклость в соединении складок, надавили, разряд острого удовольствия разлетелся по нервам, выбивая из лёгких воздух, – слишком похоже на крик. Саги вновь поглаживал очень мягко, почти невесомо, спина сама прогнулась, и я потянулась за отодвигавшимися мокрыми пальцами. Вместо них упёрлось что-то твёрдое, тёплое, округлое.
Чего?..
Сильные ноги вклинились между моих коленей, я стиснула их, и от безумно чувствительных внутренних сторон бёдер побежала дрожь, я закусила губу, воздух шумно вырывался.
«Нет, надо сказать нет», – я не могла шевельнуться. Саги гладил по спине горячими руками, и от них расходился жар, от одного этого хотелось стонать. Ладони скользнули на бёдра, стиснули, и… не знаю, что это было, как, но я рефлекторно качнулась навстречу. Саги опустил руку, вмиг раздвинул влажные, набухшие от притока горячей крови складки, толкнулся, на пол-удара сердца задержался, вдавливаясь, преодолевая сопротивление, и слабая, как и обещал доктор, «глазом моргнуть не успеешь», преграда пала, пропуская горячий твёрдый член внутрь.
Волна мурашек окатила меня, от ощущения наполненности по внутренностям растекался жар… Это же катастрофа! Бёдра снова своевольно качнулись навстречу, и движение внутрь продолжилось – бесконечное и бесконечно приятное проникновение, я выгибалась, щёки горели, наворачивались слёзы.
– Мм, – я закусила губу.
Сердце бешено колотилось. Мышцы норовили дёрнуться, насадить меня на горячий, изумительно твёрдый член. Я уже сомневалась, что вялые отростки между ног мужчин вообще могут стать большими и крепкими, а тут… гвозди заколачивать можно!
Склонившись, Саги прижался к моей спине – какой же он весь твёрдый и горячий – и давление члена изменило направление. Меня тряхнуло разрядом удовольствия. Мысли исчезли за яркими непривычными ощущениями. Саги толкнулся глубже, и это подняло волну сладкого спазма, она покатилась к груди, выталкивая стон.
Я сдержалась, вдыхая на откате, но Саги снова двинулся внутрь, и снова мышцы горячей волной сокращались, заставляя шумно выдохнуть. С каждым толчком движение становилось увереннее, размереннее и оборачивалось волнами безумно приятных ощущений, исходивших от низа живота, мурашками бежавших до макушки.
Шестая или седьмая волна заставила меня закричать и от крика усилилась, Саги прикусил кожу у основания шеи. Меня захлестнуло возбуждение, я, стискивая бёдрами его ноги, закричала громче. Поцеловав в шею, Саги снова укусил и толкнулся резче, и я задвигалась в такт, сгорая от стыда и удовольствия.
Кожа пылала, даже трение ладоней и коленей о пол доставляло удовольствие. Скольжение груди по моей спине, поцелуи и укусы в напрягавшуюся при каждом стоне-крике шею – весь мир вертелся вокруг сладострастных ощущений, налетавших друг на друга, удлинявшихся, учащавшихся, как толчки, как тяжёлое дыхание на ухо, как обхватившая меня за плечи сильная-сильная рука, тянущая к себе крепко-крепко. Всё чаще и резче, сотрясая меня, распирая изнутри. Каждый толчок становился маленьким ослепительным взрывом, их волны слились в одну ослепляющую и одуряющую бурю. Я вскрикнула, с нереальной остротой вдруг снова окунувшись в ощущения. Запрокидываясь назад, Саги весь содрогнулся, запульсировал внутри меня, заливая семенем. Горячая пульсация стихала, внутри становилось свободнее… а в мыслях яснее.
Я тяжело дышала и дрожала. Саги тоже дрожал, прижимался губами к моей шее, и по влажной горячей коже расползались мурашки.
Инициировалась. С гомункулом.
Так хотелось его убить. Просто взять и убить.
Глава 25. О последствиях
Единственно правильный вариант для инициации – маг-человек. В крайнем случае сгодится потухший. Только с ним магия станет полноценной, и чем сильнее маг, тем сильнее станете вы.
При инициации с магом-оборотнем магия привязывается к циклам луны, и колдовать вы сможете только в лучах ночного светила.
Инициация с обычным человеком навечно заморозит магию на доинициационном уровне.
Подобрать правильного мужчину бывает непросто (не всех ведьм природа одарила красотой, а некоторые маги из суеверного страха поделиться силой отказывают в инициации), но предостерегаем вас поддаваться соблазну с неправильными партнёрами и тем паче пытаться утолить страсти юного тела неодушевлёнными предметами или гомункулами – последствия для магии будут ужасными.
– Я понимаю, что повторять бессмысленно, но всё же повторю: я не знал, что ты ещё девственница.
Мокрые после купания, закутанные в простыни, мы сидели на кухне. Между нами дрожало пламя истекавшей воском свечи, один из белёсых потоков исчезал под тарелкой с последним недоеденным куском яблочного пирога. Дико хотелось разбить о светлую голову Саги кувшин с молоком и посмотреть, как белые потоки хлынут по удивлённо вытянутому лицу.
– И что, тебя мои проблемы, поиски мага не навели на мысль? – Я шире раздвинула ноги. Между ними слегка припухло, и это тоже не способствовало умиротворению.
– Да, я понял, что ты неинициированная, но о нюансах инициации прочитал, когда ты уже ускакала. – Сцепив пальцы, Саги опустил взгляд на пирог. – Но был уверен, что ты съездила в поместье де Гра и всё решила. А следующий раз ты обещала мне.
Язык мой – враг мой. Вместе с бёдрами, которые своевольно двигаются. Ненавижу! И что за отношение «следующий раз мне»? Словно я танец на балу пообещала!
– Ну а потом, – Саги вздохнул, – я не сразу понял.
– Почему?
Саги вскинул недовольный взгляд:
– Мия, я не каждый день занимаюсь лишением девушек невинности. И я полагал, это должно быть как-то более… – Он сделал неопределённое движение рукой: – Более трудно и кроваво. А потом поздно было отступать. Да и обидно было бы, если бы ты магию испортила и даже удовольствия не получила.
Заботливый какой… оленьи рога ему в зад!
– А де Гра при чём? – Я была в полушаге от убийства гомункула, которое преступлением не считается.
Саги вскинул удивлённый взгляд:
– Дайон де Гра потухший, но для инициации это значения не имеет, ведь так?
Губы раздвинулись в истерической улыбке, внутри стало так… тягостно-звонко, я открыла рот, помедлила и:
– Что?! – Изумление, ужас и неверие вырывали друг у друга управление телом. – Что-что?
– Он потухший маг, я думал, ты знала…
– Ааа! – Я схватилась за голову, долго протяжно кричала, избавляясь от кома в груди, и, выорав весь воздух, брякнулась лбом о стол. Это просто… невероятно! Было не смешно, но мышцы сокращались, и я отрывисто засмеялась, и слёзы текли, и голос не слушался: – Всё… можно… было… решить… в… первый день! Аа! – Я треснулась о столешницу, и удар пустой головы оказался гулким: «А! А! А!»
Да, конечно, разумно: потухших магов магами обычно не называют, и, спрашивая Вангри да и Саги, следовало уточнить, что интересуют и эти.
Как можно было так сглупить?
Как?
Закрыв лицо руками, я пыталась осознать весь ужас ситуации, но думала о том, как легко было этого кошмара избежать.
Мы могли управиться до прихода Полины, если бы я не упёрлась.
Ну зачем я упиралась?
Нет, я понимаю зачем, но упираться следовало сегодня, а не тогда.
Ужас-ужас-ужас!
Что теперь делать?
Утопиться?
– Мы что-нибудь придумаем, – Саги накрыл ладонью моё плечо.
– Что? – простонала я. Мой мир рушился, жизнь была загублена из-за одного неправильного поступка…
– Местные пользовались привозными амулетами. Уверен, я смогу такие достать.
– У меня денег нет.
– Есть заначки Гауэйна. И я подготовлю алхимические средства. Переделаю планы, чтобы оттянуть подальше то, что требует использования средств долгого изготовления и много магии. Некоторые задания решим комбинировано.
Только проблему магии это не решит. Я теперь неполноценная, слабосильная ведьма.
– У меня только один вопрос, – глухо произнесла я.
Ладонь Саги приятно грела плечо, хотя он должен меня раздражать.
– Какой? – Он ниже склонился.
– Почему я сразу не попросила тебя о помощи?
– Мм, не знаю, – он запустил руку мне в волосы, гладил, пропускал пряди сквозь пальцы. Голос прозвучал томительно-глухо: – Не знаю.
Как я умудрилась так влипнуть, а? Сердце сжималось, ёкало, и снова наворачивались слёзы.
– Иди ко мне, – но Саги сам сел рядом, легко притянул меня на колени.
Зажмурившись, я уткнулась в жилистую шею, растрепавшаяся коса щекотала нос волосками и мятно-горьким запахом. Дышать стало легче. Я крепче прижалась к Саги, позволяя себе расслабиться и поверить, что я под надёжной защитой, в безопасности, рядом с самым лучшим человеком в мире.
Саги поглаживал меня по голове, тоскливо вздохнул:
– Прости, – его тёплые губы нашли мой лоб и прижались.
Сделанного не воротишь. Я позволила себе немного расслабиться – перед неизбежным концом. И всё же заплакала. Слёзы струились неудержимыми потоками: я пропала, мне конец, моя несчастная магия… Вопль колюче вырвался из груди, я замолотила Саги кулаками:
– Ненавижу, ненавижу тебя! Ненавижу! – ударяла по плечу, дотягивалась до спины, царапала, но он был таким крепким, что ногти почти не оставляли следов.
– Успокойся, – процедил Саги, притискивая к себе. – Мне больно.