Не может быть!
Всё замедляется: Базен с впившимся в ногу зомби и направленным на того револьвером, пахнущий травой и лошадиным потом Рыжик, стражники, метаморфные зомби с растопыренными, изогнутыми когтями.
Просто не может быть!
Метаморф прыгает по широкой дуге – на меня. Удар в грудь – падение – удар в затылок. Кости взрываются болью, дышать нечем – давит на грудь, воздух густой и вонючий.
– Не лезь не в своё дело, – сипит метаморф.
Глаза у меня раскрываются до боли широко.
Не может быть!
Потемневшее лицо, непонятно мужское или женское, с жутко вывернутыми удлинёнными зубами и лиловыми дёснами нависает надо мной, в чёрных глазах мерцают электрические вспышки. Распухший язык неловко шевелится:
– Не мешай и будешь жить. Хорошо жить.
Капельки слюны сочатся на меня, затылок болит, а метаморф упирает когтистую ладонь у моего левого виска. Вторую – у правого. Острое колено перестаёт давить на грудь. С трудом ворочается влажно блестящий язык:
– Поняла?
Хочу кивнуть, но мышцы парализовало, боль растекается от затылка, пульсирует.
– Поняла?
Когти смыкаются на шее, режет боль. Я поспешно моргаю – это моё «да».
«Ну же, кивай, кивай!» – ужас холодом течёт по телу, мышцы слабеют, ещё миг – и я обмочусь от ужаса.
Шея не слушается, голова не двигается, но я дёргаюсь-дёргаюсь и, кажется, киваю. Метаморф кивает в ответ, и всё накрывает тьма.
– Очнись, очнись, – доносился издалека знакомый голос.
Веки налились тяжестью, но я их приоткрыла. Почти весь обзор занимала встрёпанная голова Базена. За ним – синее небо и ветка с бусинами яблок. Саги такие бы на пирог пустил.
Я прикрыла глаза, осознавая боль в копчике, спине, затылке.
– Эй, – мозолистая рука коснулась щеки, и я снова открыла глаза. Базен слабо улыбнулся. – Всё в порядке, можешь вставать.
С огромным трудом – затылком прилично треснулась, и ощущение верха и низа как-то сбилось – я приподнялась на локтях и огляделась. Четыре смердящих трупа. Три с простреленными черепами – вполне обычных, ни разу не метаморфных зомби валялись у ворот. Просто бред, слава всем богам и хранителям стихий. Я коснулась шеи – чистая, никаких порезов от ногтей. Привидится же такое!
Вьен блевал под яблоню у дороги. Рыжик, как ни в чём не бывало, щипал траву, переступил копытом с запекшейся кровью.
– Сбросил меня? – предположила я.
– Да, – крякнул Базен, поднимаясь, и протянул руку.
Ухватившись за неё, я села – всё закачалось. На месте, где только что лежала моя голова, серел плоский камень. Сзади раздался язвительный мужской голос:
– Надо же, конь положил больше зомби, чем штатная ведьма, которой за это деньги платят.
«На эти деньги и конь ест», – я обернулась. Мышеволосый – сейчас цвет его волос скрывал синий бархатный берет со щегольским пучком фазаньих перьев – высокомерно смотрел на меня с высоты вороного мощногрудого скакуна. Кружевной галстук подрагивал на ветру под гладко выбритым подбородком, бархатная тёмная куртка выгодно подчёркивала фигуру.
Рядом на белой кобыле сидел Мосс в простом суконном костюме для путешествий верхом. Единственная дорогая вещь – серебряная витая фибула-амулет на кожаном тёмном плаще. Узор фибулы казался знакомым, и… прежде чем подумала, я взглянула на ворота: на медных амулетах был тот же орнамент. Всего миг, но Мосс это заметил, и глаза его потемнели, сузились, губы плотнее сжались между усами и бородой.
Кашлянув, я огляделась: стражники куда-то пропали.
– А где остальные?
Стоявший надо мной Базен, тоже оглядываясь, сказал хмуро:
– Осматривают окрестности. Ждём Эйларов.
Отличная идея, я всеми руками и ногами «за». Эйларов сюда, и Валентайна, и Ксавье. И дядю их тоже, если он столь же лихо управляется с волшебством. А мне, пожалуйста, пару дней выходных на лечение. И мне ещё диплом писать надо, а не в ваших амулетах разбираться.
Основание шеи щекотало мерзкое ощущение взгляда Мосса, я обернулась – он быстро отвёл взгляд и плотнее сжал губы.
– Да прекратите уже выворачивать желудок! – Мышеволосый скривился на опиравшегося о ствол Вьена. – Маг вы или нежная девица?
Хм, полезно быть нежной девицей: многое позволено.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – плаксиво пожаловалась я. – И голова жутко кружится. Не могу…
Застонав, я боком элегантно повалилась на дорогу. Мелкий камешек противно колол скулу, но я не решилась перекладываться.
– А целебных заклинаний вы не знаете? – В голосе мышеволосого звучало искреннее удивление.
– Не моя компетенция… о, голова раскалывается, – я, сдвигаясь с камушка, демонстративно ухватилась за затылок и наткнулась на огромную шишку.
От прикосновения шишища стрельнула болью, я сжалась.
– Похоже, надо к целителю, – холодно произнёс Мосс.
Мурашки поползли по спине.
– Да, похоже на то, – Базен присел на корточки. – Только одну её отпускать нельзя, а отправить некого.
– Я доеду, – жертвенно уверила я. – Рыжик умный, вывезет.
– Он вас уже довольно покатал, – мрачно напомнил Мосс, зацокали копыта, всё ближе, голос раздался совсем рядом: – Я отвезу. Всё равно я не маг и не воин, толку от старика не много.
Сердце уползло в пятки: с чего вдруг такая доброта? Не понравилось, что я его амулет с оберегами на воротах сравнила? Так это сходство вроде любому очевидно, и о торговле оберегами все знают. Или решил поучаствовать в местном виде спорта «полапай ведьму»?
Мой жалобный взгляд не остановил Базена, кивнувшего:
– Хорошо, господин Мосс.
Ну ничего страшного: если что, ускачу на Рыжике.
– Подсадите её, – велел Мосс.
Базен ухватил меня под мышки и потянул вверх.
– Что? – Запрокидывая голову, я переводила взгляд с его сурового лица на Мосса и обратно, и голова кружилась, бегали тёмные точки. – Куда?
– Вы упали с лошади, – Мосс взял меня за руку. – Не посадим же мы вас верхом одну.
– А? – Я дёрнулась, но Базен высоко меня поднял, а Мосс ловко присадил на загривок, словно всю жизнь занимался похищением девиц.
Удивительно крепкая рука надёжно прижала меня к Моссу. Выпучив глаза, я пискнула:
– Я подожду остальных.
– А если у вас сотрясение? – щекотно до мурашек спросил в ухо Мосс, кольнула борода. – Вы наш единственный штатный специалист, мы должны вас беречь.
В голосе была лёгкая насмешка. Кивая, Базен отправился за Рыжиком. Едва дыша, ёрзая на жёстком загривке, я пробормотала:
– Я бы сама…
Мир качнулся, я ухватилась за жёсткую гриву. Мосс держал очень крепко, но сердце бешено стучало от ужаса перед падением.
Из-за стены неспешно выехали два стражника, цокот копыт – и они затерялись между тёмными стволами.
Базен подвёл недовольно фыркнувшего Рыжика, привязал к задней луке, и, прежде чем стражники подъехали, Мосс развернулся и дал шенкелей.
Сердце тревожно сжалось. Лошадиные шаги отдавались в голове вспышками боли часто-часто-часто, тёмные точки заплясали перед глазами, к горлу подступил ком – похоже, в этот раз падение было неудачным.
– Потише, – взмолилась я и стиснула зубы, давя тошноту. – Пожалуйста.
Обнимавшая меня рука дрогнула, Мосс чуть натянул поводья.
– Что, совсем плохо?
– Сейчас стошнит, – я склонила голову, и кобыла пошла ещё медленнее, от запаха чистой шерсти мутило сильнее.
Мосс вздохнул. Его рука лежала на моём животе очень деликатно, не стремясь ни к груди, ни ниже.
– Вам удобно? – Мосс не пытался прижаться к моей спине. – Не хотите сесть верхом, а не боком?
Боком спрыгивать легче. Я, осторожно разомкнув зубы, выдохнула:
– Так хорошо, спасибо.
Мы двигались по направлению к Холенхайму, но ведь в любой момент можно свернуть в поле. С другой стороны, слишком многие видели, что я уехала с Моссом. Рыжик снова недовольно всхрапнул, и Мосс усмехнулся:
– Вам нужно больше на нём ездить.
– Мм?
– Рыжик, – Мосс оглянулся и, снова развернувшись прямо, перехватил меня покрепче. – Он умный конь, восемь поколений его предков служили магам, волшебство у него в крови.
Значит, от яда кровососов не Гауэйн зачаровал – наследственность помогла. Я облизнула пересохшие губы:
– Дорогой конь для штатного мага такого захолустья.
– Как невежливо, – беззлобно усмехнулся Мосс. – Вы о моей родине говорите.
Об этом я как-то не подумала. А добраться до Холенхайма хотелось в целости и сохранности.
– Простите.
Вздохнув, Мосс помедлил и грустно отозвался:
– Вы правы. И конь у него был бы обычным, не подари я Рыжика. Захолустье… Раньше здесь было так много чистой магии, что продукты, соль, даже воду продавали. Земли были богатыми, урожай хорошим и в неурожайные годы: житница старого царства.
– А что случилось? – Не знала, что Холенхайм был богатым местом.
– Никто не знает, – пожал плечами Мосс, его движение отдалось в моём теле. – Говорят, проклятие прежней царской династии. Или война изменила потоки магии. Только Холенхайм хиреет. Не скажу, что мы живём бедно, но у нас мало коренных магов, а пришлым неуютно здесь, с ума сходят, потухают. Гауэйн и тот оставался лишь в память о прожитых с женой в штатном доме годах, но в остальном он Холенхайм ненавидел.
Интонации голоса Мосса призывали к дружеской беседе, но меня мутило всё сильнее, хотелось свернуться калачиком на чём-нибудь, не качающемся из стороны в сторону. Снова по горлу поднимался ком, я сглотнула и уточнила, просто чтобы хоть что-то ответить:
– Значит, маги здесь не задерживаются?
– За очень редким исключением… – Рука на моём животе напряглась. – Холенхайм словно… никому не нужен. Я бы так сказал. И ощущение, что дело не только в маленькой экономической значимости – бывают земли беднее. Он будто… существует вне этого мира, такое чувство, что даже налоговые чиновники предпочитают о нас забывать.
– Налоговые чиновники – и забывать? – Я глянула через плечо.
Мосс неотрывно смотрел на горизонт.
Опустила взгляд, и пыльная обочина закачалась. Кобыла будто кренилась, я впилась в жёсткую гриву.