Майлен КонстантиновскийКОШМАРНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ В КУРЯТНИКЕ
Для служебного пользования
во внеслужебное время
КОШМАРНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ В КУРЯТНИКЕ…
и другие занятные происшествия,
случившиеся на Большой Коапповской Поляне и в её окрестностях
за период истерического материализма
Для читателей любого возраста, образования,
профессии, темперамента, национальности
и вероисповедания
КРАТКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Однажды в адрес КОАППа пришло письмо, весьма озадачившее коапповцев. Семилетняя жительница далекого села Алнаши Риточка Филимонова поделилась в нем своими сомнениями. «Я знаю, что все вы обыкновенные животные, — писала она, — но что вы разговариваете человеческим голосом, не верю». Ребенку простительно, но и среди взрослых до сих пор встречаются скептики, которые считают существование КОАППа невероятным!
Так вот, ни для кого давно уже не секрет, что создание КОАППа явилось ответной мерой на появление у людей бионики. Кстати, это одна из немногих наук, время и место рождения которой можно назвать абсолютно точно: 13 сентября 1960 года, город Дэйтон (штат Огайо, США), где в этот день открылся симпозиум под девизом «Живые организмы — ключ к новой технике!»
Сами живые организмы, поглощенные повседневными житейскими делами и заботами, поначалу не обратили на это событие ни малейшего внимания. К счастью, нет правил без исключения. В данном случае таким исключением стал Кашалот. Среди всеобщей беспечности он один проявил бдительность, достойную восхищения. Не терпящий поверхностного отношения к делу, привыкший глубоко разбираться в любом вопросе (например, для глубокого изучения кальмарксизма, то есть науки о кальмарах, Кашалот погружается на глубину до двух километров), он сразу почувствовал в новой науке явную угрозу. «Это требует действий!» — сказал Кашалот самому себе (нечаянно повторив заявление другого исторического лица, сделанное тоже по чрезвычайно тревожному поводу).[1]
После столь решительного высказывания КОАПП уже просто не мог не появиться. Время и место его рождения можно назвать не менее точно, чем время и место рождения бионики: это свершилось 5 июля 1964 года на Большой Поляне (берег Лесного Озера), переименованной в дальнейшем в Большую Коапповскую Поляну. У запечатленного в анналах истории грандиозного действа, на котором возник КОАПП, был и свой девиз «Спасите наши уши!»
Что он означает, какого рода опасность узрел Кашалот в бионике, как расшифровывается аббревиатура «КОАПП» — всё это станет ясным сразу по прочтении первого же коапповского повествования. Заодно отпадут последние сомнения в реальности КОАППа…
СПАСИТЕ НАШИ УШИ!
На рассвете 5 июля 1964 года ничем доселе не примечательную, если не считать ее огромных размеров, лесную поляну вдруг начали заполнять самые разнообразные животные. Они выходили из леса, опускались с неба, выбирались из воды на берег прилегающего к поляне озера и впадающей в озеро речки, причем среди них было немало и океанских жителей, пробравшихся сюда через протоку, соединяющую озеро с морем… За тысячи, а может, миллионы лет своего существования поляна никогда еще не подвергалась такому массированному нашествию!
С первого же взгляда было ясно, что неожиданные гости в подавляющем большинстве не принадлежат к местному животному населению. Невиданные в здешних краях звери, птицы, пресмыкающиеся, земноводные, рыбы, моллюски, ракообразные, насекомые, пауки, иглокожие, губки, и прочие, и прочие, заполонившие всю поляну, явно прибыли с других континентов, с далеких островов, с чужеземных морей и океанов… Что привело их сюда в этот ранний час? Судя по недоуменным взглядам, взаимным вопросам, сопровождаемым выразительной жестикуляцией лапами, ластами, крыльями, плавниками, хвостами и даже усами, они и сами пребывали в полнейшем неведении.
Впрочем, один из прибывших мог бы ответить на этот отнюдь не риторический вопрос вполне исчерпывающе. Надо ли уточнять, что это был Кашалот. Он явился на поляну раньше всех и восседал теперь за громадным, прямо-таки необъятным пнем с непроницаемой физиономией…
За соседним пнем, поменьше и пониже, обосновалась Мартышка. На пне была укреплена табличка:
«Регистрация делегатов Первого Всепланетного Съезда Животных Представителей».
Подойдя к Мартышке, каждый называл себя, и она тут же заносила его имя и классовую принадлежность в один из разложенных перед ней журналов, которые были озаглавлены: «Класс млекопитающих», «Класс насекомых», «Класс головоногих моллюсков» и так далее. Очередь к регистрационному пню была колоссальная, но двигалась быстро, поскольку Мартышка заполняла журналы регистрации всеми четырьмя руками одновременно. Она бы делала это еще быстрее, если бы ее не отвлекали разговорами. Разговоры крутились вокруг одной-единственной темы: всех интересовало, зачем их пригласили участвовать в каком-то съезде, что это за съезд, в связи с чем он созван… Одни спрашивали об этом с безразличием, другие с любопытством, третьи возмущались, — что их оторвали от неотложных дел, — тут они совали Мартышке под нос телеграмму со срочным вызовом, — и даже неизвестно, с какой целью!
Но Мартышке было известно не больше, чем остальным. Она сама умирала от любопытства. Кашалот, попросив ее взять на себя регистрацию делегатов (а отказать она ему, конечно, не могла), не стал входить в подробности и что-либо объяснять. «Узнаете в свое время», — сказал он. Единственной дошедшей до Мартышки информацией был довольно-таки нелепый слух, будто съезд созывается потому, что кто-то что-то у кого-то украл.
Чушь несусветная! «Если в наше время, — подумала она, — по поводу каждой кражи созывать съезды…» Так что Мартышке ничего другого не оставалось, как признаться в своей неосведомленности и в ответ на все расспросы молча пожимать плечами.
Регистрация подходила к концу, когда на поляну влетел запыхавшийся Воробей. Взоры стоявших в очереди с надеждой обратились к нему, так как по всеобщему убеждению вездесущий Воробей должен знать всё обо всём и обо всех. Так оно и оказалось, и не его вина, что городской сленг, на котором он изъяснялся (а это был Домовый Воробей, живший в городе), собравшимся на поляне обитателям лесов, морей, гор, пустынь, полей, болот и рек был не совсем понятен. На вопрос, не знает ли Воробей, зачем их собрали, он выпалил:
— Конечно, знаю: у Медузы свистнули ухо.
— Медузе свистнули в ухо? — переспросил, недослышав, Рак. — Ну и что?
Но Воробей уже упорхнул на другой конец поляны.
— Ничего не понимаю, — проворчал Рак. — Мы-то какое отношение имеем к… — но на него зашикали, потому что в этот момент Кашалот взял в ласт колокольчик…
…Этот колокольчик, возвестивший начало исторического Съезда, бережно хранится в Коапповском музее, как драгоценная реликвия. Нужда в нем давно отпала, как и в других примитивных средствах, обеспечивавших когда-то процедуру заседаний. Ныне — КОАПП оборудован по предпоследнему слову оргтехники (последнего слова никто еще не сказал). Что там сигнал, оповещающий о начале заседаний, — даже подсчет голосов производит суперновейшая бионическая система, строго следящая, чтобы каждый голосовал только за себя. Но вернемся к памятному дню 5 июля 1964 года…
Итак, зазвенел колокольчик, и все присутствующие обернулись к огромному пню, над которым возвышалась величественная фигура Кашалота. На его физиономии появилось выражение мрачной решимости, и он без дальних предисловий обратился к притихшей аудитории, объявив громовым голосом:
— Я собрал вас в связи с чрезвычайным происшествием: у всеми нами уважаемой Медузы украли ухо!
Сказать, что это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы, было бы сильным преувеличением. Раздался, правда, чей-то возглас: «Какой ужас!», но этим реакция собравшихся и ограничилась, если не считать реплики Рака, произнесенной недовольным тоном:
— А мы-то здесь причем? Надо сообщить куда следует, и дело с концом. Пусть этим занимаются правоохранительные органы.
Такое прохладное отношение к его драматическому известию Кашалота не обескуражило. Инициатор Съезда отлично понимал, что далеко не все так прозорливы, как он, и был готов к тому, что собравшиеся не оценят в должной степени значения факта, который он им сообщил. Поэтому Кашалот стал терпеливо разъяснять:
— Друзья мои, вы просто не осознаете серьезности ситуации! Дело в том, что кража уха у Медузы — не обычная кража. Это вопиющее нарушение патентного права!
Никто из присутствующих о таком и слыхом не слыхивал, поэтому разъяснение Кашалота также не произвело впечатления, лишь глубоководная рыба Удильщик поинтересовалась, да и то скорее из вежливости:
— А что это такое? Извините, но у нас, в глубинке…
— Я знаю положение с информацией в глубинке, — перебил Кашалот, — не надо оправдываться, я охотно объясню: патентное право — это Закон, который охраняет права изобретателей и защищает их приоритет.
— Это кто же изобретатель — уж не Медуза ли? Кусок студня, а туда же…
Насмешливое замечание принадлежало Каракатице. Впрочем, в ее реплике было больше кокетства, чем насмешки, и произнесла она ее с единственной целью — привлечь к себе внимание. Ей было ужасно обидно: который уже раз десятирукая модница меняла расцветку своей кожи, демонстрируя все оттенки красного, желтого, коричневого, фиолетового, голубого, серебристого цветов, даже придавая своему нарядному одеянию металлический блеск — и хоть бы кто-нибудь взглянул в ее сторону… А тут все разом обернулись и уставились!