— Вот-вот, Человек мне так и сказал: если мы будем их подкармливать, как это делают в лесных хозяйствах, они не станут обгладывать стволы и, главное, съедать подрост, то есть молоденькие деревца. Но случилось непредвиденное… Сложили мы в одном месте готовые веники и пошли стричь другие деревья. Возвращаемся — веников нет, а рядом козьи следы.
— Очевидно, вениками позавтракала корреспондентка, — глубокомысленно изрек Кашалот.
— Вывод, достойный выдающегося детектива, — сказал Гепард.
— Не понимаю, Мартышка, чего вы всполошились, — проворчал Рак. — Вам что, нескольких веников жалко для корреспондентки Лесного радио?
Кашалот высказался еще определеннее.
— Рак прав, — решительно заявил он и даже рубанул ластом воздух. — Средства массовой информации тоже необходимо подкармливать!
— То-то и оно, председатель, — поддакнула Сова. — Нешто можно с ими ссориться? Такое понапишут — не приведи Господь…
— Да что вы из меня делаете какую-то жадину-говядину! — рассердилась Мартышка. — Не жалко мне никаких веников! Я еще настригу, сколько угодно. Но Человек очень встревожился. Он говорит, что… — но тут Мартышка увидела только что вышедшего на Большую поляну Человека и сочла за благо передать ему слово, заявив: — Вот он идет, пусть сам и скажет!
Приблизившись к коапповцам, Человек обратился к ним без дальних предисловий:
— Друзья, должен вас предупредить: если оставить Козу без присмотра, она может нанести нашему лесу немалый ущерб.
— Одна-единственная Коза? — на челе руководителя КОАППа явственно читалось недоверие.
— Да, знаю, это кажется невероятным, — согласился Человек. — И тем не менее… Дело тут вот в чем. Большинство копытных и в лесу, и в поле пользуется растительными кормами, так сказать, по всем правилам науки. Взять хотя бы антилоп гну: неисчислимые их стада многими тысячелетиями паслись в африканской саванне, а она не потеряла плодородия. Почему?
— Потому что они все время меняют пастбища! — выпалила Мартышка, словно отвечая урок. — Я сама сколько раз видела. А главное — антилопы никогда не действуют по принципу: «Весь мир растений мы разрушим до основанья, а затем…» (эти слова она пропела на известный мотив), то есть не съедают траву целиком.
— Верно, подтвердил Человек, — они ее как бы стригут, трава от этого только лучше растет. А вот козы вырывают траву вместе с корнем, причем всю, до последней травинки. Даже семена из земли выгрызают! Достается от коз и кустам, и деревьям. В результате почва, не скрепленная больше корнями, легко выветривается, ее смывают дожди… Проходит время, и плодородный некогда край превращается в пустыню. Вот пример: в начале шестнадцатого века на зеленый цветущий остров Святой Елены завезли коз. Через триста лет это был уже каменистый кусок суши, полностью лишенный растительности. Подобная судьба постигла и многие страны Средиземноморья…
— Мда, в козьем обжорстве поэзии как-то не ощущается, — заметил Гепард, вспомнив Землеройку.
— Вот тебе и Коза-дереза! — всплеснула крыльями Сова.
— А я, между прочим, давно ждала от коз каких-нибудь козней,— убежденно сказала Мартышка.— Знаете, как называются игорные дома, где проигрываются в пух?
— В козий пух? — уточнил Рак.
— Естественно — в какой же еще, если эти дома так и называют: «козино»! А «Коза Ностра», сицилийская мафия — случайно ли ей дали такое имя?
— Кстати, — вставил Человек, — Сицилия лишилась прекрасных лесов, которые ее некогда покрывали, тоже по милости коз.
— И дьявола, наверное, не случайно изображают с козьими рогами и копытами, — внесла свою лепту в обсуждаемую тему Стрекоза.
— Вот-вот, — подхватила Мартышка, — а в древнегреческих лесах, которые потом съели козы, водились, я слышала, сатиры — полулюди, полукозлы. Такие безобразники и гуляки! Теперь понятно, что все плохое у сатиров было от козлиной половины.
— А от второй половины, очевидно, произошли сатирики, — осенило Гепарда.
— Да-а, — удрученно вздохнул Кашалот, — рано я понадеялся, что теперь можно будет спать спокойно… — Но тут же глава КОАППа, преодолев минутную слабость, взял себя в ласты и энергично распорядился:
— Рак, срочно ползите к теплице, и если появится Коза, не подпускайте ее на пушечный выстрел!
Тут Кашалот заметил только что вернувшегося Удильщика, который, естественно, не подозревал о произошедших в его отсутствие драматических событиях. Вытянувшись перед начальством в струнку (точнее, вытянув в струйку свою удочку), он бойко отрапортовал:
— Наш наимудрейший из председателей, докладываю: инженер-гидростроитель уже на месте и вовсю трудится! Оказалось, что он прибыл еще ночью и сразу же приступил к строительству плотины.
Реакция Кашалота на это сообщение была краткой:
— Очень хорошо. А где Коза?
— Берет у инженера интервью.
— А вот это плохо. Ее нельзя оставлять без присмотра ни на секунду!
Удильщик был несколько озадачен.
— А что случилось? — полюбопытствовал он.
— Пока ничего, но… Сейчас некогда объяснять. Пойдемте скорее, пока она не ушла.
— Ищи-свищи ее потом, — проворчала Сова.
Все двинулись к речке. По дороге Удильщик рассказал, что гидростроитель оказался молодым специалистом и что это его первая самостоятельная работа — до сих пор он только помогал родителям строить плотины, каналы, хатки…
— Но делает на совесть, — заверил Удильщик, — я сам, лично нырнул на дно и проверил: он втыкает в грунт колья и толстые сучья, переплетает их ветками, подгребает ил, утрамбовывает хвостом — а хвост у него как лопата… Поработает минут пятнадцать — поднимается на поверхность, подышит — и опять на дно.
— Как же так? — не поверила Мартышка. — Он ведь инженер! Что же, у него нет ни мастеров, ни рабочих? Все делает сам?
— Я тоже удивился, спросил, а он в ответ: «Меня отец учил, что грош цена инженеру, если он ничего не умеет делать собственными лапами, а только другими командует. У нас, бобров, таких не держат!»
— Так инженер-то, стало быть, Бобр? — Сова задала этот вопрос скорее для порядка: ей, да и остальным, было и так уже ясно, кто инженер.
— Ну конечно! Разве я не сказал? Ага, вот мы и пришли… — Удильщик спустился к берегу, коапповцы последовали за ним. Они были буквально ошеломлены, увидев, что речка уже почти наполовину перегорожена плотиной.
— Ничего себе! — воскликнула Мартышка. Вот это темпы — прямо какие-то нечеловеческие…
— Тонкое наблюдение, — отреагировал Гепард. — Действительно, человечеству подобная производительность и не снилась: мешают частые перекуры и масса других факторов. Да, а где же сам герой труда?
— В данный момент, Гепард, — откликнулся Кашалот, — меня больше интересует, где Коза.
— А ее-то и не видать нигде, — сообщила Сова, вертя головой во все стороны.
— Вы ищете тетеньку с рогами и магнитофоном? — раздался юный, почти детский голос, и перед коапповцами предстал только что вынырнувший Бобр. Он был очень молод — совсем еще мальчик. — Она пошла вон туда, в рощу, — Бобр махнул лапой, показывая направление. — «Надо, говорит, найти какого-нибудь старика или старуху: рядом с твоим детским голоском, говорит, обязательно должен прозвучать старческий — для контраста».
Кашалот тотчас велел Стрекозе полетать над рощей, разыскать Козу и сказать ей, чтобы она немедленно вернулась к месту строительства плотины.
— Ну вот, — расстроился Бобр, — только я перевел дух после ее интервью… Сейчас придет и опять начнет приставать… — он очень смешно изобразил, как, разговаривая с ним, Коза сюсюкала: — «Кого ты больше любишь, деточка, маму или папу?» — И сделает «козу», — завершил мальчуган свои жалобы.
— Чего ж обижаться — ты ведь и впрямь деточка, — сказала Сова, отсмеявшись. — Кой тебе годик-то?
Юный Бобр насупился. Видно было, что вопрос для него не из самых приятных. Наконец последовал ответ, прозвучавший даже с некоторым вызовом: — Ну, два с половиной…
— И уже инженер?! — восхитилась Мартышка.
— А что — нормальный возраст. Моему отцу, когда он свою первую плотину построил, еще меньше было. У нас все родители за раннюю самостоятельность, даже никаких споров насчет этого не бывает. Через день после рождения бобрята уже плавают, а через три недели сами добывают корм. Правда, строить самому — это посложнее. Если, конечно, строить не тяп-ляп. Но об этом и подумать страшно! Отец, когда меня сюда провожал, сказал: «Сын, ты меня знаешь — халтуры я не терплю. Всякая работа должна быть прежде всего боброкачественной». Вот и вам вроде все делаю как надо: сначала соорудил на дне валик, потом возвел островок…
— Островок? — переспросил Гепард, внезапно заинтересовавшись.
— Ну да. Отец меня научил: «Если речка попадется широкая, перекрыть ее сразу будет трудно. В этом случае возведи посредине речки островок, а уже потом соединишь его с обоими берегами дамбами — все бобры так делают».
— А еще один островок ты бы смог возвести? — судя по нетерпению, с каким Гепард ждал ответа, он связывал с ним какие-то возникшие у него планы.
— Да хоть десяток! — по тону, каким юный инженер произнес эти слова, было ясно, что это не пустое бахвальство.
— Дорогой Кашалот, вот вам идеальное решение возникшей перед нами проблемы, — торжественно объявил Гепард. — Пусть Коза поживет на искусственном необитаемом острове!
Председатель КОАППа мгновенно оценил все преимущества этого рацпредложения и столь же мгновенно распорядился:
— Бобренок… то есть, извините, господин инженер — действуйте!
— Есть действовать! — радостно гаркнул молодой специалист, польщенный столь уважительным обращением самого Кашалота, и тут же рьяно принялся за работу, распевая во все горло песню:
Вам кажется, что это беспорядочная груда
Ветвей, стволов, камней,
А это настоящая бобровая запруда
И зеркало воды за ней…
Там, где наши хатки с краю,