– Слушайте, мне правда жаль, – проговорил рабочий. Он выпрямился и повернулся к ним, вытирая лоб рукавом футболки. – Я не успел затормозить.
– Ничего страшного, – расплылась в улыбке Крис.
– Ага. Честное слово, все в порядке, – подхватила Линди.
Тявка подошел и стал обнюхивать расплющенную марионетку.
Водитель покачал головой.
– Слава Богу. А то мне показалось, что он бежал. Я действительно принял его за ребенка. Натерпелся же страху…
– Нет, это всего лишь болванчик, – сказала Крис.
– Фу-ух! – выдохнул рабочий. – Слава тебе, господи. – Выражение его лица изменилось. – Кстати, девочки, что вы тут забыли, да еще в такой ливень?
Линди пожала плечами. Крис покачала головой:
– Да так, собаку выгуливаем.
Рабочий поднял раздавленного болванчика. В тот же миг деревянная голова рассыпалась в труху.
– Вам нужна эта штука?
– Можете выкинуть на помойку, – сказала Крис.
– Вы не стойте под дождем, – посоветовал водитель. – И больше так меня не пугайте.
Девочки извинились и зашагали обратно к дому. Крис радостно улыбнулась сестре, и Линди ответила улыбкой.
«Я могу улыбаться вечно, – думала она. – Какое счастье. Какое облегчение…»
Они вытерли промокшие кроссовки о половичок и придержали кухонную дверь для Тявки.
– Ну и утречко! – воскликнула Линди.
Вслед за песиком они вошли в кухню. Снаружи ослепительно сверкнула молния, пророкотал гром.
– Я промокла до нитки, – сказала Крис. – Пойду переоденусь.
– Я тоже. – Линди последовала за ней вверх по лестнице.
Они вошли в спальню и обнаружили, что окно распахнуто настежь, занавески хлопают на ветру, а дождь хлещет в комнату.
– О нет! – Крис подбежала к окну.
Как только она перегнулась через кресло, чтобы опустить раму, Слэппи вдруг распрямился, вскинув руку, и поймал ее за запястье.
– Что, рабыня, тот парень кончился? – хрипло прорычал он. – Я уж думал, никогда от него не избавлюсь!
Девчонка, что кричала «Монстры!»
Я люблю пугать своего младшего брата, Рэнди. Я рассказываю ему страшные истории про монстров, пока он не запросит пощады. А еще всегда подтруниваю над ним, притворяясь, будто вижу монстров повсюду.
Потому-то, наверное, никто и не поверил мне в тот роковой день, когда я повстречала самого настоящего монстра.
Потому-то, наверное, никто и не поверил, пока не стало слишком поздно, а монстр не оказался у меня дома.
Ладно, не буду начинать историю с конца.
Зовут меня Люси Мрак. Мне двенадцать лет. Я живу со своим шестилетним братом Рэнди и родителями в средних размеров доме, в средних размеров городке под названием Тимберленд-Фоллс, что означает «лесосплавные водопады».
Уж не знаю, при чем тут «лесосплавные водопады». Леса рядом с городом действительно имеются, но никто их никуда не сплавляет. И никаких водопадов в наших краях отродясь не водилось.
Так почему же Тимберленд-Фоллс?
Это тайна, покрытая мраком.
Живем мы в домике из красного кирпича, в самом конце улицы. Высокая разросшаяся живая изгородь тянется вдоль торца дома, отделяя наш двор от двора наших соседей Килленсов. Папа постоянно заводит речь о том, что, мол, не мешало бы хорошенько ее подстричь, но никогда не переходит от слов к делу.
Передний двор у нас маленький, зато задний – огромный, с высокими старыми деревьями. Посреди двора растет здоровущий сассафрас, дающий прохладу и тень – благодать. Там-то, когда одолеет скука, я и люблю сиживать с Рэнди, стремясь напугать его до чертиков!
Дело это нехитрое. Рэнди легко пугается.
Он здорово похож на меня, даром что мальчишка. У него такие же темные прямые волосы, только я свои, конечно, подлиннее отпускаю. Как и я, он невысок для своих лет и самую чуточку полноват. Лицо у него круглое, круглее, чем у меня, и черные глазищи, весьма приметные, благо у нас у обоих очень белая кожа.
Мама говорит, что ресницы у Рэнди длиннее моих, чему я слегка завидую. Зато у меня нос попрямее и зубы не так торчат, когда улыбаюсь. Так что мне, пожалуй, грех жаловаться.
В общем, пару недель назад, жарким летним деньком, сидели мы с Рэнди под старым сассафрасом, и решила я напугать его до смерти.
Признаться, я действительно не могла найти занятия получше. Едва начались каникулы, как большинство моих друзей разлетелись кто куда. А я болталась дома, изнывая от одиночества.
Рэнди вообще-то зануда страшный. Однако, за неимением лучшего, с ним хотя бы можно поболтать. А еще его напугать можно.
У меня богатейшее воображение. Я умею выдумывать самых невероятных страшилищ. Прям-таки взаправдашних.
Мама говорит, с моим воображением мне прямая дорога в писатели, когда вырасту.
Впрочем, я в этом не уверена.
Зато в чем я не сомневаюсь, так это в том, что напугать Рэнди можно и без особого воображения.
Обычно хватает сказать, что монстр, обживший его стенной шкаф, примеряет его шмотки, чтобы Рэнди побелел пуще обычного и затрясся всем телом.
Бедняжка! Он у меня чечетку зубами выстукивает. Обалдеть просто.
Я прислонилась спиной к гладкому древесному стволу, положила руки на траву и прикрыла глаза. Сочиняла подходящую байку для дорогого братика. Трава под моими босыми ногами была мягкой и сырой. Я зарылась пальцами ног в землю.
Рэнди был в джинсовых шортах и простой белой майке. Он прилег на боку, выдергивая одной рукой травинки.
– Слыхал когда-нибудь о пальцежоре из Тимберленд-Фоллс? – осведомилась я, смахнув паучка со своих белых теннисных шорт.
– Что? – Рэнди продолжал выдергивать травинки, складывая в кучку перед собой.
– Жил на свете такой монстр, и звали его пальцежором…
– Ой, Люси, ну пожалуйста, – захныкал он. – Ты обещала больше не сочинять про монстров.
– Ничего я не сочиняю! – заявила я. – Никакая это не выдумка. Чистая правда.
Он скорчил рожу.
– Ага. Конечно.
– Нет. Честно, – настаивала я, глядя в его круглые черные глазенки, дабы убедить в своей искренности. – Это реальная история. Она была на самом деле. Здесь. В Тимберленд-Фоллс.
Рэнди сел.
– Пойду-ка я домой, почитаю комиксы, – сказал он, кинув на землю пригоршню травы.
Рэнди собрал солидную коллекцию комиксов. Вот только все они либо диснеевские, либо про школьника Арчи Эндрюса – супергерои его, видите ли, пугают.
– В один прекрасный день пальцежор объявился у наших соседей, – продолжала я, прекрасно зная, что, уж если завела рассказ, никуда мой братик не денется.
– У Килленсов? – вытаращился Рэнди.
– Именно. Нагрянул средь бела дня. Видишь ли, пальцежор вовсе не ночной монстр. Он дневной монстр. Он нанес свой удар, когда солнце стояло в зените. Вот как сейчас.
Я указала сквозь колышущуюся листву на солнце, сияющее в голубой вышине.
– Д-дневной монстр? – Рэнди повернул голову, чтобы взглянуть на дом Килленсов по другую сторону живой изгороди.
– Не бойся. Это было два года назад, – продолжала я. – Бекки и Лайла сидели во-он там. Купались. Помнишь, мама им бассейн надувает? Из которого половина воды выплескивается.
– И пришел монстр? – спросил Рэнди.
– Пальцежор, – уточнила я, умудряясь сохранять серьезную мину и понизив голос почти до шепота. – Пальцежор ползком пересек их задний двор…
– Откуда он вообще взялся? – спросил Рэнди, подавшись вперед.
Я пожала плечами:
– А фиг его знает. Тут смотри какая штука: пальцежора, когда он ползет в траве, еще поди разгляди. Потому что они умеют делаться одного с нею цвета.
– Они зеленые, что ли? – спросил Рэнди, потирая курносый нос.
Я покачала головой.
– Зеленые – только когда по траве ползают. Они перекрашиваются под цвет поверхности, по которой ползут. Такого фигушки заметишь.
– Слушай, а большие они? – задумчиво спросил Рэнди.
– Большие, – сказала я. – Больше собаки. – Я проследила за мурашом, ползущим по ноге, потом сбила его щелчком пальцев. – Никто не знает насколько, потому что эти страшилища так здорово прячутся.
– Так что случилось? – спросил Рэнди слегка придушенным голосом. – Ну, с Бекки и Лайлой. – Он опять поглядел на обитый серой дранкой дом Килленсов.
– Так вот, сидят они в своем маленьком надувном бассейне, – продолжала я. – Ну, конечно, плещутся. И Бекки, кажется, лежит на спине, а ногу за бортик свесила. А монстр скользит себе по траве, практически невидимый. Как глядь – чьи-то пальчики болтаются…
– И… Бекки не заметила монстра? – спросил Рэнди. Смотрю, он уже здорово побледнел и дрожит весь.
– Пальцежора разглядеть очень трудно, – напомнила я, глядя братишке в глаза все с той же помпезной миной. Набрала в грудь побольше воздуха, медленно выдохнула. Чисто чтобы напряжение подогреть, и продолжала рассказ. – Сперва Бекки ничего не заметила. Потом вдруг чувствует, будто ее щекочут. Ну, думает, собака пальцы лижет. Дрыгнула ногой и говорит: «Отвали». А щекотка не унимается. Уже прямо до боли. Бекки на собаку прикрикнула: дескать, уймись уже. А боль все сильнее. И такое чувство, будто собака пальцы грызет, причем слишком острыми какими-то зубищами. Боль уже невыносимая. Тогда Бекки садится, втягивает ногу в бассейн. Смотрит на свою ступню, а там…
Я замолчала, ожидая, чтобы Рэнди сам спросил.
– Чт… что там? – наконец выдавил он дрожащим голосом. – Что она увидела?
Подавшись вперед, я приблизила губы к самому его уху.
– А пальчиков-то и нету, – прошептала я.
– Нет! – взвизгнул Рэнди. Он вскочил на ноги. Белый, как привидение, смотреть жутко. – Неправда!
Я скорбно покачала головой. А сама едва держусь, чтобы не разлыбиться.
– Попроси Бекки снять левую туфлю. Сам увидишь.
– Нет! Врешь ты все! – причитал Рэнди.
– Спроси ее саму, – мягко ответила я.
Тут я опустила взгляд на собственную ногу, и глаза мои от ужаса полезли на лоб.
– Р… Р… Рэнди, смотри! – пролепетала я и указала на нее дрожащей рукой.
Рэнди, увидев, на что я показываю, заорал благим матом.