Стены были задрапированы алой материей, колонны чередовались с темными нишами, в которых едва просматривались неподвижные силуэты. В воздухе смешались запахи пыли, старой кожи, дерева и еще чего-то неуловимого и неопределимого – так могло пахнуть в библиотеке, антикварной лавке или музее. Сама Тайна неподвижно стояла в одной из ниш, широко расставив чуть согнутые в коленях ноги, как будто готовилась к прыжку, и приподняв руки. В правом кулаке она сжимала нож, острием вниз. Девушка помнила, что оставила его по ту сторону зеркала, однако жало снова было здесь, словно кто-то достал его из груди Ивана Николаевича и вложил ей в руку.
Одежда оказалась сухой, хотя в тот момент, когда Тайна вошла в комнату смеха, с нее ручьями стекала вода. Там, где рукава куртки морщинились, девушка заметила пыль. Можно было подумать, что после событий в парке прошло несколько дней, а то и недель, и все это время Тайна простояла в тесной нише, как статуя или манекен. Она чувствовала свое тело, но неудобства или усталости не ощущала. Наоборот, ей было комфортно стоять так, не шевелясь; она как будто нашла идеальный баланс и позу, в которой можно простоять хоть тысячу лет. Сейчас Тайна двигала лишь глазами, изучая комнату с алыми стенами, и не торопилась покинуть нишу.
Внезапно безмолвие зала нарушил скрип дверных петель, послышались приглушенные голоса:
– Слушай, Макс, может, уйдем отсюда, а?
– Как ты мне надоел! Вали, если хочешь, я тебя не держу.
В поле зрения Тайны возникли двое. Первым появился высокий коротко стриженный парень с худым, землистого цвета лицом. Он был одет в замызганную толстовку, джинсы и грязные кеды. Второй, пониже, в спортивном костюме то ли черного, то ли темно-синего цвета и стоптанных кроссовках, шел следом осторожной, крадущейся походкой, сутулясь и втягивая шею. И тот и другой выглядели помятыми, бледными и нездоровыми. Высокий все время странно покашливал и шмыгал носом, а его приятель нервно почесывался, как будто под спортивным костюмом у него ползали муравьи. Он огляделся по сторонам и произнес:
– Слышь, Макс, дался нам этот музей? Здесь же нет ничего ценного…
– Ты что, совсем необразованный? В музеях как раз и хранят все самое ценное!
– То в обычных музеях. А здесь ты что возьмешь? Эти фигуры, что ли? Кому они вообще нужны?
– Знаешь, Гной, я с тобой не согласен, – нарочито интеллигентным тоном, не вязавшимся с его внешностью, произнес Макс. – Здесь круто! Смотри, это ж убийцы!
– Ну и что?
– Как «ну и что»? Они людей мочили, понимаешь?! Вот смотри. – Макс подошел к одной из ниш и, слегка нагнувшись, прочитал: – «Ричард Спек, прозванный прессой "Рожденным задать жа́ру". Убил восемь человек». Как тебе его рожа?
– Рожа как рожа. Мне вообще от этих фигур не по себе.
– Ага, они же на тебя смотрят! Сейчас оживут и погонятся за тобой! – Макс громко рассмеялся.
– Чего ты шумишь? – заволновался Гной. – А вдруг здесь кто-то есть? Мы же не знаем!..
Макс, не обращая внимания на приятеля, переместился к следующей нише.
– О, Джек Потрошитель. Пять жертв… Всего пять? И чего он такой знаменитый? – Макс пожал плечами и шагнул к соседнему экспонату. – Гляди, девчонка! Как она тебе? Нравится?
– Нет, не нравится! Идем отсюда!
– Подожди. Так, это у нас Тайна. Тридцать девять убийств. Зацени, девчонка-маньяк! И убила больше народу, чем Джек Потрошитель! Офигеть просто…
Гной всмотрелся вглубь ниши, а потом резко отпрянул и схватил Макса за локоть.
– Ты видел?
– Че?
– Глаза! Ты тоже это видел?
– Она что, на тебя посмотрела? – усмехнулся Макс.
– Да!
– Вот придурок! Они же все из воска! А глаза у них стеклянные.
– А я говорю, она на меня посмотрела! – Гной не спускал настороженного взгляда с неподвижной фигуры.
– Может, ты обдолбился? – Макс испытующе посмотрел на приятеля.
– Знаешь, иди ты… – начал Гной, но вдруг осекся.
Из-за двери донесся неясный шум – скрипнула половица, послышались шаги и неразборчивое бормотание. Гной замер, словно сам превратился в скульптуру из воска.
– Прячемся! – Макс быстренько сграбастал приятеля за шиворот и поволок к стене. Секунда, и оба скрылись между колоннами, за свободно висящей драпировкой. Шаги становились все громче.
– Нет здесь ничего хорошего. Одни извращения. Зачем нормальному человеку смотреть, как кого-то сажают на кол?.. Нет, нормальный человек сюда не пойдет… Нечего здесь делать… нормальному человеку.
В зал вошел крупный мужчина в черной униформе охранника и с полупустой бутылкой в руке. На широком кожаном поясе у него болтался фонарик, но никакого оружия, даже резиновой дубинки, Тайна не заметила. Красные запавшие глаза охранника остановились на ближайшей к нему нише.
– Убийцы… Они людей убивали, а их теперь в музее показывают!
Неподвижные изваяния равнодушно снесли это довольно справедливое обвинение. Мужчина сделал большой глоток из бутылки и нетвердой походкой приблизился к одной из фигур.
– Джек Потрошитель… Тьфу, мерзость! За что ты людей-то убивал? А ведь тебя так и не поймали, и рожу твою никто не знает. Так нет же, придумали, слепили…
Потрошитель молчал, и его собеседнику ничего не оставалось, кроме как снова приложиться к бутылке.
– Чего вас сторожить, а? Все равно не убежите. Пойду я лучше спать…
Махнув рукой на убийц, мужчина направился к выходу, но вдруг остановился. Из-под нижнего края драпировки выглядывали носки стоптанных кроссовок. Некоторое время охранник пялился на них с туповатым выражением лица, а потом словно опомнился и рявкнул:
– Кто здесь?!
Занавес не шелохнулся. Тогда мужчина шагнул вперед, схватил его за край и резким движением отбросил в сторону. За алой драпировкой, вжавшись в кирпичную стену, стояли Макс и Гной. У Гноя на лице застыло растерянное выражение, он смотрел на охранника снизу вверх, как провинившийся школьник, которого сейчас схватят за ухо и выведут вон из класса. Лицо Макса, наоборот, перекосила злобная гримаса.
– Какого черта вы здесь… – начал мужчина, но в этот момент Макс резко взмахнул рукой, слева направо.
Послышался странный хрип, свистящий и булькающий одновременно. Бутылка выпала из рук охранника и покатилась по паркету, а сам он схватился за перерезанное горло. Пальцы залила кровь, в тусклом свете дежурных ламп казавшаяся не красной, а черной. Макс выставил нож перед собой, готовый при необходимости нанести еще один удар. Охранник попятился, сделав пару нетвердых шагов, качнулся и тяжело рухнул на спину. Второго удара не потребовалось.
– Ты что наделал? – не своим голосом завопил Гной. – Ты же его убил!
Макс посмотрел на окровавленный нож, потом на мертвеца.
– Не ори. Сам вижу.
– Тебя за это посадят! – Гной отлип от стены, и алая драпировка с шуршанием скользнула на место, как театральный занавес в конце представления. – И меня тоже посадят, заодно с тобой! Я не хочу в тюрьму! Ты хоть понимаешь…
– Заткнись! – Макс грозно навис над сообщником. – Тело найдут только утром, к тому времени мы будем далеко отсюда. Нас не найдут.
– Ты уверен?
– Конечно! Никто ничего не узнает, если, конечно, ты не станешь трепаться!
– Не стану! – жалобно пискнул Гной. – Я что, по-твоему, ненормальный?
– Вот и хорошо, – кивнул Макс. – Значит, это будет наша с тобой тайна.
– Тайна? – пробормотал Гной, глядя на тело. – Ну ладно…
Макс ободряюще пихнул его в плечо и направился к выходу. Гной в последний раз посмотрел на охранника, валяющегося в луже собственной крови и разлитого вина, и поспешил за Максом. Тайна проводила их неприязненным взглядом.
Зал снова погрузился в тишину. Мертвец лежал в нескольких метрах от проема в стене, из которого Тайна наблюдала за убийством. Решив, что уже достаточно долго изображала манекен, она спустилась с небольшого возвышения на паркетный пол и подошла к мертвецу. Теперь он мало чем отличался от восковых изваяний, которые еще недавно охранял. Его открытые глаза уставились в потолок, рана на горле выглядела как сочащийся красным полумесяц. В воздухе разлился густой запах алкоголя и свежей крови.
Тайна решила, что самое разумное сейчас – последовать примеру Макса и Гноя и поскорее покинуть место преступления. Она не знала, почему зеркало привело ее в Музей восковых фигур, но, разумеется, не питала иллюзий относительно этого места. В своем видении Тайна стояла по колено в крови, и вот, пожалуйста, – не прошло и получаса с тех пор, как она очнулась в пыльной нише, и на ее глазах случилось кровопролитие.
– Надо сваливать отсюда, – пробормотала девушка, и в этот момент за ее спиной раздался подозрительный шорох.
Тайна резко обернулась и увидела незнакомого мужчину с темными волосами до плеч и аккуратной бородой. Одет он был в мешковатую тюремную робу с номером на груди. Ниша с табличкой «Чарльз Мэнсон» за его спиной пустовала, и Тайна догадалась, что именно оттуда он и появился. Глаза мужчины блестели, губы, растянутые в улыбке, беззвучно шевелились. Он прошел мимо Тайны, даже не взглянув в ее сторону, и приблизился к трупу. Когда он проходил мимо, девушка заметила на его лбу грубый шрам в виде косого креста.
– Кровь… кровь… – послышалось из темноты.
Тайна оглянулась на голос и увидела, что Джек Потрошитель и Ричард Спек медленно выбираются из своих ниш. На первом был серый плащ и широкополая шляпа; лицо частично скрывал поднятый воротник, так что виднелись лишь кустистые брови и нос, похожий на клюв. Второй – высокий джентльмен в классическом костюме и при галстуке – имел худое землистое лицо и светлые, зачесанные назад волосы. И Потрошитель, и Спек смотрели на мертвеца, как человек, заблудившийся в пустыне, – на стакан воды.
– Кровь… Кровь… – зал наполнился жадным полушепотом.
Тайна огляделась по сторонам и в каждой нише заметила шевеление – одна за другой восковые фигуры оживали и покидали свои постаменты. Некоторые сжимали ножи или тесаки, на двух скульптурах Тайна заметила наручники. Один из убийц – крупный мужчина с широким лицом – почему-то был облачен в полосатый клоунский костюм с плиссированным красным воротником. На голове у него крепко сидел синий колпак с помпонами, а выбеленное лицо украшала нарисованная улыбка от уха до уха.