«Что-то с настройками связи. Я ненадолго», – объяснил он ей.
Облачился в легкий скафандр и ушел в транспортный отсек, откуда наружу вёл люк.
Айрис завернулась в одеяло, заварила себе кофе и плюхнулась на кушетку. Думать. Все очень странно. Игра со старпомом ее по-настоящему увлекала. Рис вообще любила балансировать на грани. Но то, что происходило с ней и с ним в последние дни, уже никак не назовёшь игрой. Ее тянуло к нему и физически, и морально, и она старалась всячески этому сопротивляться. Потому что странности старпома никуда не делись. Она не могла никак понять, что он собой представляет и как ей с ним себя вести. Более того, их любовные отношения начались слишком быстро, и продолжались, и продолжались, и продолжались, и продолжались, много раз продолжались, но в пылу этих «продолжений» они так ни разу и не поговорили о том, зачем все это и к чему ведет. И поэтому Рис было немного не по себе. Как будто Дану уже все решил, ей ничего не сказал, и она полностью утратила контроль над ситуацией. При этом девушка даже самой себе не признавалась в том, что ждет, когда же он, наконец, закончит возню с антенной, вернется назад и все начнется сначала. И сама мысль о том, что он подойдет к ней и дотронется до ее шеи, груди, вызывала в теле возбуждение и истому.
Появление Дану дейгарка почувствовала еще до того, как он открыл переборки, ее словно потянуло куда-то, она еле успела пристроить стакан с кофе на маленький столик.
– Все в порядке? – спросила она, увидев его.
– Конечно, не сомневайся.
Он подошел к ней, коснувшись настенной панели, вырубил свет, потом чуть ли не вырвал из рук одеяло. Глаза старпома – как два полыхающих протуберанца, он весь напряжен и тверд. Айрис протянула к нему руки, чтобы обнять и приласкать, но старпому было не до нежностей, он захватил ее, завоевал, овладел ее телом и снова нырнул вместе с ней в пучину экстаза.
– Ты моя, ты только моя, – шептал Дану. А из-за иллюминатора за их любовным безумием подглядывали звезды…
Ближе к вечеру по относительному времени Айрис пришла в себя. Дану рядом спокойно спал. А ее почему-то трясло. Она налила себе горячего чаю, бухнула туда сахару от души и присела в пилотское кресло. Непонятно зачем она начала проверять настройки, и оказалось, что старпом вместо того чтобы «наладить связь», зачем-то так поработал с антенной, что она теперь просто не функционировала. Айрис нервно оглянулась на Дану и дрожащей рукой запустила расконсервацию резервной антенны. Потом отправила сообщение на КА.
Ответ пришел, когда они завтракали.
– Офицер Ромеро, вы отправляли сообщение на крейсер? – поинтересовался старпом, переходя на официальный тон.
– Да! – с вызовом заявила Айрис. Ничего плохого она не сделала! Имеет право!
Дану внимательно посмотрел на нее, но прежде чем она успела испугаться, улыбнулся.
– Отлично! – объявил он. – Раз вам так хочется, то скоро мы вылетаем. Расчёты почти закончены.
Айрис не придумала, что ответить, и просто холодно кивнула.
* * *
– Рерих! Ты снова режешь меня-меня без ножа! – наперебой вопили по рут-кому Дор-Гон. – У меня-меня и так дурдом!
– Дур-Дом? Серьёзно?
– Именно! Не госпиталь, а дурдом, и… Кончай хохмить! Мне-мне тут целый взвод резервников доставили с серьёзными ранениями из Экебана. С каких это пор в горячие точки отправляют без кибердоспехов?! – доктора были на грани истерики. – Какой идиот проморгал?!
– Я с этим разберусь, – в момент посерьёзнел Шадор, параллельно активируя чёрную метку офицеру по снабжению. Недолго тому осталось пребывать на этом тёплом посту. Второй случай за год… А это уже систематическое нарушение устава. Выговором не обойдёшься.
– И в реанимации у меня трое! – не унимались Дор-Гон. – В том числе и после таврийского эскорта…
– С дебаркадера только одна, – напомнил ему-ему Шадор. – Я в курсе.
– Да! Но в тяжёлом состоянии! И, кстати, все переломы я-я зарастили и вылечили по твоему приказу.
– Объявлю тебе-тебе за это благодарность по рут-кому…
– Да на кой мне-мне твоя благодарность!?
– Ладно. Моё дело предложить. А теперь принимай новый приказ. Я уже оформил.
– Рерих! Рерих! Рерих! Но зачем нам ещё экстренная диспансеризация?!
– Я тебе-тебе говорил. Тезерион. Надо срочно отыскать полиморфа и водворить в камеру.
– Так этот твой… двухмерный притащится даже не на этой неделе, а в конце следующей.
– Вот я и сократил твоё-твоё время до недели, чтобы с запасом.
– Но… я-я физически не успеем обследовать всех за неделю!
– Положим, не всех. Некоторых ты-ты уже осмотрели… И возьмите себе-себе помощников с третьего курса. Им надо отрабатывать программу медподготовки.
– Капитан! – против обыкновения взмолились доктора, используя последнюю попытку. – Мой госпиталь не рези…
– Выполняйте! – И Шадор отключился. А его внимания уже требовал Кабук, и несчастный экс-офицер по снабжению топтался за дверью, пытаясь отправить капитану объяснительную.
– Кэп! – радостно известил по комьюните шкипер. – Бригантина-22 нашлась! С экипажем всё в порядке… Временные неполадки в системе навигации.
– Ну, хоть какой-то камень с души, – выдохнул Шадор.
А вот у Дор-Гона этих камней было столько – и на душе, и за пазухой, что если бы они все разом упали, то наверняка бы проломили дно крейсера и образовали целый астероидный пояс. Однако эризийцы унывали недолго, и прочитав приказ капитана два раза – про себя и вслух, как обычно, постарались извлечь из ситуации двойную выгоду… Для себя-себя.
«Всех ка-маргов отправлю в карантин, – рассудил Дор. – Пусть их мед-лепреконы шерстят».
«И продолжу с двенадцатым звеном, – потёр ладони Гон. – Тиранна здесь и давно обследована, Ярим был на осмотре недавно – оба точно не полиморфы, и Бринн как раз тут».
«А дальше посмотрим!» – заключили оба и резво побежали на трёх ногах извлекать пользу.
Тройную! Для себя-себя и одного парня.
Дор-Гон поспешили в реанимационный блок, где его-его ждал Бринэйнн.
* * *
Дор-Гон встретили Бринна с серьезными лицами.
– Все настолько плохо? – спросил он.
– Да, – кивнул Дор.
– Нет, – сказал Гон.
– Понимаешь, Бринн, – Дор выразительно покосился на Гона, – это контузия. Надолго ли, трудно сказать, но все функции восстановятся. Со временем. А сейчас… э-э-э… девушке необходимы процедуры, покой…
– И дружеское участие! – подхватил Гон.
– То есть я могу к ней пройти?
– Разумеется, – хором ответили доктора. – Пройди, посиди…
– Пообщайся. Можно подольше…
– Вам никто не помешает, не волнуйся. Она же твой кадет. Ответственность и всё такое. – Дор своей парой рук мягко подтолкнул Бринэйнна к боксу, где устроили Тиранну.
– Обед вам сейчас принесут, а за остальное не волнуйся.
Лериец скрылся в отсеке, а Дорвард накинулся на брата:
– Чуть всё не завалил!
– Я не хотел его пугать! Теперь вообще неясно, получится или нет! Вот он будет ее беречь, а сам мучиться!
– Я вообще удивляюсь, как он держится до сих пор!
– На берсеркере выложился.
– Думаешь?
– А может…
– Нам ее подстегнуть? – доктора переглянулись, Гон активировал подачу лекарства, и произнес, словно оправдываясь: – Мы же совсем чуть-чуть?
Бринэйнн и сам не мог понять, почему ему так больно видеть Тиранну в реанимации. Он пытался убедить себя, что это просто его отношение, как куратора, и что за каждого из своих кадетов он переживал бы так же. Например, за Джона… Или за вузюка… Но не выходило. Не в привычках лерийца было переживать за мужчин, а лашми вообще был атипичен. Но и за женщин он раньше не особо беспокоился. А Тиранна… Так и тянуло к ней прикоснуться. Убрать со лба волосы, поправить разошедшуюся на шее больничную рубашку, дотронуться до уродливого шрама. Бринэйнн не испытывал к нему никакого отвращения, наоборот, он уже казался ему неотъемлемой частью облика Тиранны. А еще ему почему-то очень хотелось дотронуться до ее губ, своими губами, потом языком, а потом…
Бринэйнн тряхнул головой и присел на табурет рядом с кроватью. Тиранна открыла глаза и удивленно уставилась на него.
– Командир… Вы здесь?
– А где я должен быть? – строго спросил Бринэйнн. – Почему ты не выполнила мой приказ? Зачем бросилась в самую гущу боя? Зачем подставилась?
– Это моя работа! – девушка нахмурилась, поджала губы и села на постели. – Нет смысла меня за это ругать. Я всегда буду поступать так.
– Ты понимаешь, как я испугался? – неожиданно для себя самого выдохнул Бринэйнн.
– А я… я тоже испугалась, – Тиранна вытянула вперед руки и обхватила лерийца за шею, прижалась к нему, а потом зашептала быстро-быстро: – Если бы с вами что-то случилось, я бы не смогла жить. Я знаю, что должна молчать, но не могу. Я люблю вас! Я готова на всё, лишь бы быть рядом. Но я могу сдерживать свои чувства. Я все понимаю, задание, но сейчас тут никого нет, и я могу сказать…
Бринэйнн прижал к себе девушку. Ее слова звучали музыкой для его ушей, возможно, если бы Тиранна смогла сдержаться, он бы тоже повел себя по-другому, но ее речь, страсть, звучащая в ее голосе… Он не мог, да уже и не хотел ни о чем думать.
Бринэйнн опрокинул ее на кровать, отшвырнул одеяло и, по-прежнему удерживая Тиранну одной рукой, другой начал расстегивать рубашку и штаны. Тело вело себя странно, мышцы временами каменели, а желание плескалось внутри волнами, грозящими перелиться через край. На секунду Бринэйнн задумался о том, что он вообще делает, но Тиранна цеплялась за его плечи и так призывно смотрела в глаза, что он доверился своим чувствам, временно утратив разум.
Повязка нагрелась, и Бринн хотел сорвать ее со лба, но ему не хватало рук, он уже полностью разделся и вытянулся на кровати рядом с девушкой, и теперь исследовал ее тело, не желая ни на секунду от него отрываться.
Наконец-то он припал к ее губам и теперь пил ее дыхание, а каждое касание ее языка заставляло его тело дрожать, а пальцы сжиматься. Кровь стучала в висках, он себя почти не контролировал, только понимал, что эту горячую жажду можно удовлетворить прямо здесь и сейчас, если довериться инстинктам.