— Ничем не могу помочь. Это военная академия, юная леди. Не сумели сохранить драгоценный подарок — не достойны его.
И эта электронная засранка задрала металлический нос и уплыла в свои владения!
— Кстати, она права, — заявил Дамир, допивая свой кофе и машинально протягивая свою лапу к моей чашке. Я быстро схватила её и сделала большой глоток. — Быстро учишься, — хмыкнул учёный. — Но кофе могла бы и поделиться.
Прижала чашку к груди, прикрыв ладонью для надёжности.
— Маруся мне больше не выдаст, я в немилости у султанши.
— Выдаст, если я велю. А теперь давай за медитацию. Настраивай сознание, я пока перепрограммирую замок. Кира к себе хоть не пускай, — посетовал Дамир.
— Так это он!
— Разумеется, он. Кому ещё пришёл бы этот детский сад в голову? — фыркнул учёный, разворачиваясь к мониторам.
Детский сад! Меня из–за этой шуточки в коридоре на лоскуты порвут. Точнее, попытаются! С другой стороны, было весело.
Поставила чашку, опустилась на пол, скрестив ноги и закрыв глаза. И тут же услышала, как кое–кто хитровредный сделал глоток из моей чашки!
Тело действовало молниеносно. Прыжок. Рывок. Чашка в моих руках. Я смотрю на ошарашенного учёного, который, вполне вероятно, даже не отдавал себе отчёт, что его кофе давно кончился и он нагло экспроприировал чужой. Не так часто у него бывают посетители. Да и я точно знала, что когда Дамир погружён в работу, его ни для кого нет. Совсем нет. Тело на автопилоте.
— Прости, инстинкты, — оправдалась, как сумела.
— А я тебе говорила, что местным девицам доверять нельзя, — добавила свои пять копеек вновь выглянувшая из кухни Маруська. — Сперва просачиваются в мою лабораторию, затем втираются в доверие, издеваются над бедными электронными замками, стоит тем вполне невинно пошутить.
— Да–да, — вставил замок, пока его не разжаловали до простого электронного. — Я вообще жертва обстоятельств. И, к слову, мог бы оказаться вполне полезным. Марусеньке двери открывать без голосовой команды, к примеру, — залебезил замок, пытаясь перетянуть на себя одеяло, а заодно подлизаться к имеющей влияние на учёного кофемашине. — Ей с чашечками неспродручно…
— Ой, как несподручно, — закивала головой Маруся.
— … возвращаться по ночам от адмирала Традониадаля и командовать на весь коридор открыть ей дверь, — закончил речь замок. — А так бы я видел её и сам открывал. Сканировал, если надо, на прослушки и прочую контрабанду, — с готовностью предложил замок, которого впервые одарили правом голоса.
Маруся Дамировна от возмущения зазвенела блюдцами, замигала глазами–прожекторами, но не выдержала, завопила: «Отключай его, Дамирушка! Нам такие предатели не нужны!»
— Какие «такие»? — заинтересовался владелец электронного шапито, переводя взгляд с интеркома у двери на кофемашину. — Которые изменяют мне направо и налево с метранами?
— Да я же ради тебя! Ради нас! Ради новой лаборатории, о которой ты давно просил! — прижав руки с металлическому брюху заголосила Маруська. — Денно и нощно уговариваю его поторопиться с бумагами, да согласованиями! А ты не ценишь! — заявила она, уперев руки в бока.
— Лучшая защита — нападение, — прокомментировал замок.
И вдруг, несмотря на интереснейшее представление, Дамир замер. Погрузился в себя.
— Что–то придумал, — шёпотом произнесла Маруська, подъезжая к учёному и наливая ему эспрессо, добавляя в крошечную чашечку кусочек лайма, при виде которого я сглотнула набежавшую слюну. Кислятина! Любимая кислятина.
Дамир машинально забрал чашку и залпом осушил содержимое, затем сел за компьютер и отрешился от нас больше прежнего.
— Кажется, тренировка блоков не состоится, — произнесла я себе под нос.
— Иди–иди, не мешай ему, — засуетилась Маруся, провожая меня к двери, а затем сделала и вовсе немыслимое — протянула мне целую жменю шоколадок, чтобы дезориентировать. — Сама пока тренируйся, а я с тобой потом поговорю.
Я и пикнуть не успела, как меня выставили за дверь, к которой тут же рванули «дежурные» девицы.
— Шоколад! — воскликнула одна.
— Много! На всех хватит! — обрадовалась вторая.
Я посмотрела на рэкетиров в юбках и спокойно спрятала добычу в карманы.
— Вообще, конечно, боевым группам запрещено обижать гуманитарные, — заметила спокойно, хотя на самом деле тщательно контролировала их перемещения и оценивала размеры каблуков и ногтей. — Но поскольку на карту поставлен шоколад, уверена, смогу списать ваши переломы на состояние аффекта.
Голос мой звучал тихо и размеренно, самую малость угрожающе, но девицы остановились, словно приклеенные.
Оценили мою миниатюрную фигуру, которая в чёрной форме казалась совсем тоненькой и хрупкой, вспомнили, что помимо шоколада я им должна по гроб жизни за то, что хожу к «их учёному», как к себе домой, дружно прищурились и рванули навстречу… больничному крылу.
Ладно, шучу–шучу.
Разумеется, я не стала никого ломать, всё–таки правила есть правила, для военных специальностей они куда более строгие, чем для этих девиц, у которых в принципе было время на ерунду вроде разборок из–за мужчин и шоколада. Но не отказала себе в удовольствии немного поиздеваться над самоуверенными кошками, полагающимися только на свои коготки.
Такого шикарного длиннющего маникюра у меня не было и в период обучения быть не могло, так что я воспользовалась рукой первой нападающей и рассекла кожу на лице второй.
— Неплохое оружие, кстати, — совершенно серьёзно оценила маникюр вынужденной помощницы, пока та безуспешно пыталась вырваться из стального захвата. — Буду иметь в виду.
— Отпусти! — зашипела девица, пытаясь освободить руку, которую я держала за запястье, нарочно зажав кожу до ощущения болезненного жжения. Ничего личного, только желание потренировать недавно выученный приём. Тренер настаивает, чтобы мы пользовались каждой подвернувшейся возможностью.
— Отпусти её! — потребовали остальные.
— Иначе что? — спросила немного ехидно. Девицы не нашлись с ответом, так что я демонстративно усилила зажим первой пакостницы, заставив ту застонать. — А теперь слушаем внимательно и запоминаем раз и навсегда, если самостоятельно освоить «Уклад академии» вы не в состоянии и при поступлении подписали его не глядя. Наша академия — это территория боевых действий…
— Великие звёзды, Антония! Она имеет право тебя убить или отдать под трибунал за нападение на старшего по званию, — первой сообразила, куда я клоню, девица в очках.
— Какой трибунал? Мы на гуманитарном факультете, — возмутилась самая красивая из этих девиц, но явно не самая умная.
— Те сиреневые бумажки! — напомнила ей «очковая кобра». — Там было написано, что мы принимаем какой–то чин, что–то такое, я точно не помню! Я сюда не учиться пришла!
Ой, ну действительно, в академию–то только замуж выходить приходят. И как кто–то мог подумать, что её заподозрили в неподобающем действе — учёбе? Стыд какой!
— Точно. И если захотим и будем проходить по очкам, сможем перевестись на подходящий военный факультет, — вспомнила симпатичная рыжуля, поглядывая на меня с опаской.
— Да кто на это вообще смотрит? — с ужасом запричитала первая красавица. — Мы ведь не служить собирались, а замуж. Особо не вчитывались.
— А зря. — Мамзель в очках поджала губы и опасливо на меня посмотрела. — Но вы не станете наказывать так Антонию из–за простой шоколадки?
Я разжала руки, отпуская пленницу, которая после озвученной подругами информации, едва не шмякнулась кулем на пол.
— Из–за шоколадки, конечно, не стала бы, но нападение на старшего по званию — серьёзная провинность. И дело не только в Антонии, — напомнила девицам. — Здесь нет зрителей, все участники.
Я нарочно выдержала длинную паузу, заставив красоток осознать произошедшее, побледнеть и включить коллективный разум, раз по одиночке соображать они не способны.
— И–и–извините, — выдавила из себя девица в очках до того, как я успела продолжить.
И это в корне изменило дело.
Разумеется, я не стала бы раскачивать ситуацию, у руководства академии хватает забот, и если бы наставники посчитали нужным вмешаться, уже были бы здесь. Но проучить девиц вполне могла собственными ресурсами. Жаль только, теперь любой негатив с моей стороны будет выглядеть, как избиение младенцев.
— Я принимаю ваши извинения. Надейтесь, что их будет достаточно для кураторов вашего факультета. Вы только что сознались в нарушении сразу нескольких пунктов Устава, — проговорила максимально нейтрально. — Всего доброго.
Повернуться спиной к врагу — задача не из лёгких, но мне нужно было уйти с высоко поднятой головой. Однако вслед прилетело шипение девицы, чьё лицо я немного подправила чужими руками.
— Ты мне ещё заплатишь.
Я развернулась и медленно–медленно направилась к зажимающей повреждённую щёку красотке. Она не ментал и не умеет контролировать эмоции. В её глазах плещется столько ярости, что она способна на любую пакость и мне нужно следить и за ней и за собой, потому что бурное проявление эмоций и яркое — глупости вызывает во мне протест и желание стукнуть.
— Поединок чести или твоё отчисление. Решение жду завтра, — сообщила в идеальной тишине. Казалось, присутствующие даже не дышали.
— Но…
— Прости её! — вновь показала себя самой разумной девчонка в очках.
— Нет. У меня нет и не будет врагов, — проговорила с достоинством. — Живых. До новых встреч, леди.
— Надеюсь, обойдётся без них, — фыркнула Антония, спрятавшись за рыжеволосую подругу.
— Всё в ваших силах, — с улыбкой произнесла я и, кивнув девушкам, удалилась.
Прошла по коридору с высоко поднятой головой и идеально прямой спиной. Спустилась на несколько уровней, заглянула в персональный тренировочный зал нашей группы, обменялась парой фраз с друзьями и лишь после всех обыденных процедур вернулась к себе.
Стоило двери с лёгким шорохом опуститься и пикнуть, извещая о блокировке, как я без сил стекла на пол и закрыла глаза.