Она отлично ложилась и в ситуацию с родством Генриха Крауфа и адмирала Монро.
Но как рассказать всё Тане, если она… Нет, она совсем не готова.
Пока займёмся её личными и рабочими проблемами.
— Ну, что там? — нетерпеливо уточнила Таня, даже не выбравшись из капсулы мед–бокса.
— Жалею, что мы поторопились и не взяли у тебя анализ крови, когда ты пришла.
— У меня дома есть два «стандарта»: брала неделю назад и сегодня утром для лабораторной. Пришлю тебе ближе к вечеру. Если надо, проведу исследование, только скажи, на что обратить внимание.
— Отдашь мне обе пробирки, я пока не уверен, что сам это понимаю, — ответил завуалированно.
— Хорошо.
— Пойдём, — коротко бросил я, направляясь в своё логово. Таня деликатно не стала расспрашивать, возможно, настраивалась на неприятную процедуру.
Похищенная кружка с кофе осела на полке с десятком таких же, ранее принесённых из лазарета. Дурацкая привычка.
Таня сбегала в кухню, налила нам кофе и, пока Маруська отсутствовала, спросила, зачем я вообще прикрутил ИИ кофемашине.
— Сначала я сделал голосовое управление, но выходило, что велю сварить кофе, отвлекусь, через час прихожу, а он остыл, — выдал стандартную историю, потому что моё «захотел — поставил» окружающих почему–то не устраивало.
— Но ты её прокачиваешь и прокачиваешь, — пыталась разобраться Таня, к чему такие усилия, ведь чтобы наливать кофе много ума не надо.
— Весело. И Ида бесится, — признался откровенно.
— Не поняла?
— Она запрещает мне пить много кофе, а Маруська — потенциальный враг, ещё и выполняет женскую функцию — заботится обо мне.
— Вот ты павлин самодовольный, — восхитилась Таня.
Хмыкнул, а затем потихоньку проник в мысли девушки. Таня пила кофе и про себя думала о непробиваемом мужском эгоизме. Что меня любит красивая, умная и приятная во всех отношениях девушка, а я над ней бессовестно издеваюсь.
А говорят, что женской солидарности не существует, ну–ну.
— Открывайся, — скомандовал, отставляя в сторону недопитый кофе. Поворочался в кресле, позволяя тому подстроиться под новую позу.
— Бр–р–р, — простонала Таня, но без промедления открыла сознание.
— Тебе–то что, сидишь и ни о чем не думаешь, а мне в твоем бардаке разбираться, — посетовал я. Работать с пси ужасно неприятно.
— У меня там не бардак! — возмутилась девушка.
— Да ну! С чего это ты, интересно, взяла? Таня, более–менее «не бардак» у менталов, те привыкают информацию сортировать на входе и сразу раскладывать по полочкам. У всех остальных, а у пси особенно, там такой хаос, что просто… приличных слов нет.
— Но…
— И даже не спорь, мне лучше знать. Споры окончены, цыц!
Я не преувеличивал. Даже педантизм Татьяны в работе не спасал — мысли, эмоции, чувства, воспоминания перепутаны в такой клубок, что искать следы чужого вмешательства весьма затруднительно. У той же Иды я бы нашёл нужную информацию за пять минут, притом с меньшими затратами сил и энергии.
В этот раз нам повезло — блоки ставил ментал и я достаточно быстро вычленил в бессвязном информационном потоке изящную конструкцию, привычную моему внутреннему взгляду, но уж больно инородную для Тани.
— Первая есть.
— Первая?
— Не отвлекайся! — шикнул на девушку.
Через три часа мы без сил лежали каждый в своём кресле, ещё через час кое–как доползли до лазарета. После очередного отдыха в мед–боксах я передал Тане просьбу адмирала Традониадаля заглянуть к нему в кабинет, сам же вернулся в свою берлогу и ввёл поисковый запрос: «Бобо Шанте»
Впечатлительная и добрая Таня остро отреагировала на инцидент с деловым партнёром, потому во время работы с блоками мне то и дело попадалось испуганное лицо дизайнера. И в один из моментов я успел зацепить ужом проскользнувшую мысль девушки, что такая реакция на кровь ей хорошо знакома, и она не стандартная медицинская, нет. Это глубокая психологическая травма. Обычно она бывает у тех, кто подвергался насилию. Таня подумала про пытки и эксперименты. И подумала так, словно не сомневалась, а знала точно.
Куда она, чёрт возьми, вляпалась? И может ли эта информация быть мне полезной?
Интуиция подсказывала, что страх Бобо Шанте и мысли Тани — важный элемент паззла, но пока я не мог сообразить, какого, слишком много белых пятен.
Пока Таня была у Традо вернулась Маруська. Деловито огляделась, нахмурилась.
— А с чего это у нас здесь такой порядок? — потребовала она ответа, неотрывно сканируя моё лицо. — У тебя была девушка? — Принюхалась пиксельным носом, идеально сымитировала звук, а затем получила данные анализатора запахов и довольно выдала: — У тебя была Татьяна Монро.
— Она, — согласился я, радуясь, что обошлось без сцены ревности. Но счастье моё было недолгим.
— Ещё одна кружка из лазарета! — завопила Маруська, хватаясь за отсутствующее в её металлическом корпусе сердце. — По больному режешь! Дамирушка, милый, не пей ты эту дрянь! Я тебя столько лет приучаю к хорошему, качественному кофе, а ты…
— Тебе ещё года нет, — напомнил педантично.
А дальше случилось неожиданное — тишина. Я отметил её не сразу — активировал наушник и прослушку у Традо, слушал обмен любезностями, но когда обернулся, застал Маруську странно зависшей. Неужели программное обеспечение сбоит? Я ведь прокачал её так, что можно в космос запускать — не подведёт. Может, пытались взломать мою девочку?
— Марусенька, — позвал тихо.
— А? — Совершенно человеческим жестом кофемашина тряхнула головой, словно выныривая из размышлений. — Прости, я обрабатывала кое–какую информацию. Ой, то есть думала о своих личных… Хотя нет, если я тебе не скажу, то…
Смотрел на метания электронной хитрюли и жалел, что не могу читать её мысли без специального приложения. Но показывать ей, что я знаю о её махинациях всё и даже больше не собирался, пусть живёт в неведении. Если её кто и взломает, я по крайней мере буду в курсе и смогу проконтролировать ситуацию.
— Маруся, у меня много дел, не задерживай, — напомнил нерешительной технике о времени.
— Дамирушка, я вот, о чём подумала, — кофемашина начала выдавать наполеоновские планы голосочком кроткой овечки, а затем и вовсе тон приглушила, голову понурила, сыграла стеснение: — Кадет Вишневская вернётся с практики за три дня до моего дня рождения. И я очень переживаю, что ты совсем обо мне позабудешь. Не подготовишь ни цветов, ни подарков, ни полагающейся по таким случаям вечеринки с шариками и закусками.
По мордахе потекли электронные слёзы. Огромные такие, ярко–голубые. И, так как на металлическом пузике экрана не было, мадемуазель Маруся зажигала по очереди голубые лампочки, вроде как рыдает ну настолько сильно, что гигантские слёзы не успевают просыхать. Надеюсь, не додумается пролить кипятка на пол, чтобы сымитировать океан скорби.
Именно в этот момент Таня и адмирал Традониадаль перешли от светских любезностей к нормальному разговору и мне стоило сосредоточиться на прослушке, а не быть утешением маленькой, идеально имитирующей вселенское горе кофемашине.
Но их разговор! Я едва не расхохотался!
— Не буду ходить вокруг да около, у тебя через месяц день рождения, — тоном доброго дядюшки говорил Тане шеф. — И я решил для разнообразия смешать личное и рабочее: предлагаю тебе полететь бортовым врачом на Амирак. По окончании практики группу необходимо обследовать, подлечить, протестировать. В общем, стандартная процедура после работы на карантинной планете. Подумай хорошенько, так как ты пропускаешь празднование своего первого юбилея в кругу друзей и семьи, но…
— Я согласна! — быстро проговорила Таня. — Я полечу. И это отличный, просто замечательный подарок!
— Вот и хорошо. Твоя задача в ближайшее время познакомить Крауфа с Анжелой. Я понимаю, что вы с ним здорово подружились, но дело есть дело. Это не предательство, — выделил фразу интонацией адмирал. — Он взрослый человек и примет решение сам. Ты понимаешь?
— Да.
— Я на тебя надеюсь. Мы все на тебя надеемся. Сложная, конечно, ситуация.
— Не то слово. Но за меня можете не волноваться. Я не предам, — пообещала Таня.
— Извини, что я так жёстко, но ваши семейные дела несколько пошатнули мою уверенность в успешности операции, а её результат… от него многое зависит. В том числе безопасность группы Кирилла, — искренне поделился шеф с девочкой, которую нянчил в этом самом кабинете с младых ногтей.
И всё равно удивительно, что он не манипулирует, а честно сдаёт карты. Непривычно.
— Я всё понимаю и не подведу, — мягко проговорила Таня. — Спасибо за подарок. Он будет самым лучшим!
— Пожалуйста, дорогая. И ещё одно.
О, а этот тон я узнаю. Сейчас услышу что–то важное.
— Да?
— Я понимаю, что вы с Дамиром дружите, но не вздумай ему помогать в отношениях с Идарикой, поняла? — жёстко проговорил адмирал.
— Э, нет, — протянула Танюшка, явно пытаясь найти лазейку. Но кто ей даст это сделать? Не адмирал — точно.
— Можешь сказать ему прямо, что тебе запретили, он поймёт.
— А я? — несчастно спросила Таня. Я не видел её лица, но был уверен, что она хлопнула ресницами и посмотрела жалобно–жалобно, но с шефом это не работало.
— Может быть, он объяснит и тебе, — саркастично ответил метран. — Или сама догадаешься. Ладно, я сказал то, что собирался, беги к нему, он ждёт тебя в лаборатории. И надеюсь, не подслушивает наш разговор.
— У меня иногда такое странное ощущение, будто вы знаете вообще всё.
— Не исключено, — хмыкнул шеф, заставив меня нервно вздрогнуть.
Их разговор продлился буквально несколько минут, но когда Таня ворвалась в мои пенаты, я был спокоен и собран.
— А почему мне запретили помогать тебе кадрить Идарику? Что вообще происходит? На ней свет клином сошёлся, что ли? — начала она с порога.
— Выключи эмоции, включи мозги, — посоветовал я, делая глоток восхитительного кофе с Оркхи. Маруська нагло подлизывалась — использовала самый дорогой сорт кофе, который берегла для особых случаев и для адмирала Традо.