– Стив, лучше пойди и поговори с Мариан. Может, так оно и было.
– Мариан? – спросил я глухо.
– Она первоклассный телепат, пси-мастер, не меньше. Я мысленно вспыхнул, вспомнив, как недавно при нашей первой встрече, силился угадать, чем усиливается ее физическое обаяние, – ясновидением или телепатией. Мариан хорошо владела собой. В душе она, наверняка, кипела и клокотала, слушая мои посягательства на ее счет. Мне не хотелось сейчас встречаться с Мариан лицом к лицу, но деваться было некуда.
Филипп бросил свой насос и махнул мне, чтобы я следовал за ним к ферме. Мы проехали область, которая идеально экранировала дом. Не совсем круглая, с просветом, выходящим на поля за домом, она обеспечивала почти полную свободу и безопасность.
На ступенях веранды стояла Мариан. Ее вид заставил меня забыть о недавних угрызениях совести. Высокая и стройная, она была образцом силы, красоты и здоровья.
– Добро пожаловать, Стив! – сказала она, протянув руку. Ее пожатие было крепким, твердым и, в то же время, нежным.
«Если сожмет покрепче, то превратит мою руку в кровавое месиво», – подумал я.
– Я рад, что все эти слухи оказались выдумкой и вы не пострадали от Мекстромовой болезни, – сказал я.
– Очень плохо, что вы все знаете, Стив.
– Почему?
– Теперь на нас легла дополнительная нагрузка. И даже на тебя, – она задумчиво посмотрела на меня и добавила: – Ладно, входи и отдохни. Потом побеседуем, Стив.
Мы вошли внутрь. На диване в комнате забывшись легким сном, лежала женщина, накрытая светлым одеялом. Ее лица не было видно, но волосы, линии тела и…
«Катарина»!
Она повернулась и тут же села, еще не придя в себя после сна. Она протерла глаза ладонью и сквозь пальцы взглянула на меня.
– Стив! – вскрикнула она. Весь мир и душа зазвенели в ее голосе.
Катарина сделала один неуверенный шаг и вдруг рванулась ко мне. Она упала в мои объятия и обхватила меня руками.
Это напомнило нападение бульдозера.
Филипп за моей спиной несколько сдержал ее стремительный рывок, иначе я бы вышиб дверь, перелетел веранду и шлепнулся посреди двора. От ее объятий мне сдавило грудь и выгнуло спину. Ее губы смяли мои.
Я задыхался от физического голода женщины, которая не осознавала силу своего тела. Единственное, что хотела Катарина, – это прижаться ко мне изо всех сил и никогда не отпускать. Но для меня это означало смерть.
Ее тело оставалось таким же гибким, но приятное тепло и мягкость ушли. Оно стало как гибкая сталь, как бронзовая статуя, снабженная каким-то чудовищным сервомеханизмом. Это была уже не женщина.
Филипп и Мариан оттащили ее от меня, пока она не сломала мне хребет. Филипп шепнул ей что-то на ухо и увел прочь. Мариан отнесла меня на диван и осторожно положила лицом вниз. Ее руки казались по-настоящему нежными, когда она загоняла воздух в мои легкие и выгоняла обратно, стискивая спину. Постепенно я начал приходить в себя, но каждый вдох заставлял содрогаться от боли.
Потом боль исчезла, уступив место душевным мукам. Тяжело сознавать, что девушка, которую ты любишь, никогда не прижмется к твоей груди. Я содрогнулся. Единственное, что я хотел в жизни, – это жениться на Катарине. А теперь, вновь обретя ее, я оказался перед лицом факта, что первое объятие станет для меня последним.
Я проклинал судьбу, как инвалид, проклинающий свою болезнь, сделавшую его неспособным и обременительным для супруги, несмотря на ее привязанность и любовь. Словом, проклятие. Я не желал такой судьбы, не просил и не заслужил ее. Но единственное, что я мог – это сетовать на жестокость наказания.
– Но почему? – воскликнул я.
– Не вини себя Стив, – отозвалась Мариан с нежностью в голосе. – Катарина пропала для тебя еще до того, как вы встретились тем вечером. То, что она принимала за мозоль на мизинце, в действительности было началом Мекстромовой болезни. Мы все пси-чувствительны к мекстромовой болезни, Стив. Так что, когда вы разбились, и Фил с отцом бросились вам на помощь, они уловили ее присутствие. Естественно, мы ей помогли.
Должно быть, я выглядел очень несчастным.
– Послушай, Стив, – сказал Филипп. – Разве ты бы отказался от нашей помощи? Неужели захотел бы, чтобы Катарина осталась с тобой? Чтобы наблюдать, как она умирает со скоростью одной шестьдесят четвертой дюйма в час.
– К черту! – проревел я. – Почему вы не сказали мне об этом?
– Мы не могли, Стив, – покачал головой Филипп. – Поставь себя на наше место.
– Почему вы не хотите понять меня? – Конечно, я был благодарен им за помощь Катарине. Но почему никто не вспомнил об одном бедолаге, лежавшем в больничной палате? О птичке, которой пришлось скакать с жердочки на жердочку, стараясь отыскать след своей любимой. Я прошел через все жертвы и тяготы, меня допрашивало ФБР, подозревала полиция.
– Полегче, Стив! – сказал Фил Харрисон.
– Полегче? Чем вы оправдаете то, что втянули меня в эту кутерьму?
– Послушай, Стив. Мы в рискованном положении. Мы затеяли войну с беспринципным врагом. Войну подпольную, Стив. Если мы откопаем что-нибудь про Фелпса, то выведем его и Медицинский центр на чистую воду. Конечно, если мы уступим хоть на миллиметр, Фелпс прижмет нас так, что небо покажется с овчинку. На его стороне правительство. Мы не можем позволить, чтобы на нас упала даже тень подозрения.
– А как же я?
Он печально покачал головой.
– Здесь, как видишь, произошел обычный несчастный случай. Все авторитеты по-своему правы, считая, что в каждом автомобиле находится как минимум один водитель. И, само собой, они верят, что в каждой катастрофе должны быть и жертвы, даже если ущерб, причиненный им, не больше испуга.
Я мог, конечно, поспорить, но решил сменить тему.
– А как насчет тех, кто просто скрылся?
– Мы проследили, чтобы были посланы правдоподобные объяснения.
– Вроде того, что написали мне.
Он пристально посмотрел на меня.
– Если бы мы узнали о Катарине заблаговременно, она бы… исчезла, оставив тебе банальную записку. Но кто мог думать о письме до ее исчезновения после аварии?
– А, ясно.
– И все-таки ты отыскал ее, – живую и здоровую, не так ли?
– И никто не пожелал уведомить меня?
– Чтобы ты растрезвонил об этом, словно радиовещательная станция?
– А разве я не могу присоединиться к ней… и вам? Он покачал головой, как человек, пытающийся объяснить, что два плюс два будет ровно четыре, а не пять или три с половиной.
– Стив, – сказал он, – у тебя нет Мекстромовой болезни.
– А как мне ее заполучить? – пылко воскликнул я.
– Никто не знает, – сказал он грустно. – Если бы мы могли, то снабдили бы всю человеческую расу несокрушимыми телами и потратили бы на это все свои силы.
– А я не могу вам чем-нибудь помочь? – спросил я. Наверное, мой голос звучал, как писк котенка.
Мариан положила ладонь на мою руку.
– Стив, – сказала она, – тебе нужно бы успокоиться. Может, потом тебя ввели бы в курс дела, и ты смог бы работать на нас в какой-нибудь мертвой зоне. Но вдруг ты станешь для нас опасен?
– Кто? Я?
– Придя к нам, ты стал для нас угрозой.
– Что ты имеешь в виду?
– Дай мне покопаться. Расслабься, Стив. Я хочу почитать в тебе поглубже. Помоги, Катарина.
– А что будем искать?
– Следы постгипнотического вмешательства. Найти будет довольно тяжело, потому что остались лишь следы замысла. Все спрятано так, что кажется вполне естественным, логичным и обоснованным.
– Когда же они успели? – усомнилась Катарина.
– Торндайк. В госпитале…
Катарина кивнула, и я расслабился. Вначале это было очень неприятно. Мне не хотелось, чтобы Катарина рылась в темных и пыльных уголках моего мозга. Но вмешалась Мариан Харрисон.
– Подумай об аварии, Стив! – сказала она.
Я заставил свой сопротивляющийся мозг понять, что она старается мне помочь. Я мысленно и физически расслабился и вернулся назад, ко дню аварии. Я вспомнил его с трудом, прошел через любовную игру и сладкую полноту чувств, которая существовала между мной и Катариной, осознавая, какого класса Мариан Харрисон, как чтец мыслей. Но я отбросил всякую сдержанность и стыд и пошел дальше.
Практически я заново пережил всю катастрофу. Теперь это было проще, ведь я нашел Катарину. Это напоминало очищение. Я даже начал наслаждаться им. Поэтому я быстро пробежал по моей жизни к недавним приключениям и вернулся к настоящему. Дойдя до конца, я остановился.
Мариан взглянула на Катарину.
– Нашли? Молчание. Наконец…
– Видно, но очень смутно. Что-то едва уловимое… Возможно…
– Эй, вы, поберегите голосовые связки! Остальные – не телепаты. Вы же знаете! – рявкнул Филипп.
– Извини, – сказала Мариан. – Это очень сложно и тяжело описать. Ты же знаешь, – сказала она неуверенно. – Мы не можем найти какого-нибудь прямого доказательства или чего-то вроде гипнотического вмешательства. Желание последовать в Убежище людей хайвэя явно нечто большее, чем просто приступ любопытства. Думаю, давление на тебя было чрезвычайно осторожным. Катаринина интуиция говорит, что только блестящий пси-телепат может сделать такую ювелирную работу, не оставив явных следов операции.
– Какой-то отличный специалист в области психологии и телепатии, – сказала Катарина.
На мгновение я задумался:
– Мне кажется, что кто бы это ни был, если он существовал на самом деле, был хорошо осведомлен, что добрая часть давления на мою психику должна приходиться на необъяснимое исчезновение Катарины. Вы избавили бы себя от стольких хлопот, а меня от стольких страданий, если бы сообщили мне хоть что-то. Господи! Неужели у вас нет сердца?
Катарина посмотрела на меня с болью в глазах.
– Стив! – сказала она тихо. – Миллионы девушек клялись, что лучше умереть, чем жить без своего единственного. И я клялась тоже. Но когда жизнь подходит к концу, то как в стеклышке микроскопа вдруг видишь, что любовь оказывается не столь важной. Так что же оставалось делать? Умереть в муках?