Тут мне пришло в голову, что, окажись у меня признаки Мекстромовой болезни, я бы скорее помчался в убежище на хайвэе, чем в Медицинский Центр. Через секунду меня осенило: предположим, доктор Торндайк нашел у себя следы болезни или, скорее, его навели на эту мысль люди хайвэя. Что тогда будет лучше, — присоединиться к штату Медицинского Центра или оказаться перед лицом компромисса: «Вы поможете нам, работая с нами, а мы спасем вашу жизнь»?
Эти размышления привели к следующей мысли:
«Если люди в убежище руководствовались благими намерениями, они не стали бы скрываться и предоставили бы свой метод лечения Медицинскому Центру. Ну, хорошо, у меня накопилось к ним порядочно претензий, поэтому придется нанести сокрушительный удар».
— Видите ли, Фелпс, — сказал я спокойно, — одной из причин, по которой я оказался здесь, является то, что у меня есть веские доказательства существования способа лечения Мекстромовой болезни. Я видел людей с ультраплотными телами и сверхчеловеческой силой.
Он смотрел на меня с той терпеливой улыбкой, которая возникает у отца, когда ворвавшийся к нему отпрыск заявляет, что он изобрел вечный двигатель.
— У вас есть веские доказательства ваших слов?
— Я видел этих людей, как сейчас вижу вас.
— Тогда я могу заверить, что вы неверно истолковали то, что увидели, — ответил он холодно, — энтузиасты летающих тарелок до сих пор утверждают, что те штуки, которые они наблюдали, пилотировались маленькими зелеными человечками с Венеры, хотя мы уже побывали там и обнаружили, что Венера необитаема, за исключением нескольких жучков, личинок и маленьких животных, подобных теллурическим пиявкам.
— Но…
'— Старая история, — сказал он мне с капризной улыбкой. — Тайная организация, заговор. Эта сказка была популярна еще во времена форта Чарли. А теперь… лучше скажите, что вы видели.
Я состряпал сказку, в которой на четыре процента правды приходилось сорок процентов полуправды. А остальное было просто ложью. Я просто упомянул, что как-то сбил на дороге девицу и, когда остановился помочь ей, девица вскочила и, как ни в чем не бывало, помчалась прочь. Она не потеряла ни капли крови, хотя передний бампер машины был здорово изувечен.
Он торжествующе кивнул.
— Такие вещи случались. Человеческое тело действительно очень прочно, ведь и раньше бывало много случаев, когда самые страшные катастрофы кончались легкими ушибами. Я читал рассказ о человеке, у которого не раскрылся парашют и который выжил и явился на завод собственной персоной, как в старом анекдоте. Но сейчас, мистер Корнелл, разве можно в этом мире скрыть какую-либо тайную организацию? Даже до Райна это было трудно. В вашей сказке не хватает только каких-нибудь секретных знаков, может, особого рукопожатия или, скорее, охватывающей весь мир системы знаков, служащих каким-то ужасным, дьявольским целям.
Я взвился. Дипломированный специалист оказался слишком близок к истине, чтобы это пришлось мне по вкусу, а он еще издевался. Он буквально довел меня до белого каления.
— Чтобы не слишком углубляться, я хочу только знать о возможных мотивах такой организации. Вы наделили их сверхчеловеческой силой и громадной продолжительностью жизни. Если они хотят захватить власть на земле, разве им придется применить силу? Или их не трогает превосходство над человеческой расой, и они спокойно ждут, когда исчезнет обычный гомо сапиенс? Разве вы не приписываете им полноправное владение планетой?
Я удрученно покачал головой.
— Ладно. В этом есть своя логика, мистер Корнелл. К тому же вам известно, что, даже живя на Марсе и Венере с массой привезенного оборудования, мы чувствуем себя весьма неуютно. Без посторонней помощи мы не прожили бы и минуты на любой из планет Солнечной системы.
— На мой взгляд, эти гипотетические супермены могли бы причинить массу неприятностей, — сболтнул я.
— О, я допускаю, что в вашей истории есть своя доля правды. Но давайте оставим эти никчемные предположения. Если вы подумаете, то увидите, что скрыть подобную организацию невозможно. На их пути всегда встанут несколько телепатов и эсперов.
Пусть это группа. Представьте, сколько продержится такая компания? Их обнаружат, как только первый же из них влипнет в историю с аварией где-нибудь на Таймс-сквер или же его вытащат из огня в автомобильной катастрофе.
Тут он окинул меня холодным взглядом.
— Опишите это как вымысел, фантазию, мистер Корнелл. Но не упоминайте моего имени. Лучше придерживайтесь фактов.
— Ладно. Но боюсь, эти факты скоро всплывут наружу.
— Пусть, — согласился он. — Но признать, что существует какая-то таинственная организация, подпольная группа, пока мы не можем. Мы — те, кто имел самые лучшие мозги и самые большие деньги за последние двадцать лет.
Я кивнул и, хотя не согласился с Фелпсом, знал, что настаивать — все равно, что оскорблять его в лицо и ждать, пока тебя выставят.
— Хотелось бы посмотреть, чтобы иметь полное представление, — сказал я бесцеремонно.
Фелпс предложил мне показать помещения, и я согласился. Я не встретил ни одного пациента, но Фелпс позволил постоять в коридоре перед комнатами и попробовать мои эспер-способности на человеческой плоти. Это было болезненно и поучительно.
Он пояснил:
— Обычное дело для таких посетителей, как вы. Все испытывают желание побыстрее выскочить вон. В медицинских кругах подобную вещь называют «синдром Софома». Слышали?
Я кивнул.
— В прежние времена медики слишком мало знали о болезнях и изучали их, вызывая у себя те же симптомы, что испытывал сам больной. И так с каждым новым пациентом.
— Правильно. Поэтому, чтобы избежать «синдрома Софома», мы демонстрируем подлинные вещи. К тому же, — добавил он серьезно, — мы были бы очень рады, чтобы как можно больше людей могли распознать настоящую болезнь как можно быстрее. Пусть даже в настоящее время мы не в силах им помочь, но когда-нибудь это удастся.
Он остановился перед закрытой дверью:
— Здесь девочка восемнадцати лет, она должна умереть через месяц…
Его голос сорвался, когда он постучал в дверь комнаты.
Я обмер. Несколько капелек пота скатилось по моей спине, и меня забила нервная дрожь. Я прогнал видение, спрятал его как можно глубже и постарался не думать о нем. Вроде бы мне это удалось.
Перестук Фелпсовых пальцев по дверной панели нельзя было спутать ни с чем.
Дипломированный специалист Фелпс был мекстромом!
7
Сестра Глория Фарроу помахала мне рукой с трапа лайнера, и я кинулся к ее багажу. Она посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала, кроме обычного приветствия, и показала на свой чемодан.
Я понимал, что она телепат и все время читает мои мысли, поэтому позволил узнать все, что было нужно. Потом я велел мозгу бормотать всякую чушь, чтобы он не сболтнул лишнего. Возможно, проскользнула пара понятий тут и там, но ничего существенного. Не говоря ни слова, мисс Фарроу последовала за мной к машине и позволила засунуть ее чемодан в багажник.
— Стив Корнелл так же здоров, как и я, — сказала она первым делом.
— Допустим.
— Тогда к чему все это? Вам не нужна сиделка!
— Мне нужен опытный наблюдатель, мисс Фарроу.
— Для чего? — казалось, она недоумевала. — Думаю, вам стоит сейчас же остановиться и объясниться.
— И вы выслушаете до конца?
— До следующего самолета два часа. У вас есть время либо убедить меня, либо… ну как?
— Идет, — ляпнул я сразу и решил рассказать все, как оно есть.
Объяснять что-либо телепату — самая милая вещь в мире. Несмотря на то, что я запинался вначале, едва домямлил до конца, начинал по новой, перескакивая туда-сюда, мисс Фарроу умудрилась заполнить пробелы в хронологии событий, так что когда я кончил, в ее глазах загорелся интерес.
«Я сумасшедший?» — послал я вопрос.
— Нет, Стив, — ответила она твердо. — Не думаю.
Я хмыкнул.
— А как насчет рехнувшегося парня, который справляется о своем здоровье с единственной целью — убедить других, что с ним все в порядке? Ибо он знает, что сумасшедшие всегда уверены в своем рассудке!
— Но сумасшедший не станет вдаваться в такие сложности. Я имею в виду, что у него не может возникнуть сомнения, в здравом ли он уме. И оставим это, теперь я хотела бы знать, куда мы направимся.
Я горько покачал головой.
— Вызывая вас, я спланировал все. Я собирался выложить вам доказательства как беспристрастному наблюдателю и узнать ваше мнение. Потом мы бы поехали в Медицинский Центр и выдали бы им все на блюдечке с голубой каемочкой. Но тут меня ошарашили, и оказалось, что не стоит так далеко загадывать. Ученый Фелпс оказался мекстромом. А это значит, что парень знает, куда ведет Мекстромова болезнь, и все же скрывает компанию этих проклятых профи, чтобы казаться беспомощным перед лицом незримой болезни. Кроме того, Фелпс может оказаться главой организации, греющей руки на общественном благополучии.
— Вы уверены, что Фелпс — мекстром?
— Не совсем. Мне было некогда, пришлось замкнуть мозг, поскольку рядом мог оказаться телепат. Но, по-моему, ни один человек с нормальными пальцами не мог издавать такой костяной звук.
— А ногти?
Я покачал головой.
— Слишком звонко. Ухо уловило бы различие.
— Допустим. Но, отбросив первоначальный план, что мы будем делать дальше?
— Я не знаю, я вам привел все факты. Может быть, стоит вызвать группу ФБР, которая вышла на меня после исчезновения Торндайка, и всучить это дело им?
— Хорошая мысль. Но зачем Фелпсу врать? И что ты можешь привести в доказательства, кроме сплошных подозрений?
— Очень немного. Я допускаю, что мои доказательства очень шатки. Я видел, как Филипп Харрисон заворачивал головки болтов в моторе трактора коротким гаечным ключом. А для этого нормальному человеку требуется хороший рычаг и крепкие мускулы. Потом эта девица в Огайо, которая должна была стать кровавым месивом от моего угощения. А она вскочила и помчалась за мной. И тут меня осенило: уехали ли Харрисоны из-за того, что Мариан подцепила Мекстромову, или же они почувствовали, что я слишком близок к разгадке их тайны? Ведь они уехали сразу после моего посещения.