Дальнейшее я смотрела на экране телевизора, куда подключилась Сима. Как она создавала соединение, я даже вникать не стала, довольствуясь результатом. Стоит начать с того, что я сама чуть за валокордин не схватилась, когда увидела своих мужиков. В костюмах они были шика-а-арны сверх меры. Едва слюной не закапала свое платье, глядя на статные широкоплечие фигуры с бабочками. В петлице Димы красовалась бутоньерка, из нагрудного кармана Ромы выглядывал заковыристо сложенный платок нежно-голубого цвета, в тон рубашке, которая подчеркивала цвет его глаз, делая их еще ярче и глубже. Дима сунул руку в карман брюк, что придало ему слегка небрежный вид, но, зараза, это привлекало к нему еще больше внимания.
– Не боись, доча, – сказала мама, капая себе теперь пустырника, – бабушка всем глотки порвет, у нее новый протез. Дойдут.
– Ага, – сглотнула я, глядя, как мои красавцы подходят к парадной, где их уже ожидало благородное собрание.
Аттарийцы ослепительно улыбнулись, кто-то из дам застонал, и ее тут же оттеснила бабуля. Представление начиналось. Вперед выступила соседка, заявившая, что она проведет выкуп в лучших традициях. Несмотря на свой почтенный возраст, Зоя Леопольдовна зависла, глядя на жениха и свидетеля, на которого уже дрожащими руками навешивала ленту моя подруга Надька.
– Здравствуйте, – поздоровались вежливые аттарийцы.
– Здрасти, – сглотнула Зоя Леопольдовна.
Бабуля ткнула ее локтем в бок, и наша самовыдвиженка на роль массовика-затейника засуетилась.
– Зачем пожаловали? – наехала она на моих мужчин.
– За невестой, – ответил с улыбкой Дима.
Зоя Леопольдовна утерла пот и встряхнулась окончательно.
– Так вон сколько красавиц, – сказала она, красавицы радостно заулыбались. – Бери любую да под венец веди. – И сама приосанилась.
Дима, в лучших наших национальных традициях, отвесил земной поклон. В этом я почувствовала Симину невидимую длань. Народ открыл рты, глядя на такое уважение родной старине.
– Не серчайте, красны девицы, – выдал мой рептилоид. – Все хороши, но сердцу милей моя Инночка.
Девицы заметно обломались и приуныли, даже Зоя Леопольдовна. Дима собрался пробить заслон из женских тел, ставший явно больше и плотней с того момента, как аттарийцы подошли к дому. Заслон не шелохнулся, и Ардэн в недоумении изломил бровь, отчего вспотели еще несколько красавиц. Зоя Леопольдовна откашлялась и снова взяла слово.
– Мы невестой дорожим, просто так не отдадим, – заявила она, красавицы горячо закивали в знак согласия и еще плотней сомкнули ряды. С-су-у… Сумели-таки ввести меня в искушение выйти и всех послать. – Коль пройдешь ты испытанье, то добьешься и вниманья. Готов доказать свою любовь?
– Без базара, – хлопнул себя Дима кулаком в широкую грудь.
Зоя Леопольдовна закусила губу и состроила глазки.
– Тогда первое испытание, – прорычала она, глядя в глаза Ардэна, где застыло вежливое внимание. – Дорожку видишь из следов? – Мои мальчики вытянули шеи и заглянули за спины благородному собранию, благо возвышались надо всеми. – По ней тотчас же отправляйся и в любви своей признайся.
Дима кивнул, красавицы не сдвинулись с места, продолжая пожирать взглядами аттарийцев. Мальчики попробовали вежливо протиснуться – не пустили.
– Дамы, – обратился к ним Рома.
Дамы улыбнулись, эффект остался прежним – ни сантиметра в сторону. Бабуля огляделась, подбоченилась и гаркнула:
– А ну, посторонись, курятник! Сейчас перья-то повыдергаю!
Ряды дрогнули и пришли в замешательство, обиженно глядя на мою бабушку. Этого хватило, чтобы мои мужчины оказались в парадной.
– По следам! – заорала Зоя Леопольдовна и рванула следом. – И слова всякие ласковые говори, – велела она.
Дима мечтательно улыбнулся, чем вызвал у красавиц состояние, близкое к восторженной коме. Он сделал первый шаг.
– Любимая, нежная, ласковая, страстная, милая, единственная, неповторимая, лучшая, незаменимая, великолепная, желанная, – говорил, делая каждый новый шаг. Судя по лицам красавиц, подошвой своих щегольских ботинок Ардэн вбивал гвозди в гроб светлой женской мечты. – Идеальная, сумасшедшая, невероятная, жизнь за нее отдам, люблю больше жизни, никогда не предам, радость моя, счастье мое, не могу без нее.
Рома шел за ним по тем же следам и улыбался не менее мечтательно, чем Дима. Мальчики мои, паразиты инопланетные… Ну вот, до слез довели, гады. Мама протянула мне платок, я шумно высморкалась и продолжала смотреть. Постепенно ряды красавиц во главе с Зоей Леопольдовной перетекли и снова закрыли дорогу перед женихом.
Теперь вперед вышла Надька, моя свидетельница. Она поднесла Ардэну ромашку.
– Тяни лепестки, – велела Зоя Леопольдовна. – Ошибешься – плати штраф, – с неожиданной мстительностью в голосе заявила она.
Дима вытащил лепесток и прочел, точней, ему в гарнитуру озвучила Сима.
– Какого цвета глаза у невесты? – Дима опять мечтательно улыбнулся. – Манящие, загадочные. Когда я в них смотрю, забываю себя.
– Цвет! – рявкнула Зоя Леопольдовна.
Мы с мамой недовольно переглянулись. Папа откупорил последнюю бутылку со своей настойкой.
– Коля, – мама погрозила ему пальцем.
– Пока они дойдут, я проспаться успею, – отмахнулся отец родной и хлопнул рюмашечку.
– Зеленые, как весенняя трава, – ответил Дима. – А когда наполнена желанием, становятся темными, как воды моря Вечности на план… Э-э-э, – опомнился Дмитрий Горыныч. – Зеленые у нее глаза, – отчеканил он и вытянул следующий лепесток.
Рома откашлялся, делая вид, что он вообще не понимает, о чем говорит рептилоид.
– Когда родилась ее мать? – Дима помолчал и без запинки повторил за Симой, больше не за кем, я не говорила точной даты, только возраст. – Пятое апреля тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. – Потянул следующий лепесток. – Размер обуви невесты. Тридцать шестой. Дальше тянуть?
– Тяни-тяни! – рыкнула Зоя Леопольдовна, еще не слупившая с двух гуманоидов ни копейки.
– Когда было ваше первое свидание? Через несколько дней после знакомства, – ответил Ардэн, и Рома пристально на него посмотрел. Дима сделал вид, что не заметил, я скромно потупилась, пряча зардевшиеся щечки. Просто вспомнился диван в командирской каюте на «Гордости»…
– Подробней, как это было, – потребовала одна из красавиц.
Дима покосился на Рому, тот сузил глаза и пристально смотрел на Ардэна.
– Здесь спрашивается – когда, а не как, – парировал находчивый Дима. – Все? Я могу забрать свою невесту?
– Нет, тяни дальше. – Симпатия Зои Леопольдовны заметно пошла на убыль.
– В чем была одета невеста, когда ты увидел ее в первый раз? В футболке и джинсах, – тут же ответил Дима. Ага, я на турбазу именно так и ехала. В этом меня Рома и притащил на корабль. – Долго еще? – В голосе аттарийца появились первые нотки раздражения.
– Тяни! – гаркнула наш массовик-затейник.
Вскоре мне уже казалось, что там не ромашка, а целое ромашковое поле, потому что Дима все тянул и тянул лепестки, отвечая на нелепые вопросы. На некоторые ответы давала я, Сима передавала. Один раз я сама зависла, пытаясь понять, какая же у меня любимая песня. В результате Зоя Леопольдовна получила пятьсот рублей и просияла счастливой улыбкой. Когда Ардэн наконец вытащил лепесток с надписью: «Задание выполнено», на его лице засияла настолько счастливая улыбка, что я умилилась повторно. Мама протянула платочек и накапала себе еще пустырника. Папа чокнулся с ней очередной рюмашкой настойки и покачал головой:
– Бедный зять.
– Ага, – хором отозвались мы с мамой.
На ступенях опять произошла заминка, красавицы не желали расступаться. Стояли, заразы, и доверчиво смотрели на моих мужей, одного уже действующего, второго готового вступить в свои права. Гадины такие. Пришлось опять вмешаться бабуле.
– Что рты раззявили, сейчас ворона залетит. Разойдись, вертихвостки!
Не разошлись. Бабушка поиграла бровями и нацелила палец на соседку Машку, затесавшуюся в ряды красавиц.
– Маруська, а ты не знаешь, к кому тут белый джип приезжал?
– А? – отмерла Машка. – Джип? – Она округлила глаза и толкнула свою подругу. – Чего вылупилась, не мешай людям.
Ее подруга влетела в свою соседку слева, та покачнулась и ухватилась за мою подругу Ленку. Ленка, девка мощная, но занимавшая неудобное положение, повалилась на впередистоящих. Когда живое домино распалось, бабуля кивнула моим мужикам и первая поднялась наверх. Аттарийцы растерянно пожали плечами, подняли тех, кто оказался на пути, чем привели красавиц в полный экстаз, и начали подъем.
– Стоять! – гаркнула Зоя Леопольдовна и скомандовала кому-то: – За мной!
– Еще что-то? – процедил сквозь зубы Дима, и Рома успокаивающе похлопал его по плечу.
– Еще, – с вызовом ответила Зоя Леопольдовна.
И Диме поднесли тарелку с нарезанным лимоном.
– Под какой долькой лежит записка с именем твоей милой? – прищурившись, спросила вредная тетка. – Не угадаешь – ешь лимон не морщась. Поморщился – штраф, – последнюю фразу она произнесла с особым удовольствием и любовно погладила сумочку на своей шее, куда отправила первые пятьсот рублей.
Дима наугад ткнул пальцем, приподнял кругляшок, там было пусто. Зоя Леопольдовна хищным взглядом проследила, как он сунул в рот дольку. Ардэн, еще не пробовавший лимона, округлил глаза, бросил быстрый взгляд на Рому, который с интересом следил за происходящим, прожевал, проглотил и не менее мстительно улыбнулся Зое Леопольдовне.
– Дальше, – тоном гестаповца велела она.
– Зойка, – возмутилась бабушка.
– Традиция, – многозначительно протянула соседка, и Дима указал на следующий кругляш.
Там тоже ничего не было. Уже готовый к кислятине, Ардэн быстро сунул в рот второй кругляш и съел его, не морщась.
– Еще, – потребовала Зоя Леопольдовна. И снова пусто. – Еще! – загораясь азартом, гаркнула она. – Еще.
– Б… – произнес любимое Русино слово командир «Гордости Аттарии». Присутствующие притихли. – Давай! – рявкнул Дима, хватая следующий кругляш.