Как приходили в разведку
Ознакомление с историческим материалом о разведке позволило нам рассматривать свою будущую роль с более высоких государственных позиций.
…Надежность с глубоко осознанным моральнопсихологическим настроем на основе специальной профессионально-патриотической подготовки в стенах академии.
Ученик — это не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь!
Пути в разведку госбезопасности были вполне определенными. Как это было принято в послевоенное время, в нее набирали, в первую очередь, молодых сотрудников из других подразделений госбезопасности: контрразведывательного, военной контрразведки, из пограничников и вспомогательных служб. Доля — из вузов, особенно без опыта работы на «гражданке», была весьма мала.
Автор пришел в Первое главное управление КГБ при СМ СССР в конце 1959 года. Пришел из военной контрразведки. Началось «движение» в разведку еще в бытность обучения в Школе военной контрразведки — в один из последних дней пребывания в ней.
В школе появился человек в штатском. Это было нетипичным для учебного заведения, где слушатели и преподаватели ходили в военной форме. Прошел слух, что идет набор в какое-то специальное подразделение органов госбезопасности.
Попал на беседу с этим человеком и автор. Он отличался неофициальной манерой общения, в нем не было ничего от армейского служаки, обличенного властью над подчиненными. Вежливо, мягко и даже участливо расспрашивал автора об учебе, поинтересовался его прошлым: юношеской спортивной школой, аэроклубом, предметами в военно-морском училище и профилем инженерных знаний.
— Как вы отнесетесь к предложению перейти в Первое главное управление и заняться разведывательной работой?
Вопрос застал автора врасплох. Товарищи, кто уже побеседовал кадровиком от разведки, помалкивали. Смущало автора и то обстоятельство, что было как-то несолидно в третий раз менять направление работы.
— А как же служба на Севере? Ведь на руках уже направление на работу в Особый отдел флота?
— Поезжайте и служите. Если решение о направлении вас на работу в разведку состоится, вас вызовут. Вы-то, согласны?
— Конечно.
О разведке госбезопасности в школе кое-что рассказывали, но в основном историко-описательного характера и немного о контактах ее с военной контрразведкой. Курс был ознакомительный, и длился он часа два. Видимо, больше слушателям и не следовало знать.
Но уже тогда автор начал понимать: разведка — это, как в авиации, «высший пилотаж». И в выборе он не ошибся. Но и в разведке был свой «высший пилотаж» — активные мероприятия, которыми ему пришлось заниматься не один год…
Затем был Северный флот и вызов в Москву, в кадры разведки. Тогда, в 1959 году, с Кольского полуострова вместе автором прибыло еще трое — коллеги по военно-морским училищам, школе контрразведки и работе в особом отделе.
Итак, в Москве — в знаменитом доме на площади Дзержинского, на восьмом этаже, где располагалась НТР, оказалась четверка флотских особистов. И прибыли они из особых отделов в частях подводного флота, торпедных катеров и морской авиации. Это случилось летом.
… В конце августа, отгуляв отпуск, группа будущих слушателей выехала на небольшом автобусе от станции метро «Сталинская» к месту учебы под Москвой. Только по названиям улиц догадывались, что едем в восточном направлении. Проскочив какой-то поселок, автобус свернул с трассы Москва — Горький и въехал в ворота.
Высшая разведывательная школа — единственное в своем роде учебное заведение располагалась на территории в несколько гектаров. Там, в быту и в последующие годы и десятилетия, Школу называли «Гридневкой» по фамилии ее начальника генерала Гриднева, участника Гражданской войны и сотрудника разведки в 30—70-х годах. Здания красиво вписывались среди вековых сосен и елей. Здесь все напоминало дом отдыха.
Нас встретил начальник основного факультета капитан первого ранга Визгин (как стало известно позднее, он воевал на Северном фронте в составе военной разведке). И если слушателям на время учебы давали псевдонимы, то новая группа получила от «своего моряка» звучные имена русских флотоводцев. Автор стал именоваться Макаровым.
ГРИДНЕВ
Вячеслав Васильевич
1898–1991
Участник гражданской войны.
Сотрудник московской ЧК, работа против террористических организаций (1921–1922). Служба в погранвойсках, Закавказье (1924–1931). Инструктор погранохраны в Монголии, агентурная работа против японских и белогвардейских формирований (1931–1936). Работа в ГУ погранвойск (1936–1941).
С началом войны — организатор и командир ОМСБОН, готовил к заброске в тыл немецких войск спецпартизан-ские отряды и РДГ (1941–1943).
Советник при МВД Монголии, участник войны с Японией (1943–1949).
Начальник ВРШ (1950–1960).
На основном двухгодичном факультете занимались слушатели всех направлений разведки — политического, контрразведывательного, научно-технического. Для последнего никакой специализации не было. Однако, с автором беседовал на Дзержинке феноменальный разведчик — идеолог и организатор НТР Леонид Квасников, и он «нарезал» автору страну будущей работы — Англию.
И теперь автор не только усиленно изучал английский язык, но и разбирался во всем, что касалось Англии. Он изучал Лондон, нанося на «немую карту» города основные правительственные, военные, общественные и культурные объекты. Причем, на отдельную «карту» — учебные, научные и технические университеты и колледжи, крупные заводы и фирмы. И еще задолго до выезда на Британские острова, он представлял местоположение таких например, известных музеев, как Британский, Тейт гэллери с моринистом Тёрнером, парк с Гринвическим меридианом…
И, конечно, были встречи с ветеранами разведки. Особенно с теплом автор и его коллеги вспоминали человека-легенду. Зимними вечерами в фойе жилых домиков появлялся скромного вида человек с мягкой улыбкой.
Это был Василий Михайлович Зарубин, выдающийся разведчик-нелегал 20-50-х годов. Сняв пиджак и оставшись в серой шерстяной кофте не первого года носки, он делился со слушателями воспоминаниями о закордонной работе, житейскими премудростями. С его помощью слушатели заглядывали в столицы стран западного мира глазами опытного, наблюдательного и пытливого человека.
Перед ними раскрывались не оперативные хитрости, а труд разведчика-нелегала, нелегкий и увлекательный. Естественно, при встречах обсуждались отдельные эпизоды из секретных воспоминаний разведчика, которыми зачитывались, нарушая режим дня и ночи. (примечание автора: мог ли он тогда подумать, что в восьмидесятые и девяностые годы ему придется тесно подружиться с семьей Василия Михайловича, его дочерью Зоей Васильевной и внучкой Татьяной.).
Через два года, в первых числах сентября шестьдесят первого, автор оказался в стенах НТР. В мире разворачивалась «холодная война» с ее запрещающими санкциями со стороны западного КОКОМ. Перед НТР стояла задача, собственно, как и в предвоенные и военные годы, по «взлому» запретов нам эмбарго товаров — машин и оборудования из ведущих в промышленном отношении стран. Конечно, в первую очередь, добывание информации и образцов прикладного военного характера.
НТР набрала силу еще в годы войны, уже доказав стране свою значимость в деле создания отечественной атомной бомбы. Именно разведка, не имея задания «сверху», нашла веские аргументы для развенчивания определения кибернетики как «гулящей девки империализма» по трактовке марксистов-догматиков. В момент отрезвления от идеологического угара разведка преподнесла нашим полуподпольным кибернетикам воистину драгоценный подарок — тысячи фотопленок с секретными работами американских ученых. Почему? Но ведь стратегия и тактика отечественной науки техники была в поле зрения главы НТР Леонида Квасникова.
За полтора года, проведенных в стенах НТР перед выездом за рубеж, особенно запомнился автору вызов к главе этого направления разведки. Беседа с ним оставила след на всю оставшуюся жизнь при работе в НТР и за ее пределами — по контрразведывательному направлению, в службе активных мероприятий и «кузнице кадров». И даже при членстве в Ассоциации ветеранов внешней разведки. Эта встреча определила главное кредо в жизни автора — преданность профессии. Ее он рассматривал как величайшее доверие к молодому разведчику.
Запомнились слова в конце этой приватной беседы: «…Если придут в голову интересные мысли, заходи за советом. Если я еще буду во главе НТР… Думай и приходи». Тогда, сразу после беседы, автор не вдумался в смысл последних слов: «если буду во главе.». Только позднее автор расценил эти слова, как предчувствие Великого Разведчика с удивительной судьбой и уникальным опытом. Будущий Герой России (1996 год, посмертно), видимо, ожидал, что через год судьба уготовит ему удел быть отлученным от любимого детища -
1938. Первые выпускники ШОН — Школы особого назначения (октябрь — декабрь). Первый ряд: ДУБОВИК, ИВАНОВ Василий Михайлович, РОГАТНЕВ Глеб Иванович. Второй ряд: ЖУРАВЛЕВ Борис Николаевич, СЛАВИН Григорий, КОРНЕЕВ Владимир Алексеевич. С тремя из них автор трудился в НТР — Рогатнев, ВРШ — Журавлев, КИ — Корнеев. А Журавлев в течение 3-х лет готовил автора к работе в разведке.
НТР, которому он отдал двадцать пять лет жизни, позволяя себе спорить даже со всесильным Лаврентием Берия.
Поколению военного и послевоенного времени был горько за расправу со своим старшим коллегой. Это будет в высшей степени несправедливо и для Леонида Романовича, и для НТР, и для всей разведки в целом.
Атомный разведчик Леонид Квасников создал новую и весьма эффективную структуру по «взлому» строгого эмбарго на передовую науку и технику Запада. Его вынудили передать НТР новому начальнику, главная заслуга которого — удачная женитьба на дочери крупного военного начальника. Еще до шестидесяти лет, полный сил и глубокоуважаемый в среде профессионалов, наш высокотворческий коллега станет вначале консультантом при главе внешней разведки, а затем — отправлен в запас и на пенсию.