Когда опера закончилась, и состав вышел к рампе поклониться, зрители поднялись с мест и стали переговариваться между собой. Похоже, среди них возникли какие–то разногласия, и, игнорируя оркестр и певцов, стриады вышли из театра, чтобы продолжить дискуссию на открытом воздухе.
Грациозно улыбаясь во все стороны, в сопровождении Бернарда Бикля и Дарвина Личли дама Изабель последовала за ними.
— Каково ваше мнение о нашей замечательной музыке? — подойдя к Стриадам, спросила она, и Дарвин Личли тут же перевел ее вопрос.
Старший представитель группы что–то ответил, и лицо Личли стало озадаченным.
— Что он сказал? — обратилась дама Изабель к переводчику.
Личли, нахмурившись, посмотрел в сторону местной культурной аристократии и неуверенно произнес:
— Он интересуется наличием.
— «Наличием»? Я ничего не понимаю!
— Я тоже, — поддакнул Дарвин Личли и повел дальнейшие расспросы. Стриад начал отвечать более подробно.
Глаза у Личли стали круглыми, он что–то переспросил, потом беспомощно пожал плечами и повернулся к даме Изабель:
— Произошла небольшая ошибка, некоторое недопонимание. Я уже упоминал, что Стриады знакомы с Землей только по редким коммерческим вояжам?
— Да, да, вы об этом говорили!
— Они, кажется, приняли «Феб» за такую миссию и пришли на спектакль именно с этой мыслью, — Дарвин Личли какое–то мгновенье колебался, потом выпалил скороговоркой. — Вы не произвели на них слишком сильного впечатления. Они сказали, что им не нужны ни скрипки, ни тромбоны, их диафрагма вполне адекватна этим инструментам, но они готовы заказать двух музыкантов с гобоем и колоратуро.
— Боже милостливый! — воскликнула дама Изабель. Она бросила в сторону терпеливо ожидающих Стриадов взгляд, полный негодования. — Можете сказать им…
Но тут вмешался Бернард Бикль.
— Скажите им, — мягко сказал он, — что именно эти позиции пользуются очень большим спросом, и мы не можем гарантировать им поставку в ближайшем буду щем.
Стриады выслушали Дарвина Личли с большим вниманием и вежливостью, затем развернулись и медленно направились по направлению к городу.
Кипя возмущением, дама Изабель велела разбирать театр, и уже через несколько часов «Феб» двинулся в сторону земель водяных людей.
***
Медленная река вытекала из джунглей и бежала сначала на запад, потом поворачивала на север, после чего круто изгибалась на юго–запад и, наконец, впадала в большое внутреннее море, образуя дельту примерно в пятьдесят миль в длину и столько же в ширину. Вот здесь и обосновались водяные люди, эволюционировавшие в соответствии с условиями своего обитания в совершенно отличную от Стриадов расу. Они были ниже; звуковая диафрагма у них атрофировалась, а может быть, никогда и не была достаточно развита; цвет кожи был бледно–серым. В глаза бросалась жуткая гибкость, как у тюленей. Головы у водяных людей были более круглыми, а черную перьевую корону Стриадов заменяли несколько безвольных прядей черно–зеленоватых волосиков. Они были намного многочисленней Стриадов и значительно нервно–активнее. Водяные люди расширили место своего обитания до внушительных размеров, создав удивительно запутанные системы каналов, прудов, дамб, плавающих островов, по которым и вокруг которых они либо плавали, либо водили тростниковые шаланды, либо тащили баржи, груженные какими–то связками и тюками. На всей территории не было ни одного большого города, зато раскинулось неимоверное множество деревенек, состоящих из травяных и тростниковых хижин. В центре дельты, на острове примерно в милю диаметром, поднималась похожая на пагоду башня, сделанная из бревен, циновок и покрытых чем–то красным панелей.
Дарвин Личли заблаговременно описал даме Изабель и Бернарду Биклю водяных людей:
— Возможно, вы не сочтете этот народ таким же радушным и любезным, как Стриады; на самом же деле они просто склонны к холодной беспристрастности, которую легко можно принять за недовольство. Но это абсолютно не так; нельзя сказать также и о том, что у водяных людей отсутствует эмоциональная глубина. Просто они чрезвычайно консервативны и подозрительны к любым инновациям. Вы можете удивиться, почему представитель Кам послал вас именно сюда, но ответ очень прост: у здешних обитателей существует высокоразвитая музыка, традиция которой уходит корнями на тысячи лет назад.
— Ну–ну, — сказала дама Изабель, тяжело вздохнув. — Я очень рада наконец–то встретить людей, которым знакомо слово «музыка».
— В этом отношении бояться нечего, — продолжил Дарвин Личли. — Они настоящие эксперты: у них у всех абсолютный слух, они сразу же определят вам любой аккорд в любом его исполнении.
— Это действительно хорошая новость, — сказала дама Изабель. — Однако вряд ли у них существуют оркестры подобные нашему. Я права?
— Не совсем. Каждый взрослый житель является своего рода музыкантом, и с самого рождения ему отведена определенная партия в церемониальной фуге, которую он играет на унаследованном от свой семьи инструменте.
— Очень интересно! — воскликнула дама Изабель. — А у нас будет возможность послушать их музыку?
Дарвин Личли с сомнением поджал губы.
— На этот счет я ничего не могу вам сказать. Водяных людей нельзя назвать ни агрессивными, ни дружелюбными, но они, как вы скоро сами убедитесь, очень странные существа, и их надо воспринимать с учетом их обычаев. Я довольно хорошо знаком с ними, и меня они тоже хорошо знают, но вы все равно не увидите никакой теплоты или там радушия, да даже простого знака того, что они меня узнали. Но это неважно; вы хотели встретить музыкально мыслящих существ, так вот они перед вами.
— Если они действительно таковы, как вы их нам описали, — сказала дама Изабель, — полагаю, что мы сможем показать им такое, о чем они и понятия не имеют. Что вы предложите, Бернард?
Музыковед задумался:
— Может быть, Россини; например, «Севильский цирюльник»?
— Достойная идея; здесь присутствует достаточный задор, чтобы покорить фантазию таких существ, как водяные люди.
«Феб» приземлился на острове рядом с пагодой, которую Дарвин Личли охарактеризовал, как Хранилище Архива. Социальная система водяных людей была полна парадоксов и неразберихи, которые не сумел разрешить еще ни один этнолог. По большому счету, любая активность или жизненная фаза была регламентирована и систематизирована. И все это контролировалось армией наставников и наблюдателей.
Все еще продолжая обсуждать странности водяных людей, дама Изабель, Дарвин Личли и Бернард Бикль спустились по трапу. Внизу их уже поджидала делегация месных жителей, представитель которой сразу же спросил о цели визита.
Личли подробно описал цель их прибытия, после чего делегация удалилась.
— Надо подождать, — сказал Личли даме Изабель. — Они пошли сообщить о нас Музыкальному Комиссару.
Комиссар прибыл приблизительно через час в сопровождении еще одного существа, которого он представил как Местного наблюдателя. Они очень внимательно выслушали Дарвина Личли, затем Комиссар сказал несколько осторожных фраз. Личли перевел сказанное землянам.
— Он интересуется традиционными истоками музыки, которую вы собираетесь… — он замялся. — Мне не придумать подходящего слова. Разразиться? Распространить? Да. Он хочет узнать поподробнее о той музыке, которую вы хотите здесь распространять.
— Мне сложно что–либо сказать, — ответила дама Изабель. — Это очень приятная опера, без выражения каких–либо социальных вопросов, просто огромный букет великолепной музыки. Мы преследуем чисто художественные цели: поделиться своей музыкой с ним и его народом.
Дарвин Личли перевел ее высказывание, выслушал ответ и снова повернулся к даме Изабель.
— Когда вы собираетесь распространять свою музыку, как долго это продлится, и по каким поводам это будет происходить?
— Все будет зависеть от того, насколько хорошо нас примут, — хитро ответила дама Изабель. — Если мы заметим, что наша программа доставляет публике удовольствие, то мы дадим несколько спектаклей, а если нет, то уедем. Все очень просто. Наш первый концерт состоится как только сможет собраться публика, которую… Мне даже не представить, как созвать.
Между Дарвином Личли и Комиссаром опять произошел обмен словами, затем Личли объявил:
— Первый спектакль можете устроить уже завтра.
— Очень хорошо, — решительно сказала дама Изабель. — Значит, завтра в три часа.
***
Утром следующего дня уже привыкшая к этому занятию команда собрала театр. В два часа актеры облачились в костюмы и наложили грим, в половине третьего в оркестровой яме собрались музыканты, и все приготовления были завершены.
Однако никаких признаков потенциальной аудитории не наблюдалось. Дама Изабель вышла из корабля и, нахмурившись, оглядела горизонт. Жизнь вокруг шла своим обычным чередом, и на спектакль, похоже, никто не собирался.
И без десяти три публики нигде не было видно.
Ровно в три часа появился Местный наблюдатель, тот самый, которого руководители труппы видели вчера. Коротко поздоровавшись с дамой Изабель, Бернардом Биклем и Дарвином Личли, в гордом одиночестве он прошествовал в театр, уселся на одно из сидений, открыл принесенный с собой небольшой плоский чемоданчик, вынул из него бумагу, чернила и кисточку и разложил все это перед собой.
Дама Изабель, стоя у входа, с подозрением следила за этими приготовлениями.
— Он, очевидно, пришел посмотреть оперу. Но где же остальные?
Бернард Бикль вышел и пристально оглядел окрестности.
— Больше никого не видно, — вернувшись, доложил он.
Дама Изабель повернулась к Личли:
— Выясните, пожалуйста, когда нам ожидать остальную аудиторию.
Личли переговорил с наблюдателем и передал даме Изабель его неожиданный ответ.
— Он и есть аудитория. И он несколько раздражен, что спектакль не начинается вовремя.
— Но мы же не можем играть спектакль для одного индивидуала! — запротестовала дама Изабель. — Вы ему объяснили это?