Они почти закончили осмотр территории, которую уже облетали вчера. Джосс посадил «Носуху» на одиноком каменистом участке километрах в пятидесяти от горы Олимп, с подветренной стороны. Эван приготовил чай и вскрыл несколько пакетиков супа. Возясь на кухне, он слушал байки Джосса о дне пересохших морей и инопланетных принцессах в прозрачных платьях.
Хелен Мэри снова сидела в кресле номер два и, качая головой, с улыбкой смотрела на Джосса, словно тот сам был инопланетянином.
— И еще они откладывали яйца, — говорил Джосс, — и ездили на тхоатах. Представьте себе этакого саблезубого тигра со множеством ног…
— Яйца?
— Нет, я о ногах. И еще у них были радиевые пистолеты, и…
Эван принес чай.
— Видите, — сказал он Хелен Мэри, — с чем приходится мириться. А ты еще не рассказал ей об инопланетных боевых машинах?
— Потом. Я только разогреваюсь.
Эван выкатил на него глаза и пошел к своему креслу. Сел, снова оперся спиной на переборку и посмотрел в иллюминатор на однообразный пейзаж.
— Все скалы и скалы, — вздохнул он. — Ну и местечко. Начинаю понимать, почему людям в этих камнях чудятся лица и все такое прочее. Просто хочешь хоть что-то увидеть. Хоть какое-то очертание.
Джосс рассмеялся.
— Верно. Однако в этих лицах что-то может быть.
Эван вопросительно посмотрел на него.
— Когда первая исследовательская команда прибыла на то место, где был камень с лицом, — сказал Джосс, — они обнаружили, что он исчез.
— Исчез?
— Да.
Хелен Мэри кивнула.
— Я еще в школе про это читала. Он исчез. Может, даже кто-то из тех самых исследователей ночью взял и уволок его. Но ветром его укатить не могло. Слишком большой он был.
— Может, какой шутник, — кивнул Эван.
— Марс любит шутить с людьми, — сказал Джосс. — Старые легенды умирают с трудом. Даже ученые хотят найти здесь признаки жизни. К легенде о марсианской цивилизации приложил руку и Гершель, хотя и говорят, что его на это подвигла какая-то лондонская газета.
Эван подумал о лондонских газетах, которые по-прежнему выходили с заголовками вроде «НА ЛУНЕ НАЙДЕН БОМБАРДИРОВЩИК ВРЕМЕН ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ» и улыбнулся.
— Вон та скала, — сказал он, глядя из иллюминатора, — похожа на голову. Смотрите, у нее даже нос есть…
Джосс расхохотался.
— Это не супом пахнет? Давайте-ка съедим его, пока он не остыл, и продолжим поиск. Нам еще много осматривать.
Они съели суп и сели по местам. Джосс поднял «Носуху». Корабль немного качнуло при ускорении.
— Скоро будет ночь, — сказал Джосс. — Пошел температурный скачок.
Эван фыркнул и устроился поудобнее в пассажирском кресле. Оно скрипело под тяжестью его самого и его сьюта, однако выдерживало.
— И долго нас еще будет трясти?
— Не очень… уже все. — «Носуха» перестала нырять и пошла более гладко. Джосс снова что-то набрал на клавиатуре пульта и сел. — Это просто контраст между теплым и холодным слоями воздуха, тут он весьма велик, и точка перехода между более плотным и разреженным слоями в это время суток находится намного ниже. Радар включен. — Он посмотрел на экран. — Все разули глаза!
Прошел еще час. Солнечный свет не так сильно ослаб — атмосфера была для этого слишком тонкой, но тени от скал удлинились, и камуфляжные пятна тени и света очень мешали наблюдению. Эван никак не мог решить — воспользоваться ли усилителем зрения в шлеме, или просто прищуриться, или расфокусировать взгляд — так он лучше ловил детали. Пару раз он замечал куски металла, еще свежие или уже ржавые (стало быть, провалялись тут долго и потому не могли интересовать их), которые пропустили другие. Однако это мало утешало. Корабль СП уже два дня мог лежать в виде таких вот обломков, а в условиях низкого давления и недостатка воздуха, в марсианской ночи, где температура может упасть до −500 °C[21], у людей вряд ли оставался шанс выжить, если корабль сильно поврежден и передатчик сломан…
Запищал сигнал.
— Мать вашу!.. — Джосс бросился к пульту.
На экране мигало изображение, контур, который Эван в первое мгновение не мог опознать, затем понял, что это кусок гондолы двигателя. Причем от большого корабля, а не от маленького скиммера. Хелен Мэри смотрела на экран в полном отчаянии, по щекам ее катились слезы, но она не издавала ни звука.
— Это не скиммер, — проговорил Джосс, одновременно разочарованно и весело. — Это корабль СП. Точнее, его часть.
— Часть…
— Не вылезай из своих консервных кальсон, — сказал Джосс и отвернулся, приказав что-то лобовой системе навигационного слежения. «Носуха» пошла вправо. Контур задрожал, стал больше, поменял очертания. — Обрывочный сигнал, — пояснил Джосс. — Приближаемся по прямой. — Он работал так быстро, как Эван никогда не видел. Изображение снова задрожало, еще раз изменило очертания. — Вот. Еще несколько секунд…
Опять послышался сигнал.
— Система наведения засекла его, — торжествующе произнес Джосс. — Локализовала и нанесла на карту. Через… — посмотрел он на пульт, — пятнадцать минут. Не будем торопиться. А то нас сдует.
Эван кивнул. Погода на Марсе в час заката меняется очень резко. Он очень хорошо запомнил это по своему опыту. Пока солнце не сядет, сиди тихо и держись крепко — ветер тут капризен и порой смертоносен.
— Это точно то, что мы ищем?
Джосс кивнул и нажал еще одну клавишу — экран погас, затем на нем появилось изображение, с которым сверялся радар. Это был способный передвигаться в атмосфере корабль патруля, более крупный, чем «Носуха», с гораздо более мощными двигателями. Эван начал внутренне вибрировать. Местная погода вряд ли могла навредить кораблю с такими двигателями… даже марсианская погода.
— Ни передатчика, ни маяка, — напряженным голосом проговорил Джосс. — Никаких сигналов, никакого излучения.
Хелен Мэри покачала головой, вытерла глаза.
— Мне очень жаль, — сказала она.
— Вам жаль! — Джосс оторвался от пульта и взял ее за руку. — Спасибо.
Она сглотнула комок в горле и кивнула. Джосс еще несколько мгновений смотрел на нее, затем вернулся к работе.
— Ветер не так силен, как я думал, — заметил он. — Осталось минут десять.
Эти десять минут прошли почти в полном молчании. Говорил только Джосс, ругая или благодаря свое оборудование. Эван даже улыбнулся, несмотря ни на что. Джосс обычно разговаривал с корабельным оборудованием то раздраженно, то по-доброму. Смешнее всего было то, что оборудование порой вело себя так, будто понимало его.
Звук работы двигателей изменился.
— Отлично, — сказал Джосс, обращаясь к навигационному контролю. — Снижайся. А я собираюсь поставить камеры на умеренный обзор.
Эван подумал, что надо бы сесть и пристегнуться, но вместо этого поплотнее прижался к переборке и стал смотреть в иллюминатор. Они были в районе, в смысле ландшафта более интересном, чем все, что они видели раньше. В районе, который вчера не осматривали. Мысль, что поработай они с Джоссом вчера подольше, то уже побывали бы здесь, некоторое время терзала его. Но он отмахнулся от нее и стал всматриваться в пейзаж за окном. Сколько он мог видеть, землю усыпали большие булыжники, но лежали они там не сплошным ковром, а как бы пятнами. Были свободные участки, усыпанные красным щебнем всевозможного размера, красная пыль то тут, то там билась, словно прибой, о разбросанные камни. В дальнем конце большого пятна виделась большая борозда, в самом конце которой лежала какая-то груда. Из нее что-то торчало — сомнений не оставалось. Гондола двигателя, из которой под странным углом высовывались полозья. А в пыли и щебне виднелись следы…
— Оч-ч-чень интересно, — пробормотал Джосс. Он повернулся и занялся сканерами.
— След довольно далеко от корабля, — озадаченно произнесла Хелен Мэри. — Это же не корабль оставил, да?
— Вы правы, — угрюмо ответил Эван. — Кто-то побывал тут до нас…
— Здесь неподалеку есть еще один свободный пятачок, — сказал Джосс. — Я посажу корабль там. Не хочу повредить след. Эван, ты бы сел все же. Я не доверяю этому ветру.
— Слушаюсь, сер, — ответил Эван и сел, как ему было сказано. Оказалось, очень вовремя. Секунд за десять до посадки «Носуху» начало с бешеной силой швырять в разные стороны. Эван только-только успел пристегнуться, как корабль сел, точнее, плюхнулся, и все, что не было закреплено, задребезжало и покатилось.
Несколько секунд царило молчание, затем Хелен Мэри ошарашенно спросила:
— Он всегда так летает?
— Иногда еще хуже, — откликнулся Эван и встал.
Джосс тоже встал и потянулся к УПЖСу, висевшему на стене.
— Ты, валлиец занудный, — прорычал он, — сам бы попробовал! Дует со скоростью в сотню метров в секунду, кругом скалы…
— Ладно-ладно! — воскликнул Эван. — Хелен Мэри, вы останетесь здесь.
Она глянула на него так, словно он попросил ее раздеться.
— Офицер, — ответила она, — я тут живу. И умею ходить под ветром, не спотыкаясь. А вы?
Эван ничего не ответил. Когда он впервые был на Марсе, ему несколько недель пришлось тренироваться, чтобы привыкнуть ходить под ветром, и не раз ему приходилось спускаться со скал. Он виновато глянул на Хелен Мэри и сказал прежде, чем опустить забрало:
— Если я упаду, вы меня подберите, ладно?
Она улыбнулась ему в ответ и надела УПЖС.
Втроем они вышли в марсианский закат.
Они вышли из «Носухи» навстречу завываниям ветра. «Странно, — подумал Джосс, — как он тоненько воет. Наверное, из-за разреженной атмосферы». Тут она была не плотнее, чем на вершине Эвереста. Однако ветер дул с невероятной силой, так что ему приходилось наклоняться навстречу ветру, чтобы не упасть.
Оставалась одна проблема — ветер постоянно менял направление совершенно неожиданным образом, яростно толкая то с одного боку, то с другого, минутой до того дуя прямо в лицо, так что человека мотало в разные стороны, и он был как пьяный на этих беспощадных камнях. Джосс смотрел на эти камни весьма опасливо, они казались ему куда острее и неприятнее, чем когда их спокойно разглядывали сверху. А что, если один из этих камней разобьет ему стекло в шлеме, когда он невзначай упадет? Конечно, стекло было сверхпрочное и противоударное, он это знал. «Интересно, — думал он, прижимаясь к валуну размером с корову и переводя дыхание, — а камень это знает?» И если он разобьет стекло, то ему уже никто не поможет, даже не поделится дыхательной маской, как в старинных фильмах о подводных приключениях. УПЖС подгонялся под носителя, и оставалось только полагаться на его герметичность. Ни Эван, ни Хелен Мэри ничем не могли бы ему помочь. Его легкие замерзли бы, как он надеялся, прежде, чем его глаза.