Бугго любила склады. Ей нравилось, как там пахнет. Горьковатый пыльный запах шарикового наполнителя волновал ее ноздри. На стеллажах с разноцветными пластиковыми контейнерами дремали таинственные предметы. В получении груза всегда остается что-то от праздничного подарка, пусть даже сюрприз сопровождается накладными, описями и дополнительными актами осмотра двух таможенных служб.
Терминал «Лакка» (последняя буква хедеянского алфавита) находился на самом краю космопорта. Дальше простиралась голая равнина. Она тянулась до самого горизонта, ровного, как натянутая нить, и лишь слева чуть потревоженного башней стереопередающей станции, похожей на ложку.
В пятидесяти лигах начинался пышный хедеянский лес, прорезанный дорогами и разрываемый проплешинами небольших городков, славных мягким климатом и экономическим процветанием, но это было очень далеко – совсем другой мир. Стоя возле терминала в ожидании, пока на желтом вертлявом каре подъедет служащий и откроет рифленые металлические ворота, Бугго втягивала носом пыльный воздух, и ей казалось, что она – на краю обитаемой вселенной. Теплый ветер, прилетавший из пустоты, лизал ее щеки, приклеивал к телу просторный комбинезон, вычерчивая под тканью остренькие, незрелые формы Бугго.
Прямо на ее глазах серое поле исторгло из себя двух вертящихся пыльных червяков. Червяки росли, сближаясь головами и делаясь все толще, а затем, обдавая Бугго, Хугебурку и господина Насио ароматом разогретого металлопластикового корпуса, прогорклой смазки и пыли, у терминала затормозили одновременно два автомобиля: один доставил четверых грузчиков во главе с бригадиром, второй – господ в военной форме. Хугебурка и Бугго, не сговариваясь, разделились: капитан направилась к представителю заказчика, а ее старший офицер – к рабочим.
Военный господин назвался младшекомандующим Амунатеги, руководителем закупок для Университета Вейки; его спутник сухо отмахнул рукой и буркнул: «Таможня Хедео», сунув при этом Бугго бумажное удостоверение. Бугго изучила документ, выписала в свою планшетку имя таможенника и его служебный номер, после чего с легким наклоном головы вернула бумагу. Таможенник чуть покривил узкий рот и сказал: «Хм». Больше он не произнес ни звука и присутствовал при погрузке серой тенью. То и дело он взмахивал штампом на длинной пластидревесной рукоятке, пятная узкие полоски бумаги при опечатывании контейнеров.
Полную противоположность таможеннику являл господин Амунатеги – в изящном ярко-синем мундире с алыми шнурами-косичками, он был рослый, очень смуглый, с острым носом и вызолоченными зубами. Если бы Бугго и не сочла его красивым, представительным мужчиной, то в любом случае по его манере держаться сразу бы поняла: вот человек, который привык нравиться. После отставки он располнеет, но ухватки красавца умрут только вместе с ним. Хугебурка глядел на военного представителя насупленно – он тоже уловил эту победоносность и втайне злился на нее.
Бугго завладела накладными, сверила оттиск печати Военного ведомства пятого сектора на документе с тем, что имелся у представителя заказчика, после чего шагнула в глубину склада – словно вошла под своды дворца.
На высоких стеллажах ждали контейнеры. Лампы уже зажгли – под потолком пробежали синеватые волны, постепенно созревая и становясь белыми. Яркий свет высвечивал каждый уголок терминала, любой предмет, любая фигура отбрасывали здесь резкую тень. В дальнем конце уже ворочались два погрузчика, к ним цепляли пустые тележки.
К господину Насио подошли рабочие. Хугебурка чуть в стороне поглядывал на их спины в форменных куртках с надписью «Лакка». Один из грузчиков что-то жевал, второй озирал стеллажи с хозяйским неодобрением, в привычном недовольстве оттого, что опять придется разгребать устроенный кем-то беспорядок.
Начали с желтых контейнеров.
– Что здесь? – спросила Бугго, уткнувшись в пачку накладных.
– Компьютеры, – объяснил господин Амунатеги.
– Откройте, – потребовала Бугго.
Сорвали тонкую проволочную пломбу, сняли крышку. Бугго и таможенник по очереди пошарили в наполнителе, осмотрели компьютер, после оба сделали у себя по пометке, и таможенник кивнул, чтобы контейнер закрывали. Остальные вскрывать не стали, удовлетворившись проверкой индикатором «оружие-наркотики», который имелся у таможенника.
Дребезжа, приблизился автопогрузчик. Желтые контейнеры были переложены в кузов, надежно схвачены опускающимся стальным коробом и увезены в сторону «Ласточки». Хугебурка сел в кабину водителя.
– Ну, – повернулась Бугго к господину Амунатеги, – что у нас дальше?
Далее следовали – в красных ящиках – новенькие планшетки, несколько базовых стратегических пакетов и разная мелочь, вроде карандашей и бумажных бланков для приказов и завещаний.
Господин Насио сопел, обтирал лицо, топотал на месте и сильно скучал. Он обязан был присутствовать при акте перехода груза из рук в руки – это требовали формальности. Бугго постепенно начинала его раздражать. По его мнению, капитанша проявляла занудство совершенно не по делу. Заказ более чем солидный. Бугго без устали копалась в наполнителе, который, наэлектризовавшись, лепился к ее одежде и волосам, перебирала и терла пальцами совершенно невинные предметы и то и дело просила таможенника подвергнуть дополнительной проверке на наркотики какую-нибудь бутылочку с чертежными чернилами.
Господин Амунатеги тоже заметно утомился. Он перестал улыбаться и даже пару раз дернул пальцами левой руки манжет правой.
Второй погрузчик тоже наконец отбыл, а вскоре вернулся первый и с ним этот несимпатичный хмурый старший офицер «Ласточки».
– Калмине руководит погрузкой, – сказал он в ответ на молчаливый взгляд Бугго.
– Первый грузовой трюм?
– Да.
– Он знает количество контейнеров?
– Разумеется.
Господин Насио поискал глазами, куда бы сесть, и пристроился на нижнюю полку стеллажа, сильно согнув спину и вытянув вперед неподатливую толстую шею.
Бугго потерла руки, оживленная и веселая.
– Теперь, я полагаю, зеленые.
И перелистнула страницу в пачке сшитых шелковой нитью накладных.
– Зеленые и голубые, – уточнил господин Амунатеги. – Груз однороден. Имитаторы гранат с химическим наполнителем. Для полевых тренировок.
Бугго кивнула подбородком, давая приказ жующему грузчику. Тот переложил жвачку за щеку и снял первый зеленый контейнер. Не дожидаясь распоряжений Бугго, крышку сняли. Господин Амунатеги лично вынул несколько муляжей, изготовленных из тонкого пластика. Бугго приняла из его рук одну гранату, с любопытством осмотрела, задержав взгляд на маркировке – желтая полоса с красной точкой.
– Нервно-паралитического действия, – определила она.
– Совершенно верно, – отозвался господин Амунатеги с одобрением. – Маркировка, как вы видите, стандартная, международная. Корпус пластиковый. Здесь – надрезы. При метании граната должна разрываться.
Таможенник чиркнул по гранате индикатором.
– Наполнитель – песок, – продолжал Амунатеги, отбирая у Бугго гранату. Он любовно огладил продолговатое, заостренное тельце муляжа и погрузил его в белоснежное кружево синтетических опилок.
– Всего десять тысяч штук, – задумчиво молвила Бугго, оглядывая ряды голубых и зеленых контейнеров.
Насио на миг приподнял голову, приложился макушкой о верхнюю полку и басовито застонал.
– Ладно, ограничимся индикатором, – приняла решение Бугго. И сунула бумаги таможеннику: – Сделайте здесь, пожалуйста, отметку. Вот здесь, где «Для служебных отметок».
Таможенник взвел серую бровь и поглядел на Бугго скучно.
– Укажите, что при досмотре шестисот контейнеров, содержащих десять тысяч муляжей гранат с химическим наполнителем (реально – песок), был использован индикатор оружия, а вскрытия ящиков для визуального досмотра не производилось.
– Это обычная практика, – подал голос Насио. – Вскрытие груза производится по личному требованию одной из сторон в исключительных случаях.
– Насколько я могу судить, госпожа Анео – сама по себе исключительный случай, – галантно произнес младшекомандующий Амунатеги.
Бугго не обратила на эту любезность ни малейшего внимания, поскольку была занята бумагами.
– Вот здесь, – напирала она на таможенника.
Не говоря ни слова, тот вписал в накладную короткую фразу. Почерк у него был неразборчивый, с сердитыми закорючками, так что Бугго сразу ощутила к надписи полное доверие.
Глубина терминала огласилась механическим воем: кар с тремя прицепленными тележками разворачивался у стеллажей. Тележки, еще не нагруженные, вихлялись, и последняя из них задела стеллаж, так что несколько контейнеров на верхних полках качнулись.
– Держите же! – вскрикнул Амунатеги так пронзительно, что у Бугго зазвенело в голове. Она глянула на рабочих: один из них подставил руки и удержал голубой контейнер, второй – как бы не желая мешать товарищу – сонно стоял рядом и глядел в стену. Амунатеги плюнул и вышел из терминала.
«Ласточка» загрузила оба трюма. Бугго угостила коллег Насио и Амунатеги у себя на корабле чогой и араком (таможенник откланялся сразу после того, как последний голубой контейнер занял место на тележке, и ушел пешком, уверенно петляя среди сверкающих на солнце ангаров).
– Странно, – сказал Хугебурка своему капитану, когда деловые партнеры, полностью удовлетворенные завершением работ, покинули корабль.
– Что именно? – блаженно осведомилась Бугго.
– У этого Амунатеги губы поменяли цвет.
– А ну вас, Хугебурка, – молвила Бугго, стряхивая с ног пыльные рабочие туфли без каблука, в которых ходила по портовым помещениям. – Вам он не понравился потому, что он – любимчик женщин.
– Да, я не женщина, – с достоинством произнес Хугебурка. – И он действительно мне очень не понравился.
– Я иду спать, – объявила Бугго. – Завтра выходной. В полночь нам дают «коридор» с планеты. Автотаможня пришлет «добро» ближе к вечеру.
И босиком, помахивая на ходу снятыми туфлями, капитан отправилась к себе в каюту.