Шредер думал о том, чтобы вновь попытаться поймать детенышей хищников – очень маленьких – и решил, что такой план был бы глупым. Подобный поступок разрушит все, что было сделано для завоевания доверия хищников. Лучше было выждать, хотя время уже истекало, и найти какой-нибудь другой выход.
Наступила осень сто шестьдесят третьего года, и оба солнца заметно сдвинулись в южную часть небосвода. В эту осень у Шредера родился третий ребенок, девочка. Ее назвали Джулией, в память о Джулии из тех давних времен, и она была представительницей последнего поколения колонистов, которое родится в пещерах.
Начал осуществляться план постройки городка в долине, находящейся в миле от пещер. Вокруг предполагаемого городка начала строиться, защищающая его от единорогов, стена из каменных блоков. Дома должны были быть толстостенными, сооруженными из распиленного алмазными фрезами камня, с заполненным воздухом пространством между двойными стенами, в качестве изоляции от жары и холода. Чтобы дать колонистам дополнительную тенистую прохладу, над всеми домами предполагалось соорудить высокие и широкие навесы из стволов копьевидного дерева и, похожих на пальмовые, листьев медузообразного кустарника.
К этому году лесные козы уже полностью адаптировались и настолько одомашнились, что у них уже не было желания мигрировать с дикими козами. У колонистов было уже небольшое стадо прирученных коз, достаточное для того, чтобы снабжать их ограниченным количеством молока, сыра и шерсти.
С годами продвигалась вперед и адаптация единорогов, но приручить их никак не удавалось. По своей натуре они были раздражительными и вероломными, и только угроза копий в руках их седоков заставляла их работать. Свою работу они могли бы выполнять довольно легко, если бы не тратили каждый день столько усилий в попытках наброситься на своих хозяев и убить их. На каждую ночь их помещали в окруженный массивными стенами загон, поскольку они были почти так же опасны, как и дикие единороги.
Продолжалась медленная, кропотливая работа по изготовлению передатчика, а тем временем оба солнца перемещались по небосклону все дальше на юг. Переселение из пещер в новый городок произошло в сто семьдесят девятом году, в году, когда умерла жена Шредера.
Оба его сына были к тому времени взрослыми и женатыми, а Джулия, которой исполнилось шестнадцать лет, по рагнарокскому стандарту была уже женщиной. Она была голубоглазой и темноволосой, как и ее мать, ведущая свое происхождение из рода Крэгов, и поразительно прелестной в своем буйном и необузданном великолепии. Весной этого года она вышла замуж за Уилла Гумбольта, оставив отца одного в новом доме нового города.
Через четыре месяца она пришла к нему, чтобы гордо и возбужденно заявить:
– Всего через шесть месяцев у меня будет ребенок! Если родится мальчик, он как раз достигает нужного возраста, чтобы стать лидером, когда прилетят Джерны, и мы собираемся назвать его Джоном, в честь того Джона, который был нашим самым первым лидером на Рагнароке.
Ее слова вызвали у Шредера мысленный вопрос, и он подумал о том, что написал Дэйл Крэг, лидер, предшествовавший Лэйку:
– Мы выжили, и на свет появились поколения, которые, как думали Джерны, никогда не должны были родиться. Но мы никогда не должны забывать те качества, которые обеспечили нам выживание: непоколебимая верность и преданность каждого индивидуума всем остальным членам общества и мужество сражаться и, если необходимо, умереть.
Джерны могут появиться в любой последующий год. И не будет никого, кто бы нам помог. Те, кто оказались на Афине, стали рабами и, вполне вероятно, что к настоящему моменту порабощена и сама Земля. Мы выстоим или погибнем в одиночестве. Но если бы мы сегодня могли знать, что у тех, кто встретит Джернов, все еще будет мужество и преданность, сделавшие возможным наше выживание, то мы бы знали, что Джерны уже потерпели поражение...
На некоторое время эра опасностей и насилия осталась позади. Молодое поколение выросло в период мирного преобразования окружающей их среды. Появление Джернов разрушит наступивший мир – но не размягчит ли этот мирный период мужество и преданность молодого поколения?
Неделей позже Шредер получил ответ на этот вопрос. В то утро он взбирался по склону холма, возвышавшегося над расположенным внизу городком, когда заметил голубеющую вдали шерстяную блузку Джулии. Она сидела на склоне холма, держа на коленях раскрытую книгу. Рядом с ней лежало короткое копье.
При виде этой картины Шредер нахмурился. Основной период миграции единорогов на юг уже закончился, но часто попадались отдельные отставшие животные, которые могли появиться в любое время. Он предупреждал Джулию, что когда-нибудь единорог убьет ее, но она по своей натуре была отчаянной и беспечной девушкой и ее часто охватывало беспокойное настроение, когда она не могла выносить заточения в городских стенах.
Наблюдая за Джулией, Шредер увидел, как она резко вскинула голову, словно прислушиваясь к какому-то слабому звуку, и заметил какое-то движение среди деревьев позади нее – это был единорог.
Поняв, что его услышали, единорог отбросил попытки передвигаться тайком и ринулся вперед. Джулия быстрым, легким движением вскочила на ноги, держа в руке копье и отбросив книгу в сторону.
Единорог издал свой пронзительный визг, и Джулия повернулась к нему лицом – жить ей оставалось всего две секунды. Шредер потянулся за луком, зная, что его помощь придет слишком поздно.
Она сделала единственно возможное, что могло помочь ей уцелеть: она сдвинулась с места, воспользовавшись тем преимуществом, что человек мог отпрыгнуть в сторону несколько быстрее, чем несущийся вперед четвероногий зверь. Во время прыжка она уже приготовила копье, чтобы вонзить его в уязвимое место на шее единорога.
Казалось, что острый конец черного рога был не более чем на расстоянии вытянутой руки от ее живота, когда она отпрыгнула в сторону с быстротой и гибкостью хищника, повернувшись в воздухе и изо всех сил вонзив копье в шею единорога.
Удар пришелся в цель, и копье вонзилось глубоко. Джулия выпустила копье из рук и отпрыгнула назад, чтобы избежать удара копытом. Скорость атаки единорога пронесла его мимо Джулии, его ноги подломились и он ударился о землю, проехав по ней некоторое время, прежде чем остановиться. Ноги его дернулись еще раз и затем он затих.
Джулия подошла к единорогу, вытащила копье, и даже на расстоянии было заметно, с каким гордым видом она прошла мимо грузной туши своей жертвы.
Затем она увидела книгу, отброшенную в сторону ударом копыт единорога. Ветер шевелил клочья разорванных страниц, и Джулия замерла, лицо ее покрылось бледностью. Забыв о единороге, она подбежала к книге, чтобы поднять ее.
Когда Шредер подошел к Джулии, она пыталась разгладить порванные страницы. Это был один из старых учебников, отпечатанный на настоящей бумаге, и страницы его были хрупкими и ломкими от старости. Библиотекарь взяла с нее обещание обращаться с книгой очень бережно. И вот сейчас многие из страниц оказались порванными и непригодными для чтения...
Джулия подняла глаза на Шредера, и на ее лице отразились стыд и страдание.
– Отец, – произнесла она. – Книга... я...
Шредер перевел взгляд на единорога и отметил, что это был самец, значительно крупнее средних размеров. Мужчины и раньше убивали единорогов копьями, но никогда до этого подобное не совершала шестнадцатилетняя девушка...
Он снова взглянул на дочь, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, и строго спросил:
– Что ты хотела сказать?
– Я думаю – я полагаю, что не имела права выносить книгу из городка. Я страшно сожалею, что сделала это...
– Ты пообещала бережно к ней относиться, – ответил он ей холодно. – Твоему обещанию поверили и тебе доверили эту книгу.
– Но... но я не собиралась испортить ее – я не собиралась! – Джулия едва не расплакалась. – Я ведь не... не Беммон!
– Возвращайся в городок, – приказал ей Шредер. – Сегодня вечером принесешь книгу в городскую ратушу и расскажешь совету, что с ней случилось.
Джулия проглотила слезы и ответила слабым голосом:
– Хорошо, отец.
Она повернулась и, опустив от стыда голову стала медленно спускаться с холма, не замечая лежащего единорога, и с несчастным видом волоча за собой окровавленное копье.
Шредер проводил ее взглядом и наконец позволил себе улыбнуться. Когда наступит ночь и она предстанет перед советом, не смея от стыда поднять на них взгляд, ему придется быть неумолимым и суровым, говоря Джулии о том, как ей доверяли, и как она предала это доверие. Но сейчас, наблюдая, как она спускалась с холма, он мог позволить себе улыбаться от гордости за нее. Он знал, что получил ответ на свой вопрос; что молодое поколение не утратило ни мужества, ни преданности.
Той весной Джулия спасла жизнь маленькому ребенку, но едва не потеряла свою собственную. Ребенок играл под недостроенным навесом, когда внезапно налетел сильный порыв ветра и превратил навес в смертельную ловушку из ломающихся, падающих стволов и веток. Джулия вовремя успела к ребенку, чтобы отбросить его в безопасное место, но обрушившаяся крыша свалилась на нее, прежде чем ей самой удалось спастись.
Ее грудь и горло были пробиты расщепленными концами поломанных стволов, и в течение суток жизнь в ней мерцала слабой искоркой. На вторую ночь она стала приходить в себя, а на третье утро впервые смогла заговорить, измученно глядя потемневшими от страха глазами:
– Мой ребенок – как это отразится на нем?
Она выздоравливала медленно, преследуемая мрачными предчувствиями. Но пятью неделями позже она родила сына, и ее страхи оказались беспочвенными. Он оказался совершенно нормальным и здоровым ребенком.
И голодным – ее медленно заживающие груди еще несколько недель не могли давать молока.
По совпадению, которое никогда не случалось раньше и, возможно, никогда не случится вновь, для младенца нельзя было найти ни одной приемной кормящей матери. В городке было много беременных женщин, но только трое имели грудных детей – и у каждой из трех были близнецы, которых нужно было кормить.