– А что-нибудь внушающее надежду удалось обнаружить?– спросил его Лэйк.
– Мы обнаружили четыре вида растений, являющихся таким сильным слабительным средством, о котором не приходилось даже мечтать. А также небольшой серебристый папоротник, по вкусу напоминающий ванильные конфеты, который уже после третьего глотания парализует намертво. Проходит не меньше часа, прежде чем ты придешь в себя. Что же касается хороших новостей, то мы нашли три различных вида растений, которые, кажется, можно употреблять в пищу. Мы выкапываем их и сушим, развешивая на деревьях.
Лэйк попробовал на вкус эти съедобные растения и нашел, что они чем-то напоминают шпинат. Существовала вероятность, что в них могли содержаться необходимые витамины и минералы. Поскольку все отряды охотников питались исключительно мясом, ему придется показать им все эти съедобные растения, чтобы они знали, что следует есть, если кто-либо из них почувствует нехватку витаминов.
Лэйк передвигался один, навещая различные охотничьи отряды и находя подобные путешествия с каждым днем все более безопасными, поскольку единороги к тому времени почти совсем исчезли. Такая безопасность его не радовала; это означало, что последняя дичь уйдет на север задолго до того, как они заготовят достаточное количество мяса.
Ни один из охотничьих отрядов не мог похвастаться хорошей охотой. Лесные козы, и в лучшие для охотников времена бывшие быстрыми и неуловимыми, исчезали из окрестностей пещер вместе с единорогам!. Был израсходован последний патрон, а лучники, хотя и постепенно наращивали свое мастерство, все еще были далеки от идеала. Единороги, которые должны были стать основным источником мяса для колонистов, были неуязвимы для стрел, если только им не стреляли с короткого расстояния в шею, сразу за основанием черепа. А находясь вблизи единороги неизменно бросались в атаку и уже не представляли собой уязвимой мишени.
Лэйк долго и с трудом взбирался по южному склону плато и наконец достиг вершины. Плато было безлесным, плоским, зеленым плоскогорьем, простирающимся на север, насколько хватало глаз. Горная гряда, все еще кое-где покрытая снегом, лежала примерно в сотне миль к северо-западу; на таком расстоянии она выглядела белой, низко нависшей тучей почти у самого горизонта. Никакие другие горы или холмы не портили бесконечную перспективу высокогорья.
Трава здесь была густой, и повсюду текли небольшие ручейки, образовавшиеся из недавно растаявшего снега. Для травоядных Рагнарока эта земля была раем, но для человека это было суровое, запретное место. На такой высоте воздух был настолько разреженным, что даже небольшие физические усилия заставляли бешено колотиться сердце и мучительно работать легкие. Работа в течение длительного времени была совершенно невозможной.
Казалось маловероятным, что на такой высоте люди смогут охотиться и подвергаться риску нападения единорогов, но, тем не менее, два отряда охотников шли впереди него. Один из отрядов возглавлял мрачноватый Крэг, второй – бесшабашный Шредер, и в оба отряда были отобраны только самые молодые и сильные мужчины среди Отверженных.
Однажды ранним утром Лэйк обнаружил Шредера ведущим своих охотников к небольшому стаду лесных коз. Между охотниками и козами паслись два единорога, и охотники старались подойти к ним с подветренной стороны. Шредер заметил Лэйка и пошел ему навстречу.
– Рады приветствовать вас на нашей захватывающей дух земле, – приветствовал Лэйка Шредер. – Как дела у остальных охотничьих отрядов?
Шредер выглядел изможденным, и в его гибких, кошачьих движениях угадывалась усталость. Его бакенбарды представляли собой неухоженные заросли рыжей щетины, а поперек одной из скул виднелся безобразный шрам от наполовину зарубцевавшейся раны. Еще одна рваная рана была у него на руке, а одно ухо было помятым. Он напоминал Лэйку иссеченного боевыми шрамами кота, который никогда, до тех пор пока он жив, не откажется от радости схваток и опасностей.
– Пока что, – ответил Лэйк, – ваши с Крэгом отряды – единственные, кому удалось закрепиться на плато.
Он расспросил Шредера о том, насколько успешной была охота, и выяснил, что его отряд оказался значительно удачливее остальных, благодаря тому, что убил трех единорогов по методу, придуманному самим Шредером.
– Поскольку лучники, чтобы убить единорогов должны находиться сбоку от них, – стал объяснять Шредер, – достаточно кому-нибудь выступить в роли приманки и бежать от единорогов между спрятавшимися лучниками. Если единорогов не более одного-двух и если человеку-приманке не приходится бежать слишком далеко, и если лучники не промахнутся – тогда все это отлично срабатывает.
– Судя по твоему потрепанному виду, – сказал Лэйк, – ты, должно быть, постоянно выступал в роли приманки.
– Ну... – пожал плечами Шредер. – Это ведь была моя идея.
– Мне пришел на ум, другой способ подобраться к единорогам для стрельбы с близкого расстояния, – сказал Лэйк. – Возьмите шкуру лесной козы, придайте ей, насколько возможно, первоначальную форму, поместите внутрь нее лучника, чтобы он мог изобразить пасущееся животное, и он подойдет к единорогам на необходимое для выстрела расстояние.
– Единороги, возможно, так никогда и не заподозрят, откуда в них летят стрелы, – сказал он в заключение. – Но с другой стороны, они могут и распознать обман.
– Я испытаю этот способ до конца дня, вон на тех двух единорогах, – сказал Шредер. – На такой высоте и при такой силе тяжести мой собственный метод несколько трудноват.
В нескольких милях дальше на запад Лэйк обнаружил Крэга и его людей; все были такие же исхудалые и заросшие щетиной, как и Шредер.
– Адская работа, – сказал Крэг. – Кажется, что каждый раз, когда мы замечаем лесных коз, между нами как из-под земли появляется дюжина единорогов. Если бы только у нас были винтовки для единорогов.
Лэйк рассказал ему о своем плане скрываться под шкурами лесных коз и о системе приманок, используемой Шредером.
– Возможно, нам не придется воспользоваться методом Шредера, – ответил Крэг. – Посмотрим, как сработает второй способ – вначале я испробую его.
Но ему так и не пришлось проверить на практике этот способ. Меньше чем через час после разговора вернулся один из охотников, помогавший сушить мясо и относить его в пещеры, и сообщил, что лагерь поразила внезапная странная болезнь, уносящая ежедневно до сотни жертв. Доктор Чиара, сам свалившийся от переутомления после многочасовой борьбы за жизни больных, был уверен, что болезнь вызвана витаминной недостаточностью. Болезнь поразила Андерса, и он лежал совершенно беспомощный, а руководство лагерем принял на себя Беммон. Он установил дневные трудовые нормы для тех, кто еще держался на ногах, и отказался принимать во внимание рекомендации Чиары относительно лечения болезни.
Лэйк проделал обратный путь к пещерам за долю того времени, которое ушло у него, чтобы достичь плато. Он шел, пока не падал с ног от усталости, и затем отдыхал не более часа или двух. Спускаясь с плато, он заметил лагерь Барбера и свернул к нему, чтобы передать приказ немедленно отправить в пещеры запас заготовленных растений.
Когда Лэйк дошел наконец до пещер, он нашел половину колонистов лежащими в постелях, а вторую половину апатично передвигающимися по лагерю, с трудом выполняющие данные им Беммоном поручения. Андерс был в тяжелом состоянии, слишком слабым, чтобы передвигаться, а доктор Чиара умирал.
Лэйк присел на корточках у ложа из соломы, на котором лежал Чиара, и понял, что тот был в безнадежном состоянии. На бледном лице и в глазах Чиары была видна тень предвидения собственного конца.
– Наконец-то я понял, что это было, – слова Чиары были очень тихими, их почти не было слышно, – и я сказал Беммону, что нужно сделать. Это витаминная недостаточность с осложнениями, вызванными силой тяжести и превратившаяся в форму, неизвестную на Земле.
Он замолчал, чтобы отдышаться, а Лэйк продолжал молча ждать.
– На Земле известны болезни, вызванные витаминной недостаточностью, – бери-бери, пеллагра... Но ни одна из них не является в такой степени опасной и не действует так быстро. Я сказал Беммону распределить на всех колонистов фрукты и овощи. Нужно поторопиться – или будет слишком поздно.
Снова он замолчал, чтобы передохнуть; последние следы румянца исчезли с его лица.
– А как же в отношении тебя? – Лэйк задал этот вопрос, уже зная заранее ответ.
– Для меня... уже слишком поздно. Я думал, что дело в вирусах – я должен был раньше увидеть очевидное. Совсем как...
Губы его слегка дрогнули, и Чиара из мертвого прошлого в последний раз улыбнулся Лэйку – совсем как глупый студент-медик. Стало ясно, что наступил конец и внезапно в пещере стало очень тихо. Лэйк поднялся, чтобы выйти, и проговорил слова, которые Чиаре уже никогда не суждено было услышать:
– Нам очень тебя будет не хватать, Доктор.
Лэйк нашел Беммона в пещере, где хранились пищевые запасы, наблюдающего с начальственным видом за работой двух подростков. Сам Беммон и пальцем не пошевельнул, чтобы им помочь. Увидев Лэйка, он заторопился ему навстречу. На лице его появилась льстивая, заискивающая улыбка.
– Я рад, что ты вернулся, – проговорил он. – Мне пришлось принять руководство на себя, когда заболел Андерс, а у него все было в таком беспорядке! Я работал день и ночь, чтобы исправить его ошибки и вновь направить работу в нужное русло.
Лэйк взглянул на двух подростков с изможденными лицами, которые воспользовались случаем, чтобы передохнуть. Они устало облокотились о тяжелый деревянный стол, который Беммон заставил их передвигать. Начинающаяся болезнь сделала тусклым их взгляд, и они смотрели на Лэйка с молчаливой мольбой.
– Ты выполнил приказ Чиары? – спросил Лэйк Беммона.
– А... нет, – ответил Беммон. – Мне показалось лучше проигнорировать его.
– Почему? – спросил Лэйк.
– Давать фрукты и овощи людям, уже умирающим, было бы бессмысленной тратой нашего и так очень небольшого запаса. Боюсь, – на лице его вновь появилась заискивающая улыбка, – что мы позволили доктору проявлять власть, на которую он не имел права. Он в действительности не больше чем студент-медик, а его диагнозы в большинстве своем – только догадки.