— С Лютеции? Ха! — лысый капитан закудахтал и закашлялся, словно бы поперхнулся. Я не сразу догадался, что он так смеётся. — Молодой человек, при чем тут Лютеция? Мы бежали с Земли! И оказались отрезанными от всего человечества, потерялись, можно сказать. Сейчас мы…
— Подождите-подождите… Давайте по порядку. Исход был четко организованной операцией. Как вы могли потеряться?
— Мы совершили собственный Исход. Те, кто остался вас проводить, кто отвечал за великое бегство Лютеции из Солнечной системы, смогли тайно оборудовать джамп-двигателем небольшой корабль и для себя…
— Тайно? То есть вы нарушили директиву правительства о подготовке к партизанской войне и просто-напросто сбежали?
— Можно сказать и так… Вся группа — это два десятка ученых, ни одного солдата. Какой с нас толк в войне? Получив возможность бежать, мы решили не дожидаться нашествия кукловодов…
— Однако по законам Земли получается, что вы дезертиры, то есть военные преступники?
Было видно, что от моих слов все присутствующие старики затряслись и задрожали. Не знаю, правда, от страха или от возмущения. А может кто-то просто захотел в туалет. Только недавно целовавшая меня старушка явно разозлилась. Морщинистое лицо пошло пятнами, густо напомаженные губы скривились. Протянув ко мне тонкие и скрюченные, как у ведьмы, пальцы, она заверещала пронзительно:
— Да, юноша! Представьте себе! Мы — предатели! Но мы уже понесли своё наказание! Мы всю жизнь прожили в этой чертовой железной бочке! Мы голодали! У нас не было связи! Не было детей! Ни черта не было! Почти все наши друзья здесь и умерли! Нас осталось пятеро из двадцати!
Не выдержав напора, я сделал шаг назад и выставил перед собой ладони, обороняясь.
— Послушайте, мне в общем-то все равно. Мы же не на суде, верно?
Но старая истеричка никак не хотела угомониться:
— Что? Суд? Ахаха! Нам уже плевать! Можете отдать нас под суд! Хоть на Земле, хоть на этой своей Лютеции!
— Мадам, остыньте! На Лютеции вообще не до вас, никто уже не вспомнит, дезертиры вы или нет. А координаты Земли никому неизвестны. Дабы не возникло соблазна вернуться на Alma Mater, где наверняка уже давно хозяйничают кукловоды.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием и покашливанием. Кто-то шумно пустил ветры, но ни один из присутствующих, кроме меня, этого не услышал. Спустя минут десять до стариков дошло, что я сказал.
— Как здорово! — радостно захлопала в ладоши Александра. Я не переставал удивляться, как быстро у неё меняется настроение. А я ещё думал, что сам имею излишне импульсивный темперамент…
— Значит, на Лютеции нас примут? Она такая замечательная! — старуха повернулась к остальным. — Друзья, вы слышите? Почему вы не радуетесь? Что с вами?
Похоже, у лысого капитана Брюса случился обморок. И у Морзе тоже. А нет, похоже, связист просто спит, привалившись к стене… Да уж, не парится по поводу времени и места. А этот в очках, что, плакать собрался? И вон та старушка — тоже…
Легкая пощечина от неугомонной Александры привела капитана в чувство.
— Я в порядке, спасибо! Вы возьмете нас на буксир до Лютеции?
— Капитан, я бы рад, но за подобный поступок меня ждет высшая мера наказания. Вначале вам нужно получить разрешение.
Капитан Брюс нахмурил редкие седые брови.
— Узнаю человеческое общество. Где бы люди не находились, хоть даже за пределами нормального пространства, самое главное у них — это бюрократия.
— К сожалению… — я сочувственно скривил лицо, словно бы это была моя вина. — Но послушайте, давайте вот что сделаем. Напишите письмо на Лютецию! Я его доставлю — и за вами пришлют транспорт!
— Мы ждали больше, чем полстолетия. Надеюсь, сможем выдержать еще несколько дней… Что ж, так и поступим! Друзья, давайте писать письмо!
— Отличная идея! Буду рад доставить его на Лютецию.
— Да разбудите уже Морзе! Вера, прекратите рыдать! Идемте! А вы, молодой человек, располагайтесь. Можете пока что прессу полистать.
— Прессу? Ах да… У вас тут земные газетки-журнальчики…
Громко они, однако, совещаются. Видимо, специалистов по слуховым аппаратам среди экипажа не имелось. Ну что ж, полистаю артефакты земной цивилизации в оригинале…
«Вторжение неизбежно, планета в опасности!» — ну, это понятно.
«Интервью с главным инженером Ковчега Лютеции: кому суждено спастись?» — тут тоже ясно, спастись суждено немногим.
«Пир во время чумы. Звезда фильмов для взрослых на орбитальной станции» — ого, что-то интересное, наконец-то… О, даже фото есть… Гм… Где я её видел? Если представить, что кожа обвисла… нарисовать морщины… Да неужели⁈ Вот ведь кошелка старая! Актриса, хе-хе!
А в остальном, конечно, статья — скука смертная… Нормы морали, тяжелые времена… бла-бла-бла… Аж спать захотелось… Пойду разомнусь, что ли…
Прогулка по старинному кораблю заняла минуты три. Но за это время я успел заметить много интересного. Подумать только! Здесь столько никому ненужного и никак не используемого барахла! Сдохшие датчики, приборы, панели управления. Конвертер выдал бы изрядно металлов после переработки всей этой рухляди. Старикам ведь без толку, а мне пригодилось бы… А может и правда? Пока они там копаются…
Надо бы освободить стариков от лишнего балласта. Будет мне компенсация за работу почтальона. Хищно озираясь, начинаю хватать то, что плохо лежит, и сносить награбленное в шлюзовую камеру.
Внешние элементы навигационного блока — берём… Проводка от системы дальней связи — срезаем и… Целая панель с какими-то терминалами и датчиками… ни один уже не работает — откручиваем и забираем… Всё в конвертер! Всё в дело!
Не уверен, но кажется, это пульт управления подачей топлива. На базовый генератор, который у них давно сломан. Сгодится…
Так, за полезным делом, прошло часа полтора. Кажется, стариканы как раз перестали шуметь… Пора возвращаться к просмотру древней прессы.
Кстати, вовремя успел закончить. Можно сказать, в последний момент. Только моя задница коснулась кресла, только рука потянулась к журналу…
Яйцеголовый Брюс возник за спиной, как персонаж из скримера:
— А вот и я, молодой человек! Не ожидали, что мы так быстро?
— Тьфу ты, черт! Ммм… Ну да… Не ожидал…
— Так не терпится наконец-то встретиться к кем-то еще, вот и решили поторапливаться. И вообще: краткость — сестра таланта, как говорил наш покойный хирург.
— Хирурги — они такие, что правда, то правда. И где же ваше письмо?
— Согласно уставу военного времени — в специальном контейнере, опечатано. Вот, примите, пожалуйста.
Капитан протянул мне увесистый металлический цилиндр с намертво приваренной крышкой.
— Ого, впечатляет. Но в целях безопасности мне все равно придется его просканировать. Просто, чтоб видеть, что внутри только письмо. Поймите правильно…
— Конечно-конечно! Все правильно, все по уставу военного времени! А теперь, когда с делами покончено, я приглашаю вас в банкетный зал! Нас ждет кулинарный сюрприз!
— О, спасибо. Это я всегда с удовольствием!
Пока старики писали, старухи успели сервировать стол. Что интересно — посуда у них оказалась не пластиковая, а как в музее! Фарфоровые тарелки, металлические вилки и ложки, стеклянные бокалы… Салфетки… С ума сойти…
Каморка кают-компании на банкетный зал, конечно. Скорее похожа на просторный чулан… Но это не главное. Важно, что у нас сегодня на обед?
Старушка по имени Вера разложила на тарелках скромные порции еды. Тут меня ждало очередное разочарование. С меню у старых робинзонов космоса имелись явные проблемы.
Серые бруски биомассы, причем вдвое меньше батончиков, которые обычно готовлю я. Из напитков — только вода.
Хотя нет, поспешил осуждать. Похоже, я еще не пробовал их фирменное блюдо…
В помещение входит бабушка Александра, еле удерживая трясущимися руками большой поднос. На нем лежит что-то маленькое, невзрачное и бледно-розовое. Неожиданно из динамиков начинает звучать музыка… Что-то древнее, из классики, кажется, U2.
Старуха пытается кокетливо строить мне глазки, моргая накладными ресницами. Вернее, кокетничает только один глазик, потому что второй продолжает алчно пялиться на поднос.
Задевая вилки и тарелки, Александра ставит поднос на стол.
Да это же… Помидор!
Жалкий, маленький полудохлый помидор! Такой же сморщенный, как и весь экипаж этого полудохлого корабля.
— Настоящее кулинарное чудо, правда, юноша? Такой пир у нас бывает только раз в год! Мы собирались провести его в следующем месяце, но по случаю вашего приезда решили ускорить событие.
Мне трудно было подобрать подходящие слова, но я смог что-то ответить. Вроде бы получилось достаточно нейтрально:
— Раз в год? Ничего себе! У вас настолько плохо с припасами?
— Никаких припасов у нас давно уже нет… Только нескончаемый контейнер порошкового концентрата, будь он проклят! Конвертер не дает ему истощиться, перерабатывая продукты нашей регулярной жизнедеятельности…
А вот теперь мне начинало становиться по-настоящему плохо.
— Стоп! Не надо об этом, пожалуйста. Что-то меня мутит…
— Ах да, здесь довольно душно. С вентиляцией у нас небольшие проблемы последние лет десять. Так вот, о чем это я?
— Нет-нет! Не надо больше о круговороте органики в замкнутой экосистеме корабля! Давайте лучше о помидоре.
— Да-да, помидор. Этот прекрасный представитель семейства пасленовых выращен в нашей оранжерее. Последней из еще функционирующих.
— Подумать только…
— Мы отказывали себе в лишней порции воды, чтоб поливать его. Холили, лелеяли… Удобряли своим…
— Ясно! Не продолжайте, я понял. Вам очень дорог этот помидор.
— Очень дорог! И мы предоставляем честь разрезать его ему нашему спасителю.
— Оу. Я польщен оказанной мне честью, спасибо. — стараясь сохранять спокойствие, я принимаюсь за дело.
Нож, конечно, мне выдали красивый, но помидор он резать не хочет. Интеллектуалы-гуманитарии ножи точить не умеют… Пиление не дает результатов — тонкая на вид кожица никак не поддается.