Я перевернул вверх дном весь «Магали», замучил расспросами девочек, не упустив, естественно, и незабвенную Еву. Пусто! Никто его не помнил. Самое удивительное, что никто даже не заметил, как он входил в заведение. Получалось, что он оказался за стойкой бара как бы внезапно, словно по мановению волшебной палочки. Создавалось нелепое впечатление какого-то видения, поскольку, как только в допросах доходили до этого момента, все немедленно начинали нести маловразумительную околесицу.
Только бармен дал кое-какие показания, согласившись их подписать.
— Да, точно: у него были усы щеточкой. И розетка Почетного легиона… Никогда раньше среди посетителей его не примечал.
— А как насчет родинки вот в этом месте?
— Вы знаете, инспектор, здесь столько болтается народу…
— А руки, неужели не заметили ничего особенного в них?
— Э-э-э… нет, честно говоря. Сколько ни ломаю голову — все напрасно.
— Не помните, в котором часу он появился?
— Где-то около одиннадцати. Как раз объявили о выступлении Евы.
— Может, произошел какой-нибудь незначительный инцидент, совсем пустяковый? Ведь это могло бы послужить зацепкой…
— Да нет… Хотя… Действительно! Именно в этот вечер уезжала Полетт.
— Кто такая?
— Это подружка Малу. Да, вы правы, она еще подошла попрощаться как раз в тот момент, когда Малу собиралась уходить вместе с этим мужчиной… Полетт собиралась прошвырнуться в Испанию на месячишко вместе со своим дружком.
Расследование затянулось. Со дня убийства Малу прошел почти месяц, так что я поставил на контроль возвращение Полетт в Марсель. Вероятнее всего, ничего путного я от нее не услышу. Но что мне оставалось делать в ситуации, когда убийцу никто толком не видел и он, похоже, утек с места преступления через сток в ванной!
Полетт повела себя поначалу нервозно, поскольку на допрос мы ее вытянули прямо из дома, а это, считала она, могло повредить ее репутации. Это при ее-то профессии!
Но потом она успокоилась и рассказала все, что знала. Вкратце я услышал от нее следующее: Малу была единственной дочкой в семье мелкого лионского коммерсанта, чрезмерно избалованной. В один прекрасный день она сбежала из родного города, приняв банальный флирт за большую, на всю жизнь любовь, — словом, обычная брехня. Естественно, ее субчик-голубчик тотчас же ее бросил без гроша в кармане в Марселе. К родителям она, опасаясь отчего гнева, разумеется, вернуться не могла, поэтому поступила завлекательницей сначала в один, потом в другой бар и, наконец, очутилась в «Магали».
— А как насчет этого первого любовника?
— Он осел где-то в Виллербанне, содержит радиомагазин, женат, двое детей. Явно ни при чем…
Конец допроса Полетт я для верности привожу целиком, строго по стенограмме.
Вопрос: Вы подозреваете кого-либо?
Ответ: Нет.
Вопрос: У Малу был постоянный любовник?
Ответ: Нет.
Вопрос: Может, увлечение? Дурачилась, водила кого-нибудь за нос?
Ответ: О нет! Не того она была пошиба. Предпочитала заниматься своим делом втихую.
Вопрос: Значит, никаких соображений насчет того, кто бы мог пойти на убийство вашей подруги, у вас нет?
Ответ: Именно так.
Вопрос: Какого точно числа вы уехали в Испанию?
Ответ: Восемнадцатого января в шесть часов… утра. За мной заехал на машине мой приятель. Малу тогда все подтрунивала: мол, никак не могла поверить, что я не просплю. Бедняжка Малу!
Вопрос: Когда вы с ней разговаривали в последний раз?
Ответ: Непосредственно перед тем, как она покинула «Магали».
Вопрос: Во сколько это было?
Ответ: О! Даже и не знаю… наверное, чуть позже одиннадцати. Я ушла оттуда практически сразу же после нее и была у себя уже в половине двенадцатого. Это помню прекрасно… Я еще заводила будильник на шесть утра, чтобы не проспать…
Вопрос: Она была одна во время вашего разговора?
Ответ: Нет, с клиентом.
Вопрос: Вы можете его описать?
Ответ: Да я и внимания на него не обратила. Мужчина как мужчина.
Вопрос: Волосы светлые или темные?
Ответ: Вроде темные… Да, брюнет.
Вопрос: С усами щеточкой?
Ответ: Возможно, что и с усами.
Вопрос: Вы не обратили внимания на его руки?
Ответ: Нет, с какой стати?
Вопрос: У него был покалечен палец, не заметили?
Ответ: Вот уж не помню.
Вопрос: Подумайте хорошенько… ради Малу… Ведь она была вашей подругой, не так ли? А этот человек — возможно, ее убийца. Ну так как?
Ответ: Да я стараюсь…
Вопрос: Неужели не вспомните какую-нибудь незначительную деталь, которая могла бы навести нас на след?
Ответ: Знаете, в тот вечер я была навеселе… Так радовалась, что мы с Мишелем уезжаем!
Вопрос: И все же сделайте над собой усилие… Это важно. Даже очень.
Ответ: Подождите, подождите… что-то мелькнуло в памяти…
Вопрос: Что именно?
Ответ: Да, да… Я неожиданно покачнулась на своем табурете… и…
Вопрос: И что же?
Ответ: Ну конечно, чтобы не упасть, я уцепилась за него. А он как раз расплачивался и держал в руке бумажник… Надо же! Совсем забыла об этой ерунде… Но в тот момент я ведь не придала этому никакого значения… Понимаете?
Вопрос: Разумеется, но вы продолжайте, продолжайте…
Ответ: Бумажник от толчка у него выпал, кое-что высыпалось на пол… Я помогла ему подобрать.
Вопрос: Что выпало?
Ответ: Деньги. Фото… блондинки с двумя ребятишками.
Вопрос: И это все?
Ответ: Нет.
Вопрос: Тогда что еще?
Ответ: Его удостоверение личности… Ах! Да, теперь все прекрасно вспоминаю… у него была такая смешная фамилия… Ле… Ле Шантр, вот как его звали, как певчего в церковном хоре[43]. А имя — Робер, как у моего отца, почему я и запомнила.
Вопрос: Значит, Робер Ле Шантр?
Ответ: Точно.
Вопрос: А адреса вы не заметили?
Ответ: Почему же, заметила. Но вот вспомнить — это потруднее.
Вопрос: И все же попытайтесь.
Ответ: Знаете, это тоже что-то такое забавное… как-то связано с дуновением ветерка.
Вопрос: Ну-ну, еще чуть-чуть напрягитесь.
Ответ: Там было… нечто веселое, радостное… Точно, так и есть: Жуайез[44].
Вопрос: И в сочетании с дуновением ветерка?
Ответ: Да.
Вопрос: Тогда, значит, в виде прилагательного?
Ответ: Вполне возможно…
Вопрос: А не Вилларе де Жуайез?
Ответ: Точно! Да, да, именно так.
Дальше беседа уже не для протокола:
— Получается улица Вилларе де Жуайез. Есть такая, но в Париже…
— Ну что, довольны?
— Еще бы! Большое вам спасибо.
— Так я могу идти?
— Конечно.
— Слава богу!
— Ладно, ладно, не ворчите. Если бы вы оказались на месте Малу, то уж, верно, были бы довольны, что появился след ее убийцы.
— О! Думаю, что мне на это было бы в высшей степени наплевать… Кстати, он совсем не был похож на убийцу.
— Понимаете, убийцам не приставляют каких-то специальных голов.
Отлично! На сей раз появилась достаточно серьезная зацепка, по крайней мере я так считал. Не так часто фамилию и адрес преступника преподносят буквально на блюдечке.
Я вспрыгнул в первый же отходивший на Париж поезд, прямо на вокзале вскочил в такси. Гонка по Парижу…
Вот наконец и улица Вилларе де Жуайез. Номер дома я предварительно выяснил по справочнику.
С тех пор прошло уже немало времени, но за максимальную точность ручаюсь, так как позже фразу за фразой восстановил все свои беседы в Париже.
Предпочитаю их привести здесь такими, какими они были на самом деле, — в их поразительной сухости и строгости.
Разговор со служанкой, открывшей дверь дома, в котором проживала чета Ле Шантр
— Месье Ле Шантр, точнее, Робер Ле Шантр дома?
— Его нет, месье.
— Когда он вернется?
— Даже и не знаю.
— Он обычно обедает дома?
— О нет, месье.
— Тогда где же он обедает?
— В клинике.
— Что еще за клиника?
— Та, что на улице Бломе.
— Он что, заболел?
— О да, месье, очень серьезно. Его оперировали.
— Ладно, поеду в клинику.
— Но, месье, посетителей к нему не допускают.
— Ничего, не беспокойтесь, меня-то он уж точно примет!
— Но…
Я уже не слушал. Снова такси. Опять гонка по Парижу. Любоваться столицей было некогда. Я сидел как на иголках, на краешке сиденья, полный нетерпения. Шла охота за убийцей.
Разговор с медсестрой в клинике
— Месье Робер Ле Шантр, пожалуйста, мадам.
— К нему нельзя.
— Но мне совершенно необходимо повидаться с ним!
— Все визиты к нему запрещены. Вы можете поговорить с мадам Ле Шантр. Как доложить?
— Я хочу встретиться не с мадам Ле Шантр, а с месье!
— В таком случае весьма сожалею, месье.
— Будьте добры, взгляните на мое удостоверение.
— Полиция?…
— Ну так как, могу я видеть месье Робера Ле Шантра?
— Нет, месье, это невозможно. Категорический приказ главного хирурга.
— Тогда сообщите ему обо мне.
— Хорошо, месье.
Она куда-то позвонила. Профессор Дерон только что закончил оперировать. Он ответил, что сейчас спустится и примет меня в кабинете.
Дожидаясь его, я продолжал «разматывать» медсестру.
— Ну и как он, месье Ле Шантр?
— Пока не очень обнадеживающе, собственно говоря, поэтому к нему и запрещено пускать посетителей. Это — особо тяжелый случай…
— Я имел в виду не здоровье месье Ле Шантра. Как он выглядит? Вы его видели?
— Простите, я не так поняла. Я видела его только на больничной койке. Должно быть, он высокого роста.