И тут я думаю про то, что это действительно могут быть колонийцы. Они могут решить захватить нашу планету, опередить имперцев, взять нас под свой контроль. И я бы не хотела такой судьбы ни для себя, ни для мамы, ни даже для Таращенко. Было бы намного лучше, если бы имперцы делились с нами лекарствами, техническими разработками… учили наших ребят…
Я отряхиваюсь, выпрямляюсь во весь рост.
Выхожу из-за куста под возмущенные яростные крики шепотом девчонок.
Юбка цепляется за ветки кустарника. Но я все равно иду. Не обращая внимания, что натыкаюсь в темноте на кабели и какой-то строительный мусор – потому что совсем не смотрю под ноги, а только иду вперед, не сводя глаз с безучастного корабля, который, возможно, таит в себе угрозу.
Поле считывает меня. Это не ощущается, но я знаю теперь, как устроены корабли.
Я откашливаюсь, боясь приблизиться еще на половину шага.
— А…
От волнения и страха подгибаются колени.
Знаю, что девчонки снимают на видео телефона, но ни слова не говорят друг другу – ловят все изменения, которые могут возникнуть здесь, у космического корабля. Все затаило дыхание. И я, и пустырь, и девчонки. И даже космос замер.
В прошлый раз Дэн сказал, что специальные службы нашей планеты реагируют чуть-чуть дольше, чем нужно. А это значит, что они, может быть, еще не знают, что у нас на пустыре приземлились будущие захватчики.
Я снова откашливаюсь. Скажу им, что Земля уже входит в состав империи. Пусть убираются к чертям.
— Имя, должность и цель визита, — говорю громко, обращаясь к кораблю.
Трушу ужасно.
Но не делаю и шага назад.
По пустырю прокатывается ветерок.
— Имя, должность и цель визита, — кричу я вверх, задрав голову, думая о том, что пришельцы, скорее всего, не понимают, что я им говорю.
Вдруг стена, прежде совершенно непробиваемая, округляется до проема. С него спускается трап. Бесшумно и быстро.
Я слышу оттуда:
— Имарий Кич.
Сердце мое дергается.
Глаза моргают часто-часто.
Руки дрожат, а жар проходит волной от самой макушки до мизинцев на ногах.
Сознание еще не поняло то, что осознало тело.
И оно отзывается на имя.
Так, как отзывалась бы кожа на теплую воду после мороза. Как реагировала бы сухая земля на первые капли долгожданного дождя. Как краснели бы щеки девушки на поцелуи любимого.
Имарий Кич.
Впервые слышу это.
Дикое сочетание букв. Странные слоги.
Как может выглядеть человек, обладающий таким странным именем?
Но я улыбаюсь.
Так радостно, что даже щекам больно.
Уголки глаз наполняются соленой влагой.
Сердце слышу везде: оно бьется так радостно, как будто я победила в длительном марафоне, пробежала множество километров на одном дыхании.
Рука сама собой поднимается в воздух.
Я машу кораблю. Машу тому, кого еще не видно – он скрыт в тени внутренностей корабля:
— Дэн! Дэн!
На трапе, наконец, появляется темная фигура. Молодой мужчина, широкие плечи, накачанные бицепсы, упругие ноги, сильные руки. Ветер с Земли тут же наводит порядок на его и без того растрепанной шевелюре.
И мне смешно, хочется хохотать во весь голос!
— Ты же сказала, что это имя мне не подходит? Будешь называть меня Лонетом? — посмеивается пришелец, когда лунный луч, наконец, находит его и облизывает щеки, высокий лоб, тонет в черных бархатных глазах.
— Имарий идет тебе больше всего, — признаюсь, когда он достигает конца трапа и в мгновение ока оказывается около меня. Но резкое появление не становится неожиданностью. Мне кажется, что мы с ним двигаемся теперь в одном ритме, живем так, как и должны были с самого начала. На одной скорости.
— Какая ты непостоянная, Аня, педагог, есть паспорт, — говорит Дэн. Он не улыбается губами, серьезное выражение будто приклеилось к нему. А вот глаза смеются, горят, полыхают огнями.
— А это твое настоящее? Самое-самое первое имя? — не могу перестать улыбаться и спрашиваю вместо того, чтобы обидеться. Я так рада его видеть, что хочу кричать, прыгать, обнять его и не отпускать все время, всю жизнь!
Он кивает.
— Самое первое. Отец назвал.
Качаю головой.
— Нет, все же, и это имя не подходит тебе до конца.
Он прикрывает глаза. Делает вдох.
— Не сомневался, что ты так скажешь.
Не могу удержаться и кладу свою ладонь на его прохладную щеку. Он тут же распахивает глаза, опаляя взглядом так, что волосы, кожа, должны гореть, как от пожара.
— Что ты тут делаешь, Дэн?
— Приехал за тобой.
— Ой.
Одергиваю руку. Отвожу взгляд.
— Наверное, ты не знаешь… — нервно облизываю губу. — Меня исключили.
Пожимаю плечами, смотрю в сторону на какую-то черную былинку, которую качает ветер.
— И меня.
— Что? — вскидываюсь, становясь серьезной.
— А как ты думала. Полет без разрешения, гонка. Все не проходит просто так.
— Но я же… Но мне же… — у меня руки опускаются от разочарования. Хочется все крушить и плакать.
Моя жертва, получается, оказалась напрасной? Глупой? Не нужной?
Дэн приподнимает свою руку и берет мою ладонь в свои.
Он заглядывает в глаза, грустно улыбается.
И тут я слышу сбоку яростное:
— Эй, ты, пришелец! А ну отпусти ее!
И мимо нас пролетает кирпич. Которым Лера целилась в Дэна.
Глава 42. Ноль ноль
— И что, ты полетишь в космос?
Девчонки окружают Аню, когда мы плетемся к их общежитию за ее вещами. Идем так медленно, что это удручает. Я иду позади, ловлю на себе взгляды девушек и тоскливо думаю про то, что драгоценные минуты текут зря.
Защитного поля корабля хватит ненадолго. Скоро он даст сигнал на Землю, что на территории приземлился космический корабль. И к нему снова пожалуют специальная техника, люди, тот самый командующий с острым взглядом…
Но если в прошлый раз я приземлялся с разрешения, тут вообще… Одни ошибки.
Ответ у меня есть – Аня зачислена на нулевой курс Академии Межмировых отношений. Повторно.
После того, как ректорат получил официальные бумаги об ошибке, которая была допущена педагогическим составом. Расследование происшествия было совершено с нарушениями, не добросовестно. А это значит, что необходимы либо пересмотр дела, либо изменение наказания.
Конечно, ректорат принял верное решение. Зачисление на нулевой курс.
Но уже по-настоящему, без пропусков. Она начнет посещать занятия с самого начала, как и остальные курсанты других планет, чтобы пробелов в образовании не было.
— Обязательно полечу! — отзывается она и бросает украдкой на меня взгляд.
— Но это же… уму не постижимо! Анька – и в космосе!
Она вздыхает. Улыбается.
Наконец, мы оказываемся на месте назначения.
Девушки вытаскивают несколько коробок.
— Это все?
Аня расправляет полы юбки, которая красиво гуляет по ее ногам.
— Ага! — радостно улыбается. А потом вдруг спохватывается: — Ой, а это не много?
— Ань, ну зачем тебе учебники? — включается в разбор одна из подружек.
Коробка летит в сторону.
— А зимняя одежда?
Озадаченная Аня прислушивается и отставляет еще одну коробку в сторону.
— А тетради, конспекты зачем тебе?
Самая бойкая из девчонок приподнимает тяжелую коробку и берет на руки, сгибаясь под ее весом.
Остается две коробки.
— А… — тянет руки вперед первая, с длинными волосами.
— Ну уж нет, — Аня резво перехватывает ее руки. — Всю обувь я возьму с собой. У них там такие странные ботинки, ты не представляешь.
Она морщится, а девочки уважительно переглядываются. А мне становится смешно.
— Все?
— Да!
Я подхватываю все ее вещи. Девчонки завистливо выдыхают.
— Он такой сильный…
— И красивый…
Перешептываются так громко, что их слышно на М12-85, не меньше.
— Цыц! — шикает на них Аня.
Выхожу в коридор. Здесь полутемно, уже вечер, дневной день завершился. Людей почти нет.
— Надо посидеть на дорожку! — командует Аня.
Девочки шуршат юбками.
— Дэн! И ты!
Закатываю глаза и припускаю шаг. Времени и правда становится все меньше и меньше, надо ускориться. И следовать непонятной традиции просто ради традиции – нелепо.
Миную лифт, стекаю по лестнице, иду впереди и слышу, как Аня догоняет.
— Уф, еле добежала до тебя! — качает она головой, я вижу в полутьме, что на ее лице расцветает довольная улыбка.
После того, как схлынула первая волна радости и волнения ее подруг в связи с посещением планеты пришельца, а после – удивления от того, что мы знакомы, первым делом я сообщил ей о том, что Аня зачислена на курс снова.
Что учиться ей нужно будет шесть земных лет. И за это время она сможет выбрать специализацию. Что жить она будет там же, где была до этого, и ни в чем нуждаться не будет точно.
Она слушала внимательно, не перебивая. Только морщила лоб и нос, будто пытаясь понять ускользающую мысль. А я говорил быстрее и больше, пользуясь ее же приемом – заболтать собеседника до полусмерти, только бы тот не очнулся.
— Тебе, наверное, тяжело, — она покосилась на вещи в моих руках.
— Хочешь помочь? — усмехнулся.
Глаза округлились.
Сейчас она так походила на имперку, что даже странно: быстрые движения, речь, даже глаза такие же. Еще два года жизни на М12-85 и вообще не отличить от девушки с Земли…
У космолета она, наконец, очнулась. Поняла что-то. Остановила меня, дотронувшись до плеча.
— Дэн…
Перешагнула с ноги на ногу. Выдохнула.
— Слушай. Я только сейчас поняла. Если меня восстановили… Значит, они знали правду? Кто был в Импеле?
— Да.
Она ударила ладонью о ладонь. Взметнулись юбки, волосы опустились на плечи, на лоб. Глаза опасно заблестели.
— Значит, когда я окажусь в академии… мы с тобой не увидимся?
Я выставил коробки, которые мешали, на трап.
— А ты этого хотела?
— Нет… то есть да, — она сглотнула, понизила голос. Отвела взгляд. — Нет, на самом деле, я бы хотела встречаться там с тобой.