Хотя по меркам Содружества его возраст считался едва ли не юношеским, повидал он в своей жизни много такого, с чем галакты даже и не сталкивались. В том числе и пауков, к которым Николай относился без страха и даже с некоторым любопытством юнната. Однажды, еще до того, как женился, он даже держал у себя дома здоровенного, мохнатого паука-птицееда, но был вынужден задарить своего питомца Витьке Прапору. Те пауки, с которыми он, наконец, встретился лицом к лицу, довольно сильно отличались от его черно-синего мохнатого паука имевшего размер чуть ли не в мужскую ладонь. В первую очередь, естественно, ростом, так как даже хойниро-мужчины, бывшие вдвое меньше хойниро-женщин, ростом достигали его груди, а в длину их тела от кончика носа до кончика вытянутого, сердцевидного брюшка даже превышали его рост. Их самка и вовсе возвышалась над ним метра на полтора.
На этом различия не заканчивались.
Николай прибыл в кабинет инструктажа не с пустыми руками. В левой руке он держал большой пластиковый контейнер, заполненный двумя дюжинами хромированных цилиндров. Как только он переступил порог, то немедленно опустил контейнер на пол, козырнул и чётко доложил:
– Космос-майор Кесашью, курсант Ник Сильвер прибыл для получения первого инструктажа. – После этого он приложил правую руку к груди, отвесил паучихе, сверлящей его всеми своими восьмью глазами включая те, с помощью которых она могла смотреть чуть ли не за спину себе, и, специально усиливая голос, продолжил – Благородная фриледи, позвольте мне выразить своё почтение вам, и вашим благородным супругам-фрименам своё искреннее уважение и почтение, как моему будущему наставнику. Я обещаю вам, фриледи, что буду в точности исполнять каждое ваше распоряжение и беспрекословно следовать в космосе тем путём, на который вы мне укажете. – Подняв с пола контейнер, Николай открыл его, сделал два шага вперёд, без заминки встал на одно колено, и, глядя Кесашью прямо в глаза, протянул ей контейнер, поясняя – Мне стало известно, фриледи Кесашью, что засахаренные красные личинки полосатых жучков являются для благородных хойниро любимым лакомством. Позвольте преподнести вам его в это лакомство от чистого сердца и без каких-либо задних мыслей, фриледи, да, будет светлым путь вашей Великой Коричневой семьи и удачными все ваши кладки, сколько бы их не было.
Будьте моим учителем, фриледи Кесашью.
Для того, чтобы поприветствовать паучиху таким образом, всему личному составу группы "Земля-21", а также Ролло Шутеру пришлось перелопатить огромные массивы информации об арахнидах. В ходе этого исследования выяснилось, что встать перед самкой-хойниро на одно колено было так же естественно, что и протянуть руку для рукопожатия. Это было всего лишь самое обычное приветствие, хотя в исполнении арахнидов оно выглядело всего лишь, как приседание на пару минут. Ну, а обращаясь к космос-майору Кесашью и её мужьям точно так же, как и ко всем хомо и гуманоидам, по мнению некоторых исследователей являлось не просто вежливой формой, а признанием их равными. Непонятным было только одно, почему личинки колорадского жука являлись лакомством для арахнидов, питающихся одним только соком овощей, фруктов и различных ягод, но это было именно так и алчные торговцы драли с арахнидов за этот сомнительный деликатес по три шкуры.
Лица у арахнидов, как такового, не было, но им можно было назвать верхнюю переднюю часть их массивной головогруди, похожей на вытянутый треугольник с закруглённоё вершиной, поднятой чуть ли не вертикально по отношению к продолговатому уплощённому, выгнутому цилиндру – сочленению-туловищу, позади которого горизонтально полу располагалось овальное, мохнатое брюшко. Та часть хитиновой головогруди начиная от двух пар мощных, горизонтально расположенных жвал, которые при разговоре подрагивали, до верхней пары красных глаз, вполне претендовала на то, чтобы её называли лицом. Никакой мимикой, естественно на этом хитиновом лице даже и не пахло, но от книзу от жвал почти до сочленения головогруди с туловищем на ней у арахнид росла так называемая борода, состоящая из довольно длинных хитиновых волосков-вибрис, очень подвижных и гибких, но обычно плотно прижатых к головогруди.
В минуты волнения эти вибрисы приходили в движение. Если они поднимались кверху, это означало, что арахнид доволен, ну, а уж если они при этом ещё и трепетали, то значит пребывал в радости. Судя по тому, что вибрисы всех трёх пауков стояли кверху торчком и походили на крылышки колибри, они были в полном восторге.
Кесашью, брюшко которой лежало на вогнутой кушетке, быстро приподнялась на своих четырёх мощных мохнатых ногах, отпихнула её назад мощным ударом передней ноги, распростёрла во все стороны все свои четыре суставчатые мохнатые руки, присела и громко заскрежетала:
– Удивительно! Я впервые слышу вежливые слова в этом чёртовом вертепе двуногих букашек. Спасибо, курсант Ник Сильвер, ты порадовал старую Кес своими манерами.
Если ты к тому же окажешься ещё и вполне приличным техноэмпи, мой мальчик, то порадуешь меня ещё больше. Я стану твоим пилотом-наставником и научу тебя всему, что знаю сама.
Один из мужей Кесашью, которые буквально легли на пол приветствуя Николая, пронзительно проскрипел на унилингве:
– Кес, старушка, протри свои глаза! Это же тот самый парень, который вчера так славно летал в Каньоне Дьявола. Ты ведь сама сказала, глядя на него, что он похож на хойниро, только уж слишком неразумный, совсем не бережет себя.
Кесашью звонко клацнула жвалами, что у арахнид являлось знаком одобрения, и громко сказала:
– Вот даже как. – После этого, не спеша подниматься, она сказала уже чуть тише – Фримен, ты предлагаешь мне слишком дорогое лакомство, которое стоит бешенных денег и хотя оно манит меня, я не могу его принять, а заплатить тебе мне нечем.
Николай, наконец, сообразил, что Кесашью и её мужья ждут, когда он встанет и поднялся на ноги. Буквально насильно вкладывая контейнер в руки паучихи, которая была не такая уж и старая судя по её блестящему хитину, он ещё раз поклонился ей и чуть ли не вопя во всё горло, громкость разговора у пауков считалась признаком хорошего тона, сказал:
– Фриледи, торговцы бесстыдно надувают благородных хойниро. Это лакомство на самом деле стоит на Земле, откуда я родом, буквально гроши и мне пришлось заплатить только за тару. Эти личинки были собраны на картофельном поле моего дяди и когда он узнал, для чего их у него скупают всякие пройдохи, то решил отправить всё, что собрали его сельскохозяйственные роботы, мне, полагая, что будет лучше, если я порадую ими своего пилота-наставника. Да, кстати, Кес, если эти личинки для вас такое лакомство, то почему бы вам не выращивать их самим. Вы ведь родом с Корадона, а это планета с весьма приличным климатом и плодородной почвой, где хорошо приживутся картошка и баклажаны. На счёт синеньких я не уверен, но нашу картошку во многих мирах Содружества уже успели распробовать.
Она пользуется большим спросом и вы сможете продавать её на десятках планет.
Если вы того захотите, то я даже предложу отличного специалиста, который поможет вам наладить это дело.
Оба мужа Кесашью узнав о том, что на Карадоне можно выращивать колорадских жуков, подпрыгнули чуть ли не до потолка. Один, приземлившись, тотчас схватил цилиндр и метнулся к небольшому бару, стоящему в углу кабинета, а второй упал на живот перед своей здоровенной женушкой и взвыл:
– Кес, послушай этого парня! Если хойны будут получать шамму таким простым образом, то может быть нам не придётся жертвовать собой ради потомства и причинять вам столько боли.
У Николая в голове тотчас с грохотом всё встало на своё место, так как он понял, почему арахниды так неохотно принимали гостей на своих планетах. Видимо для того, чтобы их род не пресёкся, самки арахнидов должны были поедать своих самцов после спаривания из-за этой треклятой шаммы, без которой они просто не могли отложить яйца. Однако, он не стал ничем показывать, что догадался об этом. Кесашью сменила тон голоса с обычного общения на доверительное и проурчала:
– Фримен, говорят, что полосатые жучки очень чувствительны к неблагоприятным условиям и легко гибнут. Смогут ли они выжить в условия Карадона и дать многочисленное потомство? Мы не можем позволить себе тратить много денег на сельское хозяйство, фримен. У нас и без того есть кому платить, чтобы выжить в вашей галактике.
Это было ещё одним откровением для Николая. Оказывается, у арахнидов имелись какие-то трудности. Он не стал ни о чём спрашивать и лишь сказал, подражая тону голоса Кесашью:
– Фриледи Кесашью, на всём белом свете нет существа более живучего, чем колорадский жук. Ему нужна одна только картофельная ботва, хотя он не брезгует и листьями баклажана. Если вы засадите несколько тысяч гектаров картошкой и выпустите на это поле всего пару десятков колорадских жуков, то через несколько месяцев их расплодится столько, что они сожрут всю ботву до самой почвы, такие эти полосатые черти плодовитые. Жаль только, что лакомством для вас являются одни только личинки, а не сами жуки.
Муж Кесашью уже приготовил для своей жены ведёрного размера фужер бурого коктейля и сказал протягивая его ей:
– Фримен, это не так. Кес с удовольствием ест как траббу, так и шамму, а их действие совершенно одинаковое.
Кесашью выпустила хоботок, погрузила его в коктейль и стала быстро всасывать в себя густую жидкость, распространяющую сильный фруктовый запах. Её вибрисы энергично трепетали, а оба мужа благоговейно вскинули кверху все четыре своих руки. Быстро высосав коктейль, довольная хойнира сказала:
– Благодарю тебя, фримен, за такое прекрасное угощение. Будь шаммы немного побольше… – Она осеклась и сменила тему разговора – Если твоё предложение остаётся в силе, фримен, то я уже сегодня поговорю с нашей верховной владычицей и после этого извещу тебя о том, что она мне сказала. Позволь мне представить тебе своих мужей, фримен. Это старший, Джел, а это Кроу и поскольку только хойны способны их различать, для хомо они все на одно лицо, то Джел будет отныне носить на правой верхней руке красный браслет. Они оба отличные технари, Ник, и если ты не относишься