Дома он долго отмывался в горячем душе, стараясь смыть не только грязь и запахи подземелья, но и ощущение того, что стены давят со всех сторон. Горячая вода обжигала кожу, пар заполнял ванную комнату, но даже здесь, в безопасности, он чувствовал призрачное присутствие древних коридоров, слышал эхо безумного бормотания дроида: "...где все?... почему так тихо?... работать... должен работать..."
Той ночью Алекс лежал в постели, разглядывая голографическую схему, которую проецировало найденное устройство. Сложные переплетения энергетических каналов светились в темноте комнаты мягким голубым светом, неизвестные материалы обозначались символами, которые казались живыми, принципы работы не укладывались в современные теории. Каждая деталь схемы была выполнена с невероятной точностью, каждая линия имела смысл, который ускользал от понимания.
Глава 10 Школьный проект
Город задыхался в объятиях нещадной жары. Воздух над раскаленным асфальтом дрожал миражами, превращая далекие здания в призрачные видения. Термометры показывали сорок два градуса в тени, но настоящим испытанием была влажность — плотная, удушающая, словно невидимая рука, сжимающая легкие. Даже кондиционеры в домах работали на пределе, а энергосистема города трещала под нагрузкой.
Алекс проснулся от того, что простыни прилипли к телу липкой пленкой пота. Несмотря на работающий всю ночь кондиционер, в комнате стояла духота. За окном воздух буквально плавился, искажая очертания противоположных зданий. Умные люди в такую погоду не высовывались из дома без крайней необходимости, пользовались транспортом или ждали вечера.
Но Алекс не был умным в этом отношении. Или, точнее, его ум был занят совсем другими вещами. Вчера вечером он допоздна работал над схемами, найденными в древних подземельях, и совершенно забыл зарядить ховер-скутер. А идти в школу на общественном транспорте означало потерять драгоценное время утром — время, которое он мог потратить на размышления о проекте.
Поэтому он решил пройти пешком. Всего-то двадцать минут быстрым шагом.
Уже через пять минут Алекс понял масштаб своей ошибки. Солнце превратилось в безжалостного врага, его лучи словно раскаленные иглы пронзали одежду и кожу. Воздух был настолько насыщен влагой, что каждый вдох давался с трудом — казалось, он пытается дышать горячим супом. Рубашка прилипла к спине, волосы стали мокрыми от пота, а в глазах начало рябить от обезвоживания.
Влажность была худшей частью этого испытания. В сухой жаре пот хотя бы испарялся, охлаждая тело. Здесь же он просто стекал ручьями, не принося никакого облегчения. Воздух казался плотным, как желе, и Алекс чувствовал, как его легкие работают в два раза интенсивнее, пытаясь извлечь кислород из этой удушающей смеси.
К тому времени, когда он добрался до школы, мир вокруг слегка покачивался, а в висках стучала кровь. Одежда полностью промокла, словно он попал под дождь, а во рту пересохло так, что язык прилипал к небу.
И тут — спасение. Автоматические двери школы разошлись с тихим шипением, и Алекса окутала волна прохладного, кондиционированного воздуха. Это было как нырнуть в холодный бассейн после часов под палящим солнцем. Он остановился прямо в дверях, жадно вдыхая живительную прохладу, чувствуя, как напряжение медленно покидает его тело.
Система климат-контроля школы была современной и мощной — температура здесь поддерживалась на комфортных двадцати двух градусах, а влажность была оптимальной. Воздух циркулировал мягко и бесшумно, создавая ощущение легкости и свежести. Алекс прислонился к стене, позволяя прохладе проникнуть сквозь мокрую одежду к разгоряченной коже.
— Алекс! — окликнул его знакомый голос. — Ты выглядишь как утопленник!
Он повернулся и увидел Джека Мэрроу, одноклассника с вечно растрепанными рыжими волосами и россыпью веснушек на носу. Рядом с ним стояла Лина Сайкс — девочка с серьезными темными глазами и аккуратно заплетенными косами. Оба выглядели свежими и сухими — явно добрались до школы на транспорте.
— Решил прогуляться, — хрипло ответил Алекс, все еще отдышиваясь. — Плохая идея.
— Да ты что! — засмеялся Джек. — В такую жару даже бродячие коты прячутся в тени. А ты решил устроить себе марш-бросок.
Лина покачала головой с видом старой мудрой женщины, хотя ей было всего десять лет:
— Мой отец говорит, что в такую погоду каждые полчаса на улице без защиты равны часу тяжелой работы. Ты мог получить тепловой удар.
— Теперь знаю, — признал Алекс, чувствуя, как его дыхание постепенно нормализуется. — В следующий раз проверю заряд скутера с вечера.
— А у меня дядя работает в метеослужбе, — включился в разговор Джек. — Он говорит, что это только начало. Антициклон будет стоять еще неделю, может, две. Температура может подняться до сорока пяти.
— Прекрасно, — пробормотал Алекс. — Значит, придется сидеть дома, как в осаде.
— Зато в школе хорошо, — философски заметила Лина. — Здесь можно забыть, что снаружи творится ад.
Они медленно пошли по коридору к классу. Алекс наконец почувствовал себя человеком — прохлада сделала свое дело, пот высох, дыхание восстановилось. Школьные коридоры казались оазисом цивилизации посреди враждебного мира расплавленного асфальта и удушающего зноя.
— Кстати, — сказал Джек, — ты готов к проекту по энергосистемам? Я до сих пор не могу понять, как заставить свою схему работать стабильно.
— Более-менее, — уклончиво ответил Алекс. — А ты, Лина?
— Я решила сделать модель солнечной электростанции, — сказала девочка. — В такую погоду это кажется особенно актуальным. Если уж солнце решило нас поджарить, пусть хотя бы пользу приносит.
Джек фыркнул:
— У меня получается какая-то ерунда. Половина индикаторов не светится, а вторая половина мигает как новогодняя гирлянда. Госпожа Тэлла точно поставит мне тройку.
— Не расстраивайся, — подбодрил его Алекс. — Главное — показать, что ты понимаешь принципы. А техническое исполнение — дело наживное.
На самом деле Алекс лгал. Его проект был настолько совершенен, что мог бы поразить даже профессиональных инженеров. Но об этом он предпочитал не распространяться.
Они вошли в класс как раз когда прозвенел звонок. Помещение было просторным и светлым, с большими окнами, выходящими на восток. Сейчас жалюзи были плотно закрыты, защищая от убийственного солнца, но тонкие полоски света все равно пробивались сквозь щели, создавая на полу узор из золотых линий.
Алекс занял свое место у окна и, не удержавшись, слегка раздвинул жалюзи. Снаружи мир выглядел как поверхность чужой, враждебной планеты. Воздух дрожал от жары так сильно, что казалось, будто все плавится и течет. Редкие прохожие передвигались от тени к тени, как партизаны на вражеской территории. Листья на деревьях безжизненно повисли, словно сдались в неравной борьбе с солнцем.
Луч света, пробившийся в класс, был полон танцующих пылинок. Алекс завороженно наблюдал за их хаотичным движением — броуновское движение в действии. Пылинки кружились в воздушных потоках от кондиционера, создавая сложные узоры. Некоторые поднимались вверх, другие опускались, третьи крутились на месте. Это было похоже на миниатюрную галактику, где каждая частичка пыли была звездой, следующей своей непредсказуемой траектории.
Он слегка подул на луч света, и пылинки взметнулись в бешеном танце, их движение стало еще более хаотичным и прекрасным. В этом простом явлении была своя физика, своя математика, свои законы. Алекс мог часами наблюдать за такими вещами, находя в них отражение фундаментальных принципов вселенной.
Его размышления прервал звук шагов. В класс вошла госпожа Тэлла, и Алекс поспешно закрыл жалюзи.
Мариэль Тэлла была женщиной, которая сразу привлекала внимание своей необычной внешностью. Высокая, почти метр восемьдесят, с прямой, как стрела, осанкой, она двигалась с точностью хронометра. Ее седые волосы были аккуратно убраны в строгий пучок, закрепленный металлической заколкой геометрической формы — не украшением, а скорее функциональным элементом.
Лицо у нее было угловатое, с высокими скулами и прямым носом. Но главными были глаза — серо-голубые, острые, как лазерные сканеры. Эти глаза, казалось, видели все: каждую деталь, каждую неточность, каждую попытку схитрить или недоработать. За стальными очками в тонкой оправе скрывался ум, привыкший к точности и не терпящий приблизительности.
Одета госпожа Тэлла была в стиле, который можно было назвать "функциональным минимализмом". Темно-синий жакет из технической ткани, устойчивой к пятнам и деформации. Прямые брюки того же цвета, без единой лишней детали. Белая блузка с воротником-стойкой, застегнутая до самого верха. На запястье — не украшение, а многофункциональный хронометр, способный измерять время с точностью до микросекунды.
Это была одежда человека, для которого красота заключалась в функциональности, а элегантность — в отсутствии лишнего. Каждый элемент ее гардероба был выбран по принципу максимальной практичности. Даже туфли — строгие, на низком каблуке, с нескользящей подошвой, идеальные для долгих часов в лаборатории.
Но при всей своей внешней строгости, госпожа Тэлла никогда не была холодной с учениками. Когда она говорила, в ее голосе звучала особая интонация — точная, размеренная, с легким техническим акцентом. Она произносила слова так, словно каждое из них было тщательно откалибровано для максимальной ясности передачи информации.
— Доброе утро, класс, — сказала она, и даже это простое приветствие прозвучало как начало технического брифинга. — Надеюсь, все добрались до школы без перегрева систем охлаждения. — Она улыбнулась, и эта улыбка преобразила ее лицо, сделав его теплым и почти материнским. — В такую погоду особенно важно помнить о терморегуляции организма.
Несколько учеников хихикнули. Госпожа Тэлла имела привычку говорить о человеческом теле как о сложной технической системе, что поначалу казалось странным, но постепенно стало привычным