— Алекс, ты какой-то задумчивый в последнее время, — заметила мать, накладывая ему добавку тушеных овощей. Лира Коррен была внимательной женщиной, которая всегда чувствовала настроение близких. — Все в порядке?
— Да, мама. Просто думаю об учебе.
— Не перегружай себя, — мягко сказала Лира. — Ты еще ребенок.
Ребенок. Алекс едва не поморщился. Если бы она знала, какие суммы он зарабатывает консультациями, какие технологии изучает, какие планы строит... Но он понимал, что родители беспокоятся о нем. В их глазах он оставался тем мальчиком, который еще недавно играл с игрушечными кораблями.
— Кстати, — добавил отец, отпивая глоток синего молока, — завтра приедет крупный покупатель из Кореллианской торговой гильдии. Хочет посмотреть на наши лучшие образцы. Алекс, ты поможешь с презентацией?
— Конечно, папа.
Но в глубине души он думал о другом. О том, что его роль в семейном бизнесе ограничена функциями консультанта и помощника. Все важные решения принимали взрослые, все крупные сделки проходили через них. А ему хотелось большего. Хотелось не просто продавать древние технологии, а понимать их, развивать, создавать что-то новое.
Поздно вечером, когда родители спали, Алекс попытался провести небольшой эксперимент в своей комнате. Он достал один из менее ценных артефактов — энергетическую ячейку времен Старой Республики — и начал осторожно разбирать ее при свете настольной лампы.
Внутренняя структура оказалась еще сложнее, чем он ожидал. Кристаллические элементы были соединены тончайшими проводниками, которые казались живыми в мягком свете лампы. Они образовывали трехмерную сеть, пульсирующую остаточной энергией. Алекс попытался проследить путь энергетических потоков, но освещения настольной лампы было недостаточно для детального анализа.
Он включил более мощный анализатор, и тот сразу же начал гудеть. Звук был негромким, но в ночной тишине казался оглушительным. Алекс замер, прислушиваясь к звукам дома.
— Алекс? — послышался сонный голос матери из соседней комнаты. — Что там за шум?
— Ничего, мама, — быстро ответил он, выключая прибор и погружая комнату в тишину. — Просто делаю домашнее задание.
— В такое время? Ложись спать.
— Сейчас.
Алекс осторожно собрал ячейку обратно и спрятал инструменты в ящик стола. Эксперимент провалился, но урок был получен: домашние условия не подходили для серьезных исследований. Ему нужно было собственное место, где можно работать без ограничений и опасений разбудить семью или повредить что-то ценное.
Идея пришла к нему неделю спустя, когда он бродил по заброшенным уровням промышленного района. Алекс любил исследовать город — это помогало ему думать и планировать. Старые заводы и лаборатории хранили атмосферу былого величия, когда Кореллия была центром технологических инноваций галактики.
Эти прогулки стали для него своеобразной медитацией. Здесь, среди пустых коридоров и заброшенных цехов, он мог размышлять о будущем, не отвлекаясь на повседневные заботы. Звук его шагов эхом отражался от стен, создавая ритм, под который легко думалось.
Сейчас эти районы напоминали о том, как Республика растрачивает ресурсы. Целые комплексы стояли пустыми, потому что корпорации нашли более дешевые способы производства на других планетах. Оборудование стоимостью в миллионы кредитов ржавело без дела, пока бюрократы решали, что с ним делать. Это была типичная близорукость — вместо развития имеющихся мощностей предпочитали строить там, где дешевле платить заработную плату. Тупиковый путь. Выгодно для корпораций, но какой от этого толк Кореллии?
Там он и хотел сделать свою "базу".
Не для торговли. Не для прибыли. Просто для того, чтобы понять, как работали технологии древних. Чтобы иметь место, где можно разобрать ценный артефакт, не беспокоясь о том, что скажут взрослые. Где можно экспериментировать, ошибаться, открывать новое.
Свое место. Свою тайну.
У него уже было достаточно денег для начала. Заработки от консультаций контрабандистам, его доля от семейных операций, накопления от мелких сделок. За последние месяцы он накопил достаточно кредитов — сумму, которая позволяла серьезно заняться обустройством лаборатории.
Нужно было только действовать осторожно, чтобы не привлекать внимания. Покупать оборудование небольшими партиями, в разных местах, под разными предлогами. Обустраивать лабораторию постепенно, не торопясь. И главное — никому не рассказывать о своих планах.
Он закрыл блокнот. План созрел окончательно. Завтра он начнет покупать необходимое оборудование. Через неделю приступит к обустройству лаборатории. А через месяц у него будет собственное место для исследований.
Глава 15 Тайная мастерская
Алекс стоял на краю заброшенной промышленной платформы, вглядываясь в сумрак между ржавеющими опорами. Ветер на этой высоте был сильнее — здесь, на семьдесят третьем уровне, воздушные потоки еще не успевали рассеяться между зданиями. Внизу, далеко под ногами, мерцали огни жилых кварталов, а над головой проплывали силуэты грузовых барж, направлявшихся к орбитальным станциям.
Путь к заброшенной платформе лежал через индустриальное кладбище — километры покинутых заводов, складов и лабораторий, которые когда-то составляли гордость кореллианской промышленности. Теперь это был мрачный лабиринт из ржавого металла и треснувшего пластобетона, где эхо шагов терялось в бесконечных коридорах между мертвыми зданиями.
Алекс шел по разбитой дороге, ведущей к центру комплекса, и в ушах у него играла музыка — подарок одного из клиентов дяди Гаррека, контрабандиста с Нар Шаддаа, который расплачивался не только кредитами, но и "культурными ценностями" с криминальных миров. Запись называлась "Песня Достойного Хатта" — мрачный шансон в стиле звездных уркаганов, который стал популярным в преступных кругах Внешнего Кольца.
Низкий, хриплый голос певца лился из наушников, рассказывая историю предательства и мести:
"Твилечка в шелках, с румянцем на щеках,Шептала мне у трона: 'Великий, не грусти...'Но вместо сердца прах, предательство в очах,Работаешь на Джедду, ну так теперь плати."
Мелодия была одновременно печальной и зловещей, с характерными для хаттского шансона переливами, имитирующими речь самих хаттов. Алекс не понимал половины сленговых выражений, кто такой Джедду, но атмосфера композиции передавала настроение лучше любых слов — безнадежность, жестокость и фатализм криминального мира.
"Лишь хруст костей на глубиненапоминает о ее предательстве,Деньги — прах, а судьба предателей — на устах,Запомните, все: Хатт не прощает измену!"
Он миновал ряд заброшенных складов, их массивные ворота были заварены или заколочены металлическими листами. Граффити на стенах рассказывали истории тех, кто находил здесь временное убежище — беглецы с долгами, дезертиры, мелкие преступники. Большинство надписей были на основном галактическом, но встречались и экзотические — дуросские иероглифы, твилекские руны, даже несколько фраз на древнем ситском.
Воздух здесь был тяжелым от запахов — химических реагентов из заброшенных лабораторий, металлической пыли и того особого аромата запустения, который появляется в местах, покинутых разумной жизнью. Иногда ветер приносил более свежие запахи — дым от костров бездомных, ароматы дешевой еды из подпольных кафе в нижних уровнях, озон от проходящих высоко над головой спидеров.
"Я дарил тебе специи, нефрит, кораллы,А ты продала меня за какое-то пудуТеперь на дне пещеры куда ты упала,Кричишь, "Я больше не буду!"
Песня достигла своего мрачного пика. Ему было жалко Твилечку, которые скормили ранкору. Он как раз проходил мимо особенно зловещего здания — бывшей биохимической лаборатории, на стенах которой до сих пор висели предупреждения о радиационной опасности. Окна здания были не просто заколочены, а замурованы специальным изолирующим составом, а вокруг периметра тянулась полоса мертвой земли, где не росло даже самых неприхотливых сорняков.
Звук его шагов менялся в зависимости от поверхности — глухо отдавался от треснувшего асфальта, звонко стучал по металлическим решеткам водостоков, шуршал по разбросанному мусору и опавшим листьям с редких деревьев, которые умудрялись выживать в этой промышленной пустыне. Иногда он слышал другие звуки — скрежет металла на ветру, далекий лай одичавших собак, шорох мелких грызунов в развалинах.
Этот участок промышленного района был заброшен уже лет десять — с тех пор, как корпорация "Коррелл Индастриз" перенесла производство на новые заводы ближе к космопорту. Официально здания были опечатаны в ожидании сноса, но на практике городские власти просто забыли о них. Слишком много других проблем, слишком мало бюджета, слишком дорого обходилась утилизация промышленных отходов.
"Детка, ты думала — ты умней Каджидиков?Но даже черви на Нар Шаддаа знают —Предатель не в рай летит, а в яму с Ранкорами"
Голос в наушниках стал почти шепотом, имитируя характерную речь хаттов — медленную, угрожающую, полную скрытых смыслов. Алекс невольно поежился, представив себе массивную фигуру криминального авторитета, выносящего смертный приговор. Нет. Подобное он не будет слушать. Ему хотелось спасти бедную инопланетянку.
Наконец он достиг своей цели — комплекса исследовательских лабораторий "КорТех", который когда-то был гордостью кореллианской науки. Здания из серого транспаластила поднимались на сорок этажей в высоту, их фасады украшали выцветшие логотипы и мотивационные лозунги времен расцвета корпорации. "Наука — двигатель прогресса", "Технологии для лучшего будущего", "КорТех — ваш путь к звездам".
Теперь эти слова выглядели горькой иронией. Разбитые окна зияли как пустые глазницы, а в некоторых проемах болтались на ветру остатки штор и жалюзи. На первых этажах кто-то нарисовал огромные граффити — стилизованные черепа, символы различных преступных группировок, непристойные картинки и философские размышления на тему бренности бытия.