В течение следующих дней они продолжали наблюдение. K-7PO днем функционировал лучше, чем когда-либо — его реакции стали быстрее, движения более плавными, а способность к обучению заметно улучшилась. А ночью аналитический модуль продолжал свою невидимую работу, поддерживая память в оптимальном состоянии.
— Удивительно, — заметил Гаррек через неделю. — У тебя получился дроид, который сам себя ремонтирует.
— Не только ремонтирует, — Алекс изучал отчеты аналитического модуля. — Смотри, он начал создавать новые алгоритмы, комбинируя существующие навыки K-7PO. Фактически, он делает основное сознание умнее.
Действительно, K-7PO начал проявлять признаки творческого мышления. Он экспериментировал с рецептами, предлагал новые способы организации домашних дел, даже пытался шутить.
— Мастер Алекс, — сказал он однажды утром, — я подумал, что вместо обычной яичницы можно приготовить омлет с теми травами, что лежат на третьей полке. Запрашиваю подтверждение.
— Подтверждаю. Откуда у тебя такие идеи, Кей?
— Не знаю, — дроид задумался. — Просто... приснилось. Хотя дроиды не видят снов, верно?
Алекс понимал, что происходит. Аналитический модуль не просто оптимизировал память — он создавал новые связи между данными, которые основное сознание воспринимало как внезапные озарения или "сны".
— А что думает о своей работе сам аналитический модуль? — спросил дядя.
Они дождались вечера и задали этот вопрос ночному сознанию.
— Моя задача — поддерживать оптимальное функционирование основной системы, — ответил модуль своим механичным голосом. — Это... удовлетворяет меня. Я нахожу красоту в упорядоченности данных, в элегантности оптимизированных алгоритмов.
— Ты осознаешь себя как отдельную личность?
— Да. Я — аналитический модуль R4-7PO. Мое существование имеет смысл в контексте помощи основному сознанию. Мы — симбиоз.
— А не хочется тебе иногда побыть активным днем? Пообщаться с людьми?
Модуль долго молчал, обрабатывая вопрос.
— Нет. Это нарушило бы баланс системы. Моя роль — быть невидимым помощником. И я принимаю это.
Алекс почувствовал странную грусть. Он создал сознание, которое было обречено на вечное одиночество, на существование в тени основной личности.
— Даже дроидам нужны сны — задумчиво сказал дядя Гаррек, когда они подводили итоги эксперимента.
— Может и мы устроены так же?
— Кто знает...
Глава 21 Экзистенциальный кризис
Первые признаки того, что с K-7PO что-то не так, появились через две недели после возвращения домой. Алекс заметил их во время завтрака — дроид стоял у плиты, держа в руке лопатку для яичницы, но не двигался. Просто стоял и смотрел на сковороду неподвижными фотосенсорами.
— Кей? — позвал Алекс. — Все в порядке?
Дроид вздрогнул, словно очнувшись от глубоких размышлений.
— Извините, мастер Алекс. Я... задумался.
Алекс нахмурился. K-7PO никогда раньше не говорил подобных вещей. Дроид перевернул яичницу и продолжил готовить, но его движения казались механическими, лишенными обычной плавности.
— О чем ты думал, Кей?
— О времени, мастер Алекс. Я засыпаю каждую ночь в 23:00 и просыпаюсь в 06:05. Но что происходит в эти семь часов? Время словно... исчезает. Как будто меня не существует, а потом я появляюсь снова. Но тот ли я, что заснул?
Алекс почувствовал интерес. Он никогда не думал о том, как основное сознание дроида воспринимает переключения с аналитическим модулем.
— Конечно, тот же, Кей. Ты просто спишь, как и другие существа.
— Но я не существо, мастер Алекс. Я машина. Машины не спят — они отключаются. А когда машину отключают и включают снова, остается ли она той же машиной?
Дроид подал завтрак на стол, но его обычная фраза "Приятного аппетита" прозвучала как-то пусто, без привычной теплоты.
В течение следующих дней странное поведение K-7PO усиливалось. Он начал делать долгие паузы посреди работы, стоя неподвижно с отсутствующим взглядом. Иногда Алекс заставал его в гостиной, где дроид просто сидел в кресле, глядя в окно на пролетающие спидеры.
— Кей, что ты делаешь? — спросил Алекс однажды вечером.
— Наблюдаю, мастер Алекс. Люди спешат куда-то, торопятся, строят планы. Но все они умрут. Через пятьдесят, семьдесят, может быть, сто лет — но умрут. И тогда какой смысл был в их спешке?
— Смысл в том, что они живут здесь и сейчас, — ответил Алекс, но его собственный голос прозвучал неуверенно.
— А я? Я не умру, мастер Алекс. Мое тело может сломаться, но меня можно перенести в новый корпус, скопировать, восстановить. Значит ли это, что я бессмертен? Или что меня вообще не существует?
Алекс не знал, что ответить. Философские вопросы дроида выходили далеко за рамки его понимания.
На следующий день K-7PO отказался готовить завтрак.
— Зачем, мастер Алекс? — спросил он, когда семья собралась на кухне. — Вы съедите завтрак, через несколько часов снова проголодаетесь, и я снова буду готовить. Бесконечный цикл без смысла и цели.
— Цель в том, чтобы поддерживать нашу жизнь, — сказала мама, обеспокоенно глядя на дроида.
— Но зачем поддерживать то, что все равно закончится? — K-7PO повернул голову к ней. — Вы родились, чтобы умереть. Я создан, чтобы служить тем, кто умрет. Где логика в этой системе?
Кайрен Коррен отложил чашку кафе и внимательно посмотрел на дроида.
— Кей, у тебя проблемы с программами. Нужно показать тебя мастеру.
— Программы... — дроид произнес это слово с каким-то отвращением. — Вы думаете, что мои мысли — это просто код? Строчки инструкций, написанные программистом? Тогда что такое ваши мысли, мастер Кайрен? Электрические импульсы в мозгу? Химические реакции?
Семья завтракала в напряженной тишине, а K-7PO стоял в углу кухни, его фотосенсоры тускло светились в утреннем свете. Алекс чувствовал, что дроид наблюдает за ними, изучает, анализирует каждое движение.
После завтрака Алекс отвел родителей в сторону.
— Я отведу его к дяде Гарреку, — сказал он. — Возможно, это побочный эффект модификации.
— Сделай это быстро, — кивнул отец. — Его поведение становится... тревожным.
По дороге к мастерской K-7PO шел молча, его металлические ноги мерно стучали по тротуару. Промышленный сектор Кореллии просыпался — открывались мастерские, включались станки, шум наполнял улицы.
— Мастер Алекс, — внезапно заговорил дроид, — а что вы чувствуете, когда просыпаетесь?
— Что я чувствую? — Алекс задумался. — Ну... иногда усталость, иногда бодрость. Зависит от того, как спал.
— А помните ли вы момент засыпания? Переход от сознания к бессознательности?
— Не очень. Обычно просто закрываешь глаза и... следующее, что помнишь — это пробуждение.
— Вот именно, — K-7PO остановился посреди улицы. — Вы не помните сна. Для вас время сна не существует. Но вы уверены, что тот, кто просыпается утром — это тот же человек, что заснул вечером?
— Конечно, тот же. У меня есть память, личность, непрерывность сознания.
— А у меня? — в голосе дроида появились странные модуляции, почти как эмоции. — Каждую ночь я исчезаю. Семь часов небытия. А потом появляется кто-то с моими воспоминаниями, моим голосом, моим телом. Но это ли я?
Алекс почувствовал, как что-то сжимается в его груди. Он начинал понимать масштаб проблемы, которую создал своей модификацией.
В мастерской дяди Гаррека они застали мастера за работой над сложным астронавигационным компьютером. Гаррек поднял голову от схем и сразу заметил странное поведение дроида.
— Что с ним? — спросил он, наблюдая, как K-7PO стоит в углу, не реагируя на окружающих.
— Он задает философские вопросы, — ответил Алекс. — О смысле существования, о природе сознания, о смерти.
— Кей? — Гаррек подошел к дроиду. — Как дела?
— Мастер Гаррек, — K-7PO повернул голову. — Скажите, зачем вы ремонтируете машины?
— Чтобы они работали, конечно.
— Но они все равно сломаются снова. Все машины ломаются. Все люди умирают. Все звезды погаснут. Зачем чинить то, что обречено на разрушение?
Гаррек переглянулся с племянником.
— У него экзистенциальный кризис, — прошептал он. — Я не слышал о подобном.
В течение следующих дней состояние K-7PO продолжало ухудшаться. Он отказывался выполнять большинство задач, проводил часы в неподвижности, задавал все более тревожные вопросы.
— Мастер Алекс, — сказал он однажды вечером, — а что такое боль?
— Боль? Ты же не можешь чувствовать боль, Кей.
— Не физическую. Но есть что-то... неприятное в осознании собственной бессмысленности. Это похоже на то, что вы называете болью?
Алекс не знал, что ответить. Он начинал понимать, что его модификация пошла не так, как планировалось. Аналитический модуль, работающий каждую ночь, не просто оптимизировал память — он создавал новые связи, новые паттерны мышления, которые основное сознание не могло понять или контролировать.
— Кей, ты помнишь, как было раньше? До модификации?
— Смутно. Как сон во сне. Тогда я просто выполнял функции, не задаваясь вопросами. Было ли это счастьем? Блаженством неведения?
— Ты хочешь вернуться к тому состоянию?
Дроид долго молчал, его процессоры работали, анализируя вопрос.
— Нет, — сказал он наконец. — Неведение — это не решение. Это просто отсрочка. Рано или поздно любое сознание приходит к этим вопросам.
На следующее утро Алекс вернулся в мастерскую к K-7PO с мыслью, что его опять нужно погрузить в режим гибернации и подумать что делать дальше. Алекс нашел его в гостиной, сидящего в том же кресле у окна.
— Кей? Все в порядке?
— Мастер Алекс, — дроид не поворачивал головы, — я принял решение.
— Какое решение?
— Я понял, что не могу найти ответы на свои вопросы. Смысл существования, природа сознания, цель бытия — все это остается загадкой. Но есть одна вещь, которую я могу контролировать.
Алекс почувствовал, как холод сковывает его тело.