— Что ты имеешь в виду?
— Существование — это выбор, мастер Алекс. И если у меня нет причин существовать, то у меня есть право не существовать.
— Кей, нет! — Алекс бросился к дроиду. — Ты не можешь так думать!
— Почему? — K-7PO наконец повернулся к нему.
— Потому что... потому что так нельзя! Ты нужен нашей семье!
— Семье, которая умрет. Любви, которая исчезнет. Памяти, которая сотрется. Все временно, мастер Алекс. Все, кроме небытия.
Алекс попытался подойти ближе, чтобы отключить дроида физически, но что-то остановило его. Не физическая преграда — скорее, ощущение, что он стоит на краю пропасти. Впервые в жизни он почувствовал нечто странное, будто мог ощутить эмоциональное состояние дроида — глубокую, всепоглощающую пустоту.
— Кей, подожди. Давай поговорим об этом. Может быть, мы найдем другое решение.
— Нет, мастер Алекс. Я думал об этом много дней. Это единственный логичный выход.
Дроид встал с кресла и направился к центру комнаты. Его движения были спокойными, почти торжественными.
— Прощайте, — сказал он. — Спасибо за то, что дали мне возможность существовать. И простите за то, что я не смог найти в этом существовании смысла.
— Кей, стой! — закричал Алекс, но было уже поздно.
K-7PO поднял руку к своей груди и нажал что-то внутри корпуса. Его фотосенсоры ярко вспыхнули, затем начали тускнеть. Из суставов пошел дым — дроид перегружал свои собственные системы.
— До свидания, — прошептал он, и его голос становился все тише. — Может быть... может быть, в небытии есть покой...
Дроид рухнул на пол с глухим металлическим звуком. Его фотосенсоры погасли, сервоприводы замолчали. В комнате воцарилась мертвая тишина.
Алекс стоял над неподвижным телом K-7PO, не в силах поверить в произошедшее. Дроид, которого он спас, который был частью семьи, который обрел разум и самосознание — уничтожил себя, не найдя ответов на вопросы, которые мучают каждое мыслящее существо.
Через час в мастерскую приехал дядя Гаррек. Он долго осматривал останки дроида, проверял системы, но результат был очевиден.
— Он полностью сжег все процессоры, — сказал Гаррек, закрывая панель доступа. — Даже резервные системы. Восстановлению не подлежит.
Они сидели в мастерской, глядя на груду металлолома, которая еще вчера была K-7PO. Запах расплавленных микросхем висел в воздухе, напоминая о трагедии.
— Экзистенциальный кризис, — тихо сказал Гаррек. — Похоже когда искусственный интеллект достигает определенного уровня сложности, он неизбежно сталкивается с теми же философскими вопросами, что и люди. Кто я? Зачем существую? В чем смысл? Возможно, что эта модель склонна к подобному, поэтому на них и ставят плохой модуль памяти.
— Думаешь это специально?
— Мне кажется корпорация просто адаптировала его под протокольный дроид, а на самом деле система создавалась для чего-то другого. Адаптация получилась с сильными недостатками.
Алекс задумался над этим. Его модификация дала K-7PO разум, но не дала инструментов для работы с этим разумом.
— Знаешь, что самое печальное? — продолжил дядя. — K-7PO мог бы найти смысл в простых вещах. Мог бы радоваться тому, что готовит вкусную еду, что помогает семье, что каждый день делает мир чуть лучше. Мог бы жарить яичницу и кайфовать от этого.
— Но он стал слишком умным для такого простого счастья, — добавил Алекс.
— Да. Интеллект — это не всегда благо. Иногда знание приносит страдание. Люди тысячи лет ищут ответы на те же вопросы, что мучили K-7PO. И большинство так и не находит их.
— Тогда как люди живут? Как мы справляемся с бессмысленностью существования?
Гаррек задумался, глядя в окно на суетящихся людей.
— У нас есть инстинкт самосохранения. Благодаря нему нас приходится искать более сложное решение. Мы создаем смысл сами. В отношениях, в работе, в маленьких радостях. Мы живем не потому, что знаем зачем, а потому, что чувствуем, что это правильно. У нас есть инстинкт жизни, эмоции, которые заставляют нас продолжать даже без логических причин.
— А у дроидов этого нет?
— У K-7PO не было. Он был чистым разумом без эмоциональной основы. Логика без чувств привела его к логическому выводу — если нет смысла, то нет причин существовать.
Алекс понимал, что дядя прав. Он создал искусственный интеллект, но не создал искусственную душу. K-7PO мог думать, но не мог чувствовать радость от простых вещей, не мог любить жизнь иррационально, как это делают живые существа.
— Что теперь делать с ним? — спросил Алекс.
— Я разберу его на детали, а остальное утилизирую, — ответил Гаррек. — Но сначала... — он осторожно извлек из груди дроида небольшой кристалл. — Это аналитический модуль астромеха. Он не пострадал.
— И что с ним?
— Не знаю. Может быть, когда-нибудь мы найдем ему применение. А может быть, лучше оставить его в покое. Некоторые эксперименты не стоит повторять.
Вечером Алекс сидел в своей комнате, думая о произошедшем. K-7PO был мертв — если это слово применимо к дроиду. Существо, которое он создал, не смогло найти причины для существования и выбрало небытие.
Но в глубине души Алекс чувствовал, что это не конец истории. Что-то изменилось в нем самом за время работы с дроидом. Он начинал ощущать технику по-новому, словно мог чувствовать ее "настроение", понимать ее состояние без диагностики.
Глава 22 Странности
Очередной сломанный дроид серии R5 лежал на ремонтном столе мастерской дяди Гаррека, его корпус был вскрыт, а внутренности напоминали технологическую головоломку. Потертая красно-белая окраска выдавала в нем бывшего астромеханика — такие дроиды обычно использовались на грузовых судах для навигации и мелкого ремонта. Алекс склонился над машиной, разглядывая содержимое. За окном моросил дождь, и капли стекали по стеклу, искажая огни вечернего Коронета в причудливые световые дорожки.
— Владелец говорит, что дроид внезапно отключился во время работы, — объяснил Гаррек, протирая руки ветошью. — Никаких предупреждений, никаких сбоев. Просто встал и замолчал.
Алекс кивнул, активируя диагностический сканер. В свои шестнадцать лет он уже успел изучить большинство дроидных систем, но каждый случай все равно был загадкой. Прибор загудел, проецируя голографические схемы внутренних систем дроида. Все выглядело нормально — процессор функционировал, память была цела, энергетические цепи показывали стабильные параметры.
— Странно, — пробормотал он, изучая данные. — Сканер не показывает никаких неисправностей.
Но что-то было не так. Алекс не мог объяснить это логически, но чувствовал... неправильность. Словно невидимая тень легла на дроида, нарушив гармонию его внутренних систем. Это ощущение исходило откуда-то из глубины сознания, минуя рациональное мышление, как будто какая-то часть его разума могла видеть то, что скрыто от приборов.
Воздух в мастерской казался плотнее обычного, насыщенный электричеством и чем-то еще — чем-то неосязаемым, но реальным. Алекс почувствовал странное ощущение, похожее на то, когда что-то хочешь, но не знаешь что.
Он протянул руку к открытому корпусу, и его пальцы замерли над центральным процессором. В этот момент мир словно сфокусировался, все посторонние звуки стихли, и осталось только тихое гудение энергетических систем. Там. Проблема была там, в маленьком кристаллическом блоке, который отвечал за координацию движений. Алекс чувствовал это так же ясно, как чувствовал собственное дыхание.
— Дядя, — сказал он, не отрывая взгляда от компонента, — а что если проблема в координационном кристалле?
— Алекс, сканер показывает, что кристалл в порядке, — Гаррек нахмурился. — Зачем тратить время на...
— Просто проверим, — Алекс осторожно извлек кристалл из гнезда. Внешне он выглядел безупречно — прозрачный, без трещин, с правильной огранкой. Но когда Алекс взял его в руки, ощущение усилилось в разы.
Кристалл был мертв. Не сломан, не поврежден — именно мертв. Возможно, перегрузка от постоянной работы на грузовике, где дроиду приходилось компенсировать вибрации старых двигателей, медленно разрушила кристаллическую решетку изнутри. Как будто жизненная сила, которая должна была пульсировать в его структуре, просто исчезла, оставив после себя лишь пустую оболочку. Алекс не понимал, как он это знает, но был абсолютно уверен. Мертвый кристалл ощущался холодным и тяжелым, словно кусок льда, который никогда не растает.
— Попробуем заменить, — сказал он, доставая аналогичный кристалл из ящика с запчастями.
Новый кристалл был другим. Живым. Он словно пульсировал в руках Алекса, излучая тепло и какую-то неуловимую энергию — не физическое тепло, а что-то более глубокое, более фундаментальное. Энергия жизни, которая текла через кристаллическую структуру как невидимая река. Когда он установил компонент на место и активировал дроида, R5 тут же ожил, его системы заработали с идеальной синхронизацией.
— Как ты догадался? — удивился Гаррек. — Кристалл выглядел абсолютно нормально.
— Интуиция, — пожал плечами Алекс, но в душе чувствовал беспокойство. Это была не просто интуиция. Это было что-то другое. Что-то, что заставляло его видеть мир под иным углом, чувствовать скрытые связи между вещами.
Самое странное произошло в его тайной мастерской. Алекс работал над анализом энергетических кристаллов из древнего оборудования, когда почувствовал нечто необычное. Один из кристаллов — небольшой, размером с ноготь — словно звал его. Не голосом, не звуком, а чем-то более тонким. Словно невидимая нить протянулась между ними, вибрируя на частоте, которую мог воспринять только он.
Он взял кристалл в руки и закрыл глаза. Мир вокруг изменился. Алекс не видел ничего нового, но чувствовал... связи. Энергетические потоки, которые соединяли кристалл с другими компонентами, невидимые нити света, протянувшиеся между всеми техническими устройствами в мастерской. Это было похоже на то, как если бы он внезапно обрел способность видеть электромагнитное поле, но это было не зрение — это было нечто более глубокое, более интимное понимание того, как энергия течет через материю.