Когда он открыл глаза, кристалл светился слабым голубоватым светом, пульсируя в такт его сердцебиению.
— Что за...? — пробормотал Алекс, но свечение тут же погасло, словно испугавшись его внимания.
Той ночью он не мог заснуть. Лежа в постели, он размышлял о происходящем. Странные ощущения, необъяснимые догадки, способность чувствовать состояние кристаллических технологий — все это не укладывалось в рамки обычной интуиции. Это было что-то большее, что-то, что касалось самой природы реальности.
Воспоминания о его модифицированном кухонном дроиде всплыли в памяти с новой остротой. Тогда он был так увлечен возможностями улучшения ИИ, что не задумывался о последствиях. Но когда дроид внезапно остановился посреди приготовления ужина и замер, Алекс отчаянно хотел понять, что пошло не так.
Сейчас, лежа в темноте, Алекс понимал, насколько ему повезло. Модификация разума — опасная игра. Дроид мог принять и другое решение. Мог решить, что проблема не в нем, а в окружающих. Мог попытаться "исправить" своего создателя так же, как тот исправил его. От этой мысли по спине пробежал холодок.
Возможно, именно тогда, в момент отчаянного желания понять умирающий разум машины, что-то пробудилось в нем самом. Какая-то способность чувствовать то, что скрыто от глаз и приборов. Эмпатия к технике, если можно так выразиться.
Несколько недель Алекс пытался понять происходящее самостоятельно. Он экспериментировал, медитировал, пытался найти закономерности в своих необычных ощущениях. Но чем больше он думал об этом, тем больше вопросов возникало. Наконец, он решил поговорить с дядей Гарреком.
Вечер был тихим, дождь за окном стих, оставив после себя только мерное капание с крыши. Гаррек сидел за своим рабочим столом, изучая схемы нового заказа. Алекс долго не мог решиться начать разговор, перебирая в руках небольшой энергетический кристалл.
— Дядя, — наконец сказал он, — можно поговорить?
Гаррек поднял взгляд от схем и внимательно посмотрел на племянника. Что-то в голосе Алекса заставило его отложить работу.
— Конечно. О чем?
— О... странных вещах, — Алекс сел напротив дяди. — Помнишь тот дроид R5? Как я понял, что проблема в координационном кристалле?
— Помню. Хорошая интуиция.
— Это была не интуиция, — Алекс покрутил кристалл в руках. — Я чувствовал, что кристалл... мертвый. Не поврежденный, не сломанный — именно мертвый. Как будто в нем не было жизни.
Гаррек нахмурился, но не прервал.
— А потом были другие случаи. Я предчувствую сбои в программах, могу определить неисправные компоненты до диагностики, — Алекс поднял взгляд на дядю. — Я нашел информацию о мидихлорианах в архивах. Сдал анализ. У меня почти три тысячи.
Гаррек долго молчал, изучая лицо племянника. Затем тихо сказал:
— И что ты об этом думаешь?
— Не знаю что думать, — Алекс отложил кристалл. — Это пугает меня. Все эти ощущения, эта... связь с техникой. Что это значит? Что со мной происходит?
Дядя встал и подошел к окну, глядя на огни города.
— Знаешь, Алекс, я тоже сдавал этот анализ. Давно, еще в молодости. У меня примерно столько же мидихлориан, сколько и у тебя. Может, чуть меньше — 2800 с чем-то.
Алекс удивленно посмотрел на дядю.
— Но ты никогда не говорил...
— А что говорить? — Гаррек повернулся к племяннику. — Мидихлорианы есть у всех. У кого-то больше, у кого-то меньше. Ты чувствуешь что-то — хорошо. Я вот не чувствую ничего, несмотря на то, что у меня под 3000 мидихлориан. Цифры — это просто цифры.
— Но как так может быть? — Алекс не мог скрыть разочарования. — В архивах написано, что высокая концентрация должна давать способности...
— Не парься, — дядя вернулся к столу и сел напротив племянника. — Архивы полны теорий и предположений. Один исследователь думает так, другой — совершенно иначе. Есть такой подход к пониманию Силы, а есть другой. Кто-то считает, что мидихлорианы — это ключ ко всему, кто-то утверждает, что они вообще не важны.
Алекс задумался. В архивах действительно было множество противоречивых теорий. Одни ученые утверждали, что мидихлорианы — это посредники между живыми существами и некой универсальной энергией. Другие считали их просто симбиотическими организмами без особых свойств. Третьи предполагали, что способности зависят не от количества мидихлориан, а от умения с ними взаимодействовать.
— Знаешь, о чем я подумал, изучая все эти материалы? — сказал Алекс. — Если бы я хотел что-то спрятать, я бы спрятал это в куче похожего бреда. Создал бы десятки теорий, сотни гипотез, чтобы истина потерялась среди них.
Гаррек усмехнулся:
— Неплохая мысль. Но скорее всего, никто действительно не знает, как это работает. Или знает, но не говорит.
— А что ты думаешь о моих... ощущениях?
Дядя долго молчал, обдумывая ответ.
— Я думаю, что у тебя есть дар. Не важно, связан ли он с мидихлорианами или с чем-то еще. Ты чувствуешь то, что не чувствую я. Это может быть полезно.
— Но это пугает меня, — признался Алекс. — Что если я потеряю контроль? Что если эти способности изменят меня?
— А что если не изменят? — Гаррек наклонился вперед. — Слушай, Алекс. Ты всю жизнь был особенным. Твой ум, твоя способность понимать технику — это тоже дары. Ты боялся их?
— Нет, но...
— Тогда почему боишься этого? — дядя указал на кристалл, который снова оказался в руках Алекса. — Это часть тебя. Не больше и не меньше, чем твой интеллект или твои руки.
Алекс посмотрел на кристалл. Тот слабо светился, откликаясь на его прикосновение.
— Как мне с этим жить?
— Как жил до сих пор, — просто сказал Гаррек. — Используй свои способности для добрых дел. Помогай людям. Изучай мир. И не думай слишком много о том, почему ты можешь то, что не могут другие.
— А если кто-то узнает?
— А если не узнает? — дядя пожал плечами. — Ты же не собираешься летать по комнате или двигать предметы силой мысли? Ты просто хорошо чинишь технику. Кого это может напугать?
Алекс улыбнулся. Дядя, как всегда, умел свести сложные вещи к простым истинам.
— Спасибо, дядя. Мне стало легче.
— Вот и хорошо. А теперь иди спать. Завтра у нас много работы.
Но Алекс не торопился уходить. Он все еще держал кристалл, наблюдая за его мягким свечением.
— Дядя, а ты никогда не жалел, что не чувствуешь то же, что и я?
Гаррек задумался.
— Знаешь, иногда жалел. Особенно когда был молодым. Мне казалось несправедливым — почему у меня высокий уровень мидихлориан, но нет способностей? Но потом я понял, что у каждого свой путь. Мой дар — в другом. В умении работать руками, в понимании людей, в способности создавать уют и безопасность для тех, кого я люблю.
— Это тоже важно, — согласился Алекс.
— Очень важно. Возможно, даже важнее, чем любые сверхъестественные способности.
Они еще немного поговорили о повседневных делах, но мысли Алекса были заняты другим. Разговор с дядей помог ему понять главное — его способности не делали его лучше или хуже других людей. Они просто были частью того, кем он являлся.
Когда Алекс наконец отправился спать, кристалл в его руке светился ровным, спокойным светом. Впервые за долгое время юноша чувствовал себя в мире с самим собой. Завтра будет новый день, новые загадки и новые открытия. Но теперь он знал — ему не нужно бояться того, кем он становится.
Дождь за окном возобновился, но теперь его звук казался успокаивающим, как колыбельная. Алекс заснул, держа в руке светящийся кристалл, и впервые за долгое время его сны были спокойными.
Глава 23 Перемены
Центр тестирования Корелианского технического института занимал целый квартал в столице Коронет-Сити. Алекс стоял перед входом в массивное здание из полированного металла, держа в руке идентификационный чип личности. Семнадцать лет — именно столько значилось в его документах, хотя иногда он чувствовал себя намного старше.
Здание института поражало своим величием и историей, которая буквально пропитывала каждый его камень. Построенное тысячи лет назад, оно представляло собой грандиозную конструкцию из темно-серого кореллианского камня и полированного дюрастила. Главный корпус возвышался на тысячу уровней , его фасад украшали барельефы, изображающие великих инженеров и изобретателей прошлого. Между колоннами были вмонтированы голографические панели, демонстрирующие достижения выпускников института — от первых межзвездных кораблей до современных дредноутов.
Легенды гласили, что именно здесь был разработан первый гипердвигатель. Не в этом здании, а его предшественнике. Конечно, точных данных не сохранилось — те времена терялись в глубокой древности, когда человечество только делало первые шаги в космосе. Но атмосфера места была пропитана духом великих открытий. В центральном холле стояла витрина с осколком первого экспериментального гипердвигателя — по крайней мере, так утверждала табличка. Настоящий это артефакт или искусная подделка, никто уже не знал, но студенты и преподаватели относились к нему с благоговением.
— Абитуриент Коррен? — голос администратора прозвучал из встроенного в стену динамика. — Проходите к терминалу номер семь.
Алекс направился к указанному терминалу, минуя группы других абитуриентов. Большинство выглядели нервными, кто-то повторял формулы, кто-то судорожно листал что-то в датападе. Он же чувствовал себя спокойно — месяцы подготовки не прошли даром.
Экзаменационный зал располагался в одном из подземных уровней, где когда-то, согласно легендам, проводились секретные исследования. Потолки здесь были высокими, а стены покрывали сложные технические схемы и формулы, выгравированные прямо в камне. Терминал представлял собой кресло с множеством датчиков и нейроинтерфейсом последнего поколения. Массивная конструкция из хромированного металла была окружена мониторами, процессорными блоками и биосканерами. Тонкие оптоволоконные кабели змеились от основного блока к креслу, создавая впечатление живого организма.