Алекс осторожно надел шлем, чувствуя, как тонкие щупальца устройства коснулись его висков. Нейроинтерфейс был удивительно совершенным — не просто набор электродов, а сложная система микроскопических сенсоров, способных считывать мельчайшие изменения в активности мозга. Система активировалась мгновенно, и его сознание погрузилось в виртуальное пространство экзамена.
Первый блок — стандартные знания. Алекс ожидал обычных вопросов по математике, физике и инженерным дисциплинам, и система их действительно предложила. Интегралы, дифференциальные уравнения, основы квантовой механики, принципы работы репульсорных двигателей — все это было знакомо и не вызывало затруднений. Но уже здесь он заметил странность: система не требовала подробных выкладок или объяснений, достаточно было мысленно представить правильный ответ.
Второй блок оказался более интересным. Задачи появлялись в его сознании как трехмерные конструкции, которые нужно было мысленно преобразовывать. Это уже не было простым тестированием знаний — система проверяла способность к пространственному мышлению, интуитивное понимание технических принципов. Алекс с удивлением обнаружил, что справляется с задачами, которые никогда не изучал, полагаясь исключительно на какое-то внутреннее чутье.
Третий блок — техническая интуиция. Перед ним появлялись схемы неизвестных устройств, и нужно было определить их назначение, найти неисправности, предложить улучшения. Здесь Алекс почувствовал себя как рыба в воде. Годы наблюдений за работой дяди, изучение принципов работы различных механизмов — все это пригодилось.
Четвертый блок был самым необычным. Система предлагала взаимодействовать с виртуальными объектами напрямую, без использования традиционных интерфейсов. Нужно было "почувствовать" состояние сложных систем, предсказать их поведение, найти скрытые связи между элементами. Алекс закрыл глаза даже в виртуальном пространстве и попытался расслабиться. Странно, но он действительно начал чувствовать что-то вроде "настроения" виртуальных механизмов.
Когда тестирование закончилось, Алекс снял шлем и обнаружил, что прошло почти четыре часа. Он чувствовал себя удивительно бодрым, словно хорошо отдохнул, а не напрягался на экзамене.
— Результаты будут готовы через час, — сообщил администратор. — Можете пройти в зал ожидания.
В зале ожидания Алекс размышлял о том, что только что пережил. Экзамен был не похож ни на что, с чем ему приходилось сталкиваться раньше. Создавалось впечатление, что система проверяла не столько знания, сколько врожденные способности, какие-то глубинные особенности мышления.
— Абитуриент Коррен, — прозвучал голос из динамика. — Пройдите к окну выдачи результатов.
Алекс подошел к указанному окну, где его ждал пожилой человек с проницательными глазами. На его лацкане красовался значок старшего экзаменатора.
— Поздравляю, — сказал тот, протягивая запечатанный конверт. — Вы приняты на факультет космической инженерии. Высший балл по техническим дисциплинам, отличные результаты по математике и физике. Особенно впечатляющие показатели в блоке интуитивного взаимодействия с техникой.
— Спасибо, — Алекс взял конверт, но любопытство взяло верх. — Можно поинтересоваться, что именно проверялось в последних блоках? Это было не похоже на обычное тестирование знаний.
Экзаменатор внимательно посмотрел на него, словно оценивая, стоит ли отвечать на этот вопрос.
— Наличие определенных нейронных связей, — наконец произнес он. — Видите ли, есть разумные существа, которых бесполезно учить определенным знаниям. У них просто нет нужных нейронных связей, они неспособны понять некоторые концепции на интуитивном уровне. Многие разумные виды именно такие, вот почему в науке и технике доминируют люди, хотя бывают и исключения.
Алекс нахмурился: — Но это звучит как ксенофобия...
— Мы не ксенофобы, — экзаменатор покачал головой. — Мы просто очень практичны. У людей есть уникальная особенность — мы рождаемся как чистый лист. Наш мозг максимально пластичен, способен адаптироваться к любым задачам. А у многих видов есть предустановленные программы, инстинкты, жестко зашитые в генетическом коде. Это одновременно их беда и их преимущество.
Он оглянулся по сторонам, убеждаясь, что их никто не слушает:
— Возьмите родианцев — они прирожденные охотники, их мозг настроен на отслеживание добычи. Или ботанцев — великолепные шпионы и дипломаты, но их мышление слишком хитроумно для прямолинейной инженерии. Тви'леки обладают удивительной пространственной памятью, но им сложно абстрагироваться от конкретных примеров.
— А люди?
— Люди — универсалы. Мы можем научиться чему угодно, потому что в нашем мозгу нет жестких ограничений. Конечно, за это мы платим отсутствием врожденных талантов других рас, но зато наш потенциал практически безграничен.
Экзаменатор внезапно осекся, словно спохватившись:
— Надеюсь, этот разговор останется между нами? Официально институт придерживается политики равенства рас. Но на практике... ну, вы понимаете. Статистика не лжет.
Алекс кивнул, не понимая, почему экзаменатор был так откровенен. Возможно, его собственные результаты произвели впечатление, или пожилой человек просто устал от необходимости скрывать очевидные факты за политкорректностью.
Покинув институт, Алекс направился домой с тяжелыми мыслями. Не только из-за разговора с экзаменатором, но и из-за новостей, которые все чаще мелькали в сводках. По дороге он зашел в кафе и включил новостной канал на своем датападе.
"...народные выступления на Ондероне переросли в открытые столкновения с силами безопасности. Демонстранты требуют большей автономии от центрального правительства..."
"...террористический акт на Малакоре унес жизни двадцати трех человек. Ответственность взяла на себя группировка 'Свободные миры'..."
"...сенат Республики ужесточил бюрократический контроль над планетарными правительствами. Новые указы требуют согласования любых значимых решений с корусантскими чиновниками..."
Алекс выключил датапад с тяжелым чувством. Галактика менялась, и не в лучшую сторону.
— А что с Кореллией? Неужели все так плохо?
— Посмотри новости. Народные выступления, теракты, усиление контроля со стороны Корусанта. Многие планеты хотят отделиться от Республики, но центральное правительство не намерено их отпускать. Судя по всему, скоро здесь будет жарко.
Алекс кивнул. Он и сам замечал изменения в обществе — больше проверок, больше бюрократии, больше недовольства. Кореллианцы всегда ценили свою независимость, и усиление контроля со стороны Корусанта вызывало все большее раздражение.
***Алекс вернулся домой.
— Как прошел экзамен? — спросил отец.
— Поступил. Космическая инженерия.
— Отличный выбор, — отец улыбнулся впервые за весь вечер. — Хорошая специальность, всегда будешь при деле.
Алекс не стал рассказывать о своих истинных планах. Космическая инженерия действительно была правильным выбором, но не по тем причинам, которые мог предположить отец.
Чем больше он думал о будущем, тем яснее понимал свою стратегию. Работа в крупной корпорации была бы логичным путем — стабильная зарплата, доступ к передовым технологиям, возможность изучить современные разработки. Но у этого пути был серьезный недостаток: ограничения.
В корпорациях существовала жесткая иерархия, и на высшие должности попадали "свои" — те, у кого были связи, происхождение или политическое влияние. Талантливый инженер из обычной семьи мог рассчитывать на хорошую, но не выдающуюся карьеру. А Алексу нужна была не просто карьера — ему нужна была свобода.
Свобода исследовать те технологии, которые его интересовали. Свобода путешествовать по галактике в поисках древних артефактов. Свобода экспериментировать с идеями, которые корпоративные боссы сочли бы слишком рискованными или неприбыльными.
Для этого ему нужно было работать на себя. Сначала деньги и независимость, потом все остальное. Без финансовой свободы он не сможет осуществить свои планы. А проектирование и строительство кораблей было одной из немногих областей, где талантливый специалист мог быстро заработать репутацию и капитал.
Космические корабли были не просто средством передвижения — они были воплощением самых передовых технологий галактики. Гипердвигатели, щиты, системы жизнеобеспечения, вооружение — все это требовало глубокого понимания физики, инженерии и десятков смежных дисциплин. Освоив проектирование кораблей, он получил бы доступ к знаниям, которые пригодились бы ему в исследовании древних технологий.
Кроме того, собственный корабль был необходим для осуществления его планов. Карты неизвестных миров из архивов R4-K9, координаты древних цивилизаций, секретные базы и хранилища — все это находилось в отдаленных уголках галактики, куда не ходили регулярные транспорты. Ему нужен был не просто корабль, а специально спроектированное судно, способное на долгие перелеты, оснащенное исследовательским оборудованием и защищенное от непредвиденных опасностей.
Поздно вечером, когда отец ушел дежурить у постели матери, Алекс спустился в свою тайную мастерскую. Здесь, среди схем и чертежей, он чувствовал себя в своей стихии. Активировав голопроектор, он вызвал изображение галактики и начал изучать маршруты, которые когда-нибудь планировал пройти.
Тысячи звездных систем, миллионы миров, бесчисленные тайны. Где-то там, в неизвестных регионах, скрывались ответы на вопросы, которые мучили его с детства. Кто построил те древние сооружения, которые находили археологи? Откуда взялись технологии, превосходящие современные? Что случилось с цивилизациями, которые внезапно исчезли, оставив после себя только руины?
Но сначала нужно было получить образование, создать технологическую базу, накопить ресурсы. Космическая инженерия была не целью, а инструментом. Средством для достижения более важных задач.
Он посмотрел на древние карты из архивов R4-K9, на координаты загадочных