о посмотрел на него. — Теории существуют. Проблема в том, что большинство из них созданы для объяснения уже готовых технологий, а не для их разработки.
Он переключил проектор. Теперь показывал временную шкалу технологического развития.
— Посмотрите на даты. Гипердвигатель — двадцать пять тысяч лет назад. Репульсорлифты — двадцать три тысячи. Турболазеры — двадцать тысяч. — Кейн сделал паузу. — А что принципиально нового изобретено за последние три тысячи лет? Последние прорывные инновации были после времен Ревана, тогда произошел прорыв в дроидостроении.
Алекс знал ответ из архивных исследований, но промолчал. После истории с нейроинтерфейсом и вмешательством военных он научился быть осторожным.
— Только улучшения, — наконец сказала студентка с первого ряда. — Более эффективные версии существующих технологий.
— Именно, мисс Тейлор. Мы совершенствуем, но не изобретаем. Почему?
— Может быть, древние инженеры создали идеальные конструкции? — предположил Кайл.
— Или, — Кейн медленно повернулся к доске, — мы не понимаем принципов достаточно хорошо, чтобы создать что-то новое.
Он активировал новую схему — производственную линию завода на Дралле.
— Завод "Корсек Инжиниринг" производит навигационные компьютеры восемь тысяч лет. Знаете, что интересно? Основные производственные модули за это время практически не изменились.
— Значит, технология была совершенной, — сказал студент сзади.
— Или никто не знает, как ее улучшить, не рискуя все сломать, — возразил Кейн.
Алекс вспомнил рассказы Джека Тольчо о "странных" артефактах, которые иногда попадались контрабандистам. Древние устройства, которые работали лучше современных аналогов, но никто не мог понять их принципы.
— Профессор, — осторожно спросил он, — а что происходит, когда инженеры пытаются изучить базовые принципы вместо простого копирования?
Кейн долго смотрел на него:
— Хороший вопрос, мистер Коррен. Кто-нибудь работал на крупном производстве?
Несколько студентов подняли руки.
— Мистер Вейн, расскажите о своей практике на верфях КИК.
— Мы следовали строгим протоколам, — ответил студент. — Любые отклонения от стандартных процедур строго запрещались.
— Даже если у вас были идеи по улучшению?
— Особенно тогда. Нам объяснили, что самодеятельность может привести к катастрофе.
— А если кто-то все же задавал неудобные вопросы?
Парень помялся:
— Таких обычно переводили в другие отделы. Или увольняли.
Алекс вспомнил засекреченные материалы профессора Шейна. Сколько исследователей столкнулось с подобным отношением за тысячелетия?
— Представьте, — продолжал Кейн, — что такая ситуация повторяется на каждом заводе, в каждой корпорации, уже тысячи лет. Что мы получаем?
— Цивилизацию, которая боится собственных технологий, — тихо сказал Алекс.
— Очень точно, мистер Коррен. — Профессор кивнул. — Мы изучаем что делать, но не почему это работает. Мы копируем, но не понимаем.
После лекции Алекс задержался в аудитории. Когда остальные студенты ушли, он подошел к профессору.
— Профессор Кейн, можно задать личный вопрос?
— Конечно, мистер Коррен. Кстати, ваши вопросы сегодня были очень... проницательными.
— Спасибо. Я хотел спросить — а что если кто-то захочет изучать эти базовые принципы? Независимо от корпоративных ограничений?
Кейн внимательно изучил его лицо:
— Это для диплома?
— Не только. Меня действительно интересует, как все работает на самом деле.
— Понимаю. — Профессор сел на край стола. — Видите ли, мистер Коррен, официальная наука имеет определенные... границы. Корпорации финансируют исследования, которые приносят прибыль. Университеты изучают то, что не угрожает существующему порядку.
— А неофициальная наука?
— Существует. Но требует осторожности и независимых источников финансирования. — Кейн помолчал. — У вас есть такие источники?
Алекс подумал о своих накоплениях от работы с контрабандистами:
— Я молод, возможно когда-нибудь я могу их организовать.
— Тогда могу дать совет. Есть люди, которые изучают... нестандартные аспекты древних технологий. Но будьте осторожны — корпорации не любят конкуренции в этой области.
— Можете дать контакты?
— Не напрямую. Но если вы действительно заинтересованы... — Кейн достал планшет и что-то записал. — Вот адрес архива частных коллекций. Скажите, что идете от меня.
Вечером Алекс отправился по указанному адресу. Это оказался небольшой магазин антиквариата в старом районе Коронета. Пожилой владелец, представившийся Маком Дуреном, выслушал его с интересом.
— От профессора Кейна? — переспросил Дурен. — Значит, вы серьезно интересуетесь древностями.
— Да. Особенно техническими аспектами.
— Понимаю. — Дурен провел его в заднюю комнату, где стояли витрины с различными артефактами. — Видите ли, молодой человек, официальные музеи показывают не все экспонаты. Им интересно впечатлить человека внешним видом. А вот здесь... Здесь собраны древности, понимание ценности которых требует определенного образования.
Он указал на устройство, которое Алекс сразу узнал — навигационный процессор, похожий на те, что он видел в материалах по архиву "Звездных путей галактики".
— Это функционирует? — спросил Алекс, чувствуя знакомое ощущение.
— Еще как. И работает лучше современных аналогов. Возраст — около тридцати тысяч лет.
— Откуда он?
— Частная коллекция. Владелец работал в одной крупной корпорации, пока его оттуда не попросили.
Алекс насторожился:
— И что с ним случилось?
— Он уволился и продолжил. Но от него не отстали и рекомендовали прекратить. А когда он отказался... ну, скажем так, корпорация может быть очень убедительной.
— Он здесь?
— Иногда заходит. Виктор Тейн. Хороший инженер, но слишком любопытный для корпоративного мира.
Алекс запомнил имя. Через свои связи с контрабандистами он мог найти этого Тейна.
— А можно изучить этот компьютер?
— Можно. Но это будет стоить денег. И времени. И, возможно, спокойствия.
— Сколько?
— Зависит от глубины исследования. Поверхностный осмотр — тысяча кредитов. Полный анализ с документацией — десять тысяч.
Алекс быстро подсчитал свои накопления. Около ста тысяч кредитов, накопленных от операций с отцом и дядей, плюс работа с Тольчо — достаточно для серьезных исследований.
— Я заинтересован в полном анализе.
— Тогда приходите завтра вечером. И приносите деньги.
Возвращаясь в общежитие, Алекс размышлял об услышанном. Картина становилась все яснее. Корпорации контролировали не только производство, но и исследования. Они использовали древние технологии, не понимая их принципов, и активно препятствовали попыткам получить это понимание.
Но почему? Из страха потерять монополию? Или из-за чего-то более серьезного?
В своей комнате Алекс достал зашифрованный планшет, где вел записи о своих исследованиях. К списку фактов добавились новые пункты:
- Корпорации активно препятствуют изучению базовых принципов- Инженеры, задающие неудобные вопросы, подвергаются давлению- Существует неофициальная сеть исследователей древних технологий- Частные коллекции содержат функциональные артефакты Ракката
А внизу страницы он написал новый вопрос: "Что будет, если современная цивилизация узнает правду о своем происхождении?"
На следующий день, после занятий, он встретился с Джеком Тольчо в их обычном баре. Контрабандист выглядел усталым — на его лице залегли новые морщины, а в глазах читалась какая-то тревога.
— Джек, мне нужна информация о человеке по имени Виктор Тейн, — сказал Алекс. — Бывший корпоративный инженер, теперь занимается частными исследованиями.
Контрабандист прищурился:
— А это зачем тебе?
— Исследовательский интерес. Возможно, что наши интересы пересекаются. Скоро с ним встречаюсь и хочу знать безопасно ли это.
— Опасное хобби, парень. У Тейна проблемы с корпоратами. Но именно от Тейна нет опасности. Он просто инженер.
Джек отпил виски и задумался. В баре было шумно — звенели бокалы, смешивались голоса посетителей, где-то в углу играла музыка. Но за их столиком повисла напряженная тишина.
— Тейна я знаю. Хороший специалист, но параноик. И не без оснований — после увольнения из "Корсек" за ним следили.
Он замолчал, вертя в руках стакан. Алекс заметил, что контрабандист о чем-то размышляет.
— Джек, что-то случилось? Ты выглядишь обеспокоенным.
Тольчо поднял глаза:
— Война, парень. Она меняется. И не в лучшую сторону.
— Что ты имеешь в виду?
— Понимаешь, уже больше двух лет идет эта заваруха с сепаратистами. Сначала все выглядело как обычный политический конфликт — несколько систем решили отделиться, Республика послала армию, началась стрельба. Но чем дольше я работаю в этой области, тем больше странностей замечаю.
Джек сделал еще глоток и продолжил:
— Смотри, кому выгодна эта война? Республике? Они тратят триллионы кредитов на армию клонов, теряют целые флоты. Сепаратистам? Их планеты бомбят, экономика рушится. А кто зарабатывает?
— Корпорации? — предположил Алекс.
— Именно! — Джек стукнул кулаком по столу. — Военно-промышленный комплекс работает на полную мощность. "Каминоанские клонинговые фабрики", "Ротана Хэви Инжиниринг", "Куат Драйв Ярдс" — все они получают контракты на триллионы кредитов ежедневно. И знаешь что самое интересное?
— Что?
— Многие из этих корпораций поставляют оружие обеим сторонам. Официально они могут быть на стороне Республики, но через подставные компании торгуют с сепаратистами.
Алекс нахмурился. Это напоминало то, что он узнал об археотехнологиях — корпорации контролировали и ограничивали развитие в своих интересах.
— Но война же реальная, — сказал он. — Люди действительно гибнут.
— Конечно, реальная! — Джек горько усмехнулся. — Но посмотри на масштабы. Да, она ужасна и затронула несколько десятков, может быть, сотню планет. Но это капля в море, парень. В галактике миллионы обитаемых миров. Война носит ограниченный характер.