— Ограниченный? Это ограниченный?!
— Воюют лишь десятки миллионов солдат — клонов, дроидов, ополченцев. Это много для отдельной планеты, но мало для галактической войны. Настоящий конфликт такого масштаба запустил бы маховик на триллионы солдат. Но быстро его не раскрутить.
Алекс задумался. Джек был прав — даже по новостным сводкам было видно, что боевые действия концентрируются в определенных секторах, а большая часть галактики живет обычной жизнью.
— Значит, кто-то целенаправленно раскачивает военно-промышленный комплекс?
— Именно. И это корпорации. Они ставят политиков, финансируют их кампании, лоббируют военные контракты. Посмотри на Сенат — половина сенаторов имеют связи с крупным бизнесом.
Джек откинулся на спинку стула, его лицо в тусклом свете бара выглядело мрачным.
— Понимаешь, я много лет работаю контрабандистом. Видел разные конфликты, разные войны. Но эта... эта похожа на кровавый спектакль. Режиссеры сидят в корпоративных советах, актеры умирают на поле боя, а зрители платят налоги за билеты.
— А что думает Тейн об этом? — спросил Алекс.
Джек усмехнулся:
— Увидишься с ним — сам спросишь. Но готовься к неприятным открытиям.
Через несколько дней состоялась встреча с Виктором Тейном в том же магазине антиквариата. Бывший инженер оказался худощавым мужчиной лет сорока с нервными движениями и постоянно бегающим взглядом. На его руках Алекс заметил старые ожоги непонятного происхождения
— Джек говорит, ты серьезно интересуешься археотехнологиями, — сказал Тейн, не поднимая глаз от чашки кафе.
— Да. И готов платить за информацию.
— Информация — это хорошо. Но сначала скажи, что ты уже знаешь.
Алекс осторожно подбирал слова:
— Я знаю, что многие современные технологии основаны на древних принципах. Что корпорации копируют, но не понимают. И что есть упоминания о древней расе, которая создала основы нашей цивилизации.
Тейн резко поднял голову:
— Какой расе?
— В архивах встречается название... Ракката.
Тейн откинулся на спинку стула, его лицо побледнело:
— Откуда ты это знаешь? Эта информация засекречена на самом высоком уровне!
— Я хорошо изучил университетские архивы, — уклончиво ответил Алекс.
— Понятно. — Тейн долго смотрел на него, словно оценивая. — Если ты знаешь о Ракката, значит, понимаешь масштаб проблемы.
— Какой проблемы?
Тейн встал и подошел к окну, выходящему во внутренний дворик. Там росло несколько чахлых деревьев, между которыми сновали городские птицы.
— Мы живем в цивилизации мертвецов, парень. Используем технологии расы, которая уничтожила сама себя. И повторяем их ошибки. Но они хотя бы создали цивилизацию сами.
Он вернулся к столу и достал знакомый артефакт — навигационный процессор.
— Этому тридцать пять тысяч лет. Работает лучше всего, что производят современные заводы. Знаешь почему?
— Потому что мы не понимаем принципов?
— Потому что работает как задумали создатели. — Тейн убрал артефакт в специальный контейнер. — Корпорации не просто ограничивают исследования из жадности. Они боятся того, что можно найти.
— Чего именно?
Тейн сел напротив Алекса, его голос стал тише:
— А ты знаешь, где реальная власть в галактике?
Алекс задумался. Джек говорил о корпорациях, но, возможно, есть что-то еще.
— Наверное, у финансового капитала? У тех, кто контролирует банки и кредиты? Мууны?
Тейн рассмеялся, но смех его звучал горько:
— Нет, парень. Деньги — это инструмент, но не источник власти. Реальная власть у тех, кто контролирует технологии. И это даже не производство.
— Не понимаю.
— Смотри. — Тейн активировал небольшой голопроектор. В воздухе появилась схема галактики с отмеченными торговыми путями. — Кто определяет, какие технологии будут развиваться, а какие — нет?
— Корпорации?
— Корпорации — это только исполнители. А решения принимают те, кто владеет базовыми технологическими стандартами. Кто решает, что гипердвигатели будут работать именно так, а не иначе. Кто определяет совместимость систем. Кто контролирует доступ к ключевым знаниям.
Алекс начинал понимать:
— Технологические консорциумы?
— Ближе. Но это еще не все. — Тейн переключил проектор. Теперь показывал временную шкалу технологического развития. — Посмотри на эти данные. За последние двадцать тысяч лет не было создано ни одной принципиально новой технологии. Только модификации существующих.
— Значит, кто-то сознательно тормозит прогресс?
— Не тормозит. Направляет. Контролирует. Представь, что ты владеешь всеми патентами на колесо. Ты можешь разрешить делать колеса из дерева, металла, пластика. Можешь контролировать их размер, форму, назначение. Но никто не сможет создать принципиально новый способ передвижения, потому что все альтернативы будут заблокированы.
Алекс почувствовал, как у него мурашки бегут по спине. Картина становилась все более пугающей.
— И кто эти люди?
— Это не люди, — тихо сказал Тейн. — Это система. Самоподдерживающаяся структура, которая существует уже тысячелетия. Корпорации, политики, ученые — все они части этой системы. И система заинтересована в сохранении статус-кво.
— Но зачем?
— А ты готов узнать эту правду? — спросил Тейн.
— Готов, — твердо ответил Алекс.
— Тогда добро пожаловать в мир, который официально не существует, — мрачно улыбнулся Тейн. — И помни — обратного пути нет. Если ты скажешь да, то я порекомендую тебя определенным людям. И можешь забрать деньги
Алекс кивнул. Он уже давно понял, что обратного пути нет. Слишком много он узнал, слишком далеко зашел. Оставалось только идти дальше и надеяться, что правда не окажется смертельной.
В последующие дни Тейн показал ему свою лабораторию, расположенную в подвалах старого промышленного района Коронета. Но она была не похоже на то, что у него самого было в детстве. Чувствовался размах и серьезный подход к делу. Здесь, среди гудящих генераторов и мерцающих голоэкранов, хранилась коллекция артефактов, которая превосходила все, что Алекс видел в университетских архивах.
— Этот большой кристаллический процессор, — Тейн указал на устройство размером с кулак, — может выполнять вычисления, на которые современному компьютеру потребовались бы годы. А эта энергетическая ячейка работает уже двадцать тысяч лет без подзарядки.
Алекс изучал артефакты, чувствуя, как его понимание реальности рушится и перестраивается. Каждое устройство было не просто более совершенным — оно работало по принципам, которые современная наука считала невозможными.
— Как это может быть? — спросил он, держа в руках кристаллический накопитель данных, который мог хранить информации больше, чем все библиотеки Кореллии.
— Ракката понимали природу на уровне, недоступном нам, — объяснил Тейн. — Они не просто использовали физические законы — они их переписывали. И наша цивилизация построена на обломках их технологий.
— Но почему мы не можем их воспроизвести?
— Потому что для этого нужно понимание, которое система не позволяет получить. — Тейн активировал голопроектор, показывающий структуру современной галактической экономики. — Смотри. Все ключевые технологии контролируются несколькими десятками корпораций. Они владеют патентами, производственными мощностями, исследовательскими центрами.
— И что с того?
— А то, что эти корпорации принадлежат еще меньшему числу финансовых групп. А те, в свою очередь, связаны с технологическими консорциумами, которые контролируют базовые стандарты.
Схема на голопроекторе показывала сложную сеть взаимосвязей, сходящуюся к нескольким центральным узлам.
— В итоге все решения о технологическом развитии принимают несколько сотен человек. И они заинтересованы в том, чтобы ничего кардинально не менялось.
— Почему?
— Потому что любой технологический прорыв может разрушить существующую систему контроля. Представь, что завтра кто-то изобретет способ создавать гипердвигатели в домашних условиях. Что станет с транспортными корпорациями? С системой лицензирования? С контролем над торговыми путями?
Алекс начинал понимать логику системы. Она была порочной, но последовательной.
— Значит, они сознательно тормозят прогресс?
— Не тормозят — направляют. Разрешают развиваться только тем технологиям, которые укрепляют их контроль. А все остальное блокируют или засекречивают.
Тейн подошел к другой витрине, где лежали документы и голозаписи.
— Знаешь, сколько изобретателей за последнюю тысячу лет пытались создать принципиально новые технологии? Тысячи. И знаешь, что с ними происходило?
— Их останавливали?
— По-разному. Кого-то покупали, предлагая работу в корпорациях и засекречивая исследования. Кого-то дискредитировали, объявляя шарлатанами. А кого-то просто устраняли.
Он показал голозапись — список имен с датами и краткими комментариями.
— Доктор Келлен Марк. Разработал новый тип энергетического источника. Погиб в "аварии" через месяц после подачи патентной заявки. Профессор Лина Сайт. Создала теорию мгновенной связи через гиперпространство. Исчезла вместе со всеми исследованиями. Инженер Том Райдер...
— Достаточно, — остановил его Алекс. — Я понял.
Он чувствовал, как внутри него растет холодная ярость. Все эти годы он думал, что живет в цивилизации, стремящейся к прогрессу, но которая потеряла над ним контроль. А на самом деле это была система, построенная на подавлении развития.
— И что с войной клонов? — спросил он. — Она тоже часть этой системы?
Тейн кивнул:
— Война — идеальный способ контроля. Она оправдывает любые ограничения, любые расходы, любые жертвы. И при этом обогащает тех, кто ее финансирует.
— Значит, она не закончится?
— Закончится, когда выполнит свою задачу. Когда окончательно укрепит контроль системы над галактикой.
Алекс вышел из лаборатории Тейна в состоянии глубокого потрясения. Все, во что он верил, оказалось иллюзией. Республика, демократия, прогресс — все это было фасадом, скрывающим систему контроля и подавления.