– Слушай, Факир, – сощурился Глеб, – ты уже про кладбище кое-что рассказывал…
– Про кладбище? Да, это ты вовремя вспомнил, – опять захохотал негр.
– Ну да… Что музеи покойников здесь покупают…
– Нет, ну не всех, конечно. Ты, скажем, кому нужен? Или даже я? Вот Лысого, может, и купят… Он у себя на родине, у Дзеты Змееносца, пять банков ограбил за три месяца. Десять лимонов снял.
– Что-то не слыхал я о таком авторитете – Дзете Змееносце, – протянул Жмых. – Или он, типа, фраер богатый? Но погоняло у него вполне подходящее, да…
Факир на мгновение опешил, за него ответил Лукас:
– Глеб Эдуард, Дзета Змееносца – звезда. Около нее существует процветающая колония.
– Дзета Змееносца – звезда? – хмыкнул Глеб в крайнем изумлении. – Никогда прежде не слышал… Для звезды тоже странноватое имя, я бы сказал… Ее не в честь коска назвали, нет?
– Змееносец – древнее созвездие! – в негодовании воскликнул лемуриец. – Земное созвездие, заметь! А дзета – буква греческого алфавита! Ваши звезды в созвездиях так и обозначают: буквой, заменяющей порядковый номер, и названием созвездия: Эпсилон Эридана, Альфа Спики… Понял?
– Ну, допустим, – смущенно ответил Глеб. – Учил в школе, да забыл… Я астрономией как-то не очень увлекался. Но вы меня задурить не пытайтесь! Я насчет кладбища и стеклянных гробов! Откуда там столько покойников?!
– Откуда же мне знать? – откликнулся Факир. – Я там и был-то всего пару раз – если не считать тех разов, когда мимо пролетал. На похоронах Одноглазого Да Бобби-попрыгунчика. А хоронят покойников на этом кладбище эти самые кусачие мухи, как я их называю, – отряды самообороны. У них целое здание на южной окраине города, похожее на заводик по производству ядохимикатов. Видел я, как покойников туда Доставляли, а потом выгружали по конвейеру стеклянные кубы, в которые этих жмуриков запечатывали. Такой вот у них закон хоронить мертвецов. Что-то там с экологией связано. И этот закон непреложный, который соблюдать надо. Потому что нарушать его и выгоды-то особой нет. Все похороны – на казенный счет.
– Странный закон, – заметил Лукас.
– Да уж не страннее, чем на печах с покойниками закусь поминальную готовить, как это у вас делают, – неожиданно вступился за местные порядки Жмых. – Хотя, и правда, несколько любопытно…
– Меньше знаешь – крепче спишь, – сказал Факир. – Хватит о кладбище думать. Лучше пораскинуть мозгами, как там не оказаться самим. Подлетаем.
Огромный белый дворец возвышался над морем на добрую сотню метров, издалека напоминая неприступную крепость. Его плоская крыша представляла собой идеальную посадочную площадку. На крыше толпились люди, явно чего-то ожидая.
– Не шмальнут по нам? – поинтересовался Глеб. – Не хотелось бы откинуть копыта в таком молодом возрасте.
– Не боись, Жмых, это свои, – ответил Факир, – рангуны с воды будут высаживаться. Такой уговор был. Крыша наша – первый этаж ихний. Это чтобы без драки все прошло.
– Очень разумно придумано, – отметил Лукас.
– Без драки? – переспросил Глеб. – Ты же сказал, рангунов мочить будем.
– Раньше времени и без команды бугра никого мочить не будем. И потом – кто бугров знает, может, еще договоримся с рангунами и никого мочить не придется. Вполне возможно, что Стира на нашу предъяву правильно отреагирует, сольет своих, как в прошлый раз, – и привет. Бах, бах. И разъехались.
– Бах, бах. И разъехались? – переспросил Лукас.
– Ну, скажет Стира, мол, прав ты, Лысый, без базара, а мои рангуны были не правы. Бери вот этих троих, которые закон наш нарушили. Ну, эти трое, конечно, сразу в бутылку полезут. Но мы их тут же порешим. И рангуны помогут.
– Ах, вот как, ясно, – кивнул Лукас.
– Но ты особо не обольщайся, – Факир покосился на лемурийца, – так на моей памяти всего два раза было, а в третий раз может и не прокапать. Вот скажет Стира, что для него предъява Лысого веса не имеет, и порешат нас всем скопом. Втыкаешь?
– Да, – кивнул Лукас.
– До чего же рангуны наглые ублюдки! – выдохнул Глеб.
Факир одобрительно хмыкнул.
– Почему ты обвиняешь рангунов? – поинтересовался лемуриец.
– Потому! – насупился Глеб. – Они всегда во всем виноваты. Все плохое из-за этих сволочей лохматых происходит. Если где-то какой-то беспредел случился – значит, все, значит, ищи рангуна.
– Точно, – отозвался Факир. – Ну, всё, прибыли.
Катер опустился на крышу. Его обступили личности весьма мрачного вида. Негр выпрыгнул на пластик первым.
– Здорово, пацаны!
– Привет, Факир. Как сам?
Жмыха и Лукаса все игнорировали – не задевали, но и здороваться не спешили.
А Факир скалил белые зубы и кричал во все горло:
– Привет, Гнутый! Здорово, Бобер! А Шмыга где? Нет? Значит, сдается мне, это Шмыгу сбили сейчас над набережной… Чей-то катер файерболом достали, из толпы… Только ошметки во все стороны полетели. Ну, почем я знаю, живой или нет… Мы дальше полетели. Чем бы я ему помог? Самим под файербол подставляться?! Ну его. Но, сдается мне, отбегал Шмыга, оттрубил свое в этом мире. Пора в стеклянный ящик…
Лысый, стоял в дальнем углу крыши, поодаль от Посадочной площадки, в окружении плечистых телохранителей. Заметив, что Жмых смотрит на него, бугор поманил Глеба пальцем.
– Эх, чего-то ему надо, – помрачнел Жмых. – Пошли, что ли, со мной, Лукас! Ты после драки как себя чувствуешь – нормально?
– Терпимо, – сквозь зубы процедил лемуриец.
– Так пошли. Может, опять драться придется…
– Пожалуй, я лучше тут постою. Боюсь, меня что-нибудь разозлит, и я неправильно отреагирую.
– Хм, пожалуй ты прав. Ладно, пойду один.
Жмых направился к Лысому. Телохранители расступились – некоторые из них держали руки в пиджачных карманах, пальцы их явно лежали на спусковых крючках.
Лысый улыбнулся Глебу, как старому знакомому, которого не видел много лет.
– Шустрый ты парень, Жмых…
– Есть немного…
– И даже не немного, а, пожалуй что, слишком шустрый… Наслышан, наслышан, как ты пиджачок свой вернул. Нужен он тебе был очень, наверное, – тут такие пиджаки по пять рублей, и цвет любой на выбор…
– Он был мне дорог как память.
– Память, значит. Занятно. А теперь вот рангуны мне предъяву кидают – напал, мол, такой-то и такой-то на их человечка, на их территории. А кто такой этот человечек, который теперь на рангунов работает, – даже мои ребята не знают. Может, киллер со стажем или авторитет из окраинного мира… Что скажешь?
– Доктор он. Из больницы в Мамбасу. На наркотиках чуть не погорел. Сбежал. Сюда подался. Слить меня собираешься, да, Лысый?! – Жмых сглотнул.
– Кого интересует, друг мой, погорел он, не погорел? Здесь мы все чисты перед законом, – ответил Лысый, игнорируя последний вопрос.
– Слить меня хочешь? – повторил Жмых.
Бугор вздохнул, смерил его полным усталости взглядом.
– Ладно, не гоношись. Стой спокойно и молчи, когда о тебе разговор пойдет. Я своих людей не сливаю. Не то что ты мне очень дорог – репутацией дорожу. Так что за пушку не хватайся – а то свои же поло-дат. Усек?
– Хорошо, – кивнул Жмых, хотя хорошего тут было мало.
Ситуация нравилась ему все меньше. Интуиция подсказывала, что бугор скорее сольет парочку своих людей, чем будет устраивать пальбу и воевать с рангунами.
– Понятливый мальчик. На, возьми!
Лысый протянул Глебу красивый вороненый пистолет.
– С чего такая щедрость? – удивился Жмых. – Засвеченная пушка, что ли? Хочешь меня копам сдать?
– Здесь нет копов, дурачок. Я хочу поручить тебе важное задание. Если начнется шум – пальнешь из этой штуки в рангуна… Ну, по ходу базара ты поймешь, в какого.
– Да я не киллер вовсе, – нахмурился Глеб.
– Это не пистолет, а парализатор, – объяснил Лысый.
– Что-то я не совсем понимаю…
– А тебе понимать и не надо. Ты делай, что говорят. Ладно, свободен, – буркнул Лысый. – Пока свободен.
Жмых кивнул, сунул подаренный парализатор за пояс, вернулся к Лукасу Тот стоял на самом краю крыши, разглядывая пейзаж с самым безмятежным видом. На крышу садились катера. По воде к казино подъезжали моторные лодки и роскошные яхты, набитые рангунами под завязку.
– Так, вроде все собрались, спускаемся в большой зал! – крикнул Лысый. – Без моей команды не шмалять. Кто рыпнется – свои положат. Вы меня знаете. Всей толпой они направились вниз по лестнице. Большой зал оказался не просто большим, а по-настоящему огромным – половина поля для проведения Больших межгалактических игр, не меньше. И рангунов в нем отиралось видимо-невидимо. Сотни полторы, а то и две. Людей было куда меньше – шестьдесят, максимум семьдесят.
– Что-то расклад меня не веселит, – прошептал Глеб, оказавшись снова рядом с Факиром.
– Не дрейфь, Жмых. Врукопашную с этими гориллами никто не полезет. А волынщики у нас лучше ихних. Враз всех пошмаляют.
Глеб погладил рукоять парализатора. Интересно, что замышляет Лысый? В кого надо стрелять и когда?
Люди столпились в одном конце зала, рангуны – в другом.
Лысый вышел вперед, пожевывая незажженную сигару. Могучий рангун, с которым Глеб уже успел познакомиться, вальяжной походкой бывалого каторжника выкатился навстречу бугру.
– Я тебя внимательно слушаю, – нараспев проговорил он, растягивая слова, и ухмыльнулся. Толпа за его спиной одобрительно зашумела.
– Слушай наши предъявы, Стира, – преувеличенно тихо заговорил Лысый. – Твои рангуны сожгли дом на нашей половине города и перебили всех его обитателей. Это раз. Твои рангуны ограбили ювелирный магазин – причем взяли не только кассу, но и весь товар, дочиста. Так мы не договаривались. Хозяин магазина, честный фраер, платил мне за охрану. Твои рангуны меня подставили. Ну и Мишку Косого замочил твой Рбуцердук, из гранатомета, когда тот мирно прогуливался со своей цыпочкой по бульвару. В таком раскладе ему даже бронежилет не помог. И от цыпочки только ошметки остались, да… А кто сбил Катер Шмыги, мы еще даже не знаем – но, думаю, тема для разговора и по этому пункту нашей культур-мультурной программы будет.